Александр Лонс - Игра в кости

Ведьма прервалась, и долила себе в рюмку.

Слушая колдунью, я лихорадочно соображал, что теперь делать? Как выйти из разговора так, чтобы не показать своей заинтересованности и не вызвать лишних вопросов и подозрений с ее стороны?

— И вот, — продолжала Арина, — как-то раз, сказал он, что нужна физическая подмога: помочь переехать на новую квартиру. Отобрал нескольких крепких студентов — мебель таскать и коробки грузить, а взамен обещал в сессию не особо свирепствовать. Потом, вдруг я заметила, что один из этих ребят стал каким-то тихим и пришибленным. Я тогда в их группе вела практикум, и с ним у меня сложились вполне дружеские отношения. Зря лыбишься, парень был очень талантливый, но раздолбаистый, и я помогала ему, как преподаватель. Спросила, что случилось, и поведал он жуткую историю. Таскали они профессорское барахло из старой квартиры в грузовик, и наоборот, из грузовика в квартиру новую. Коробки, мебель, тюки разные. Так вот, пока ехали, моего студента посадили в кузов, чтобы за коробками следил. А он взял и открыл одну из любопытства. А там — переложенные поролоном, человеческие черепа, явно настоящие. А коробок-то много. Студентик перепугался до смерти, закрыл коробку, и с тех пор тихоней заделался, даже учиться лучше стал. История меня заинтриговала. Под благовидным предлогом напросилась я к профессору домой, он тогда вполне обжился уже в новом доме на улице Савушкина. А со студентом договорилась, что в определенное время тот подойдет к профессорской машине и стукнет так, чтобы включилась сигнализация. Если сигнал потом отключится, и никто не придет, то снова стукнет. Все знали, что полицию профессор на дух не переносил и все свои проблемы старался сам решать, без помощи властей. Да и сигнализацию такую поставил, что орала на весь квартал — старомодная какая-то. Так вот, сижу я у профессора, что-то он мне втолковывает, а тут — сигнализация сработала… Он в окно глянул, взял пульт, что-то сделал и звук пропал. Проходит минута — снова сигнализация. Он опять что-то там вырубил. Через минуту еще раз сигнал. Тогда профессор рассвирепел, и давай звонить кому-то… Да, забыла сказать, что была у него любимая ученица, Яна, к тому времени уже доцент. Сука, редкостная. Так он ей звонил, представляешь? Просил машину проверить, сам, говорит, занят, отойти не могу. Наверное, она где-то недалеко жила. Ну, думаю, провалился наш план. Но Яна что-то такое ответила, профессор трубку бросил, как-то по особенному выругался, и побежал во двор сам. Он был удивительно подвижен, несмотря на возраст. А я немедленно бросилась квартиру осматривать, и почти сразу натолкнулась на темный чулан, а там что-то за зановесочками, с потолка до полу. Я занавеску отодвинула — черепа! На полках, в два ряда! И таблички перед каждым. Причем, имена такие — «Людовик XVI», «Максимилиан Робеспьер», «Емельян Пугачев»… Перепугалась я, закрыла все, как было, и села на свое место. Тут и профессор пришел. О чем мы там говорили, я уже не помню, но, по-моему, он что-то заметил, однако ничего не сказал. А тем же летом вроде бы погиб, сгорел в доме, который снимал во время практики. Один только рассыпающийся скелет на пепелище нашли, по характерному кольцу опознали. Вначале думали, что кольцо серебряное, но оказалось — платиновое. Вот тогда и решили отправить к нему на квартиру кого-нибудь с кафедры. Как-никак погиб одинокий человек, надо же об имуществе позаботиться. Так оказалось, что квартиру уже обчистили. Всё вывезли. Причем соседи даже не заметили ничего. Как я слышала, платиновое кольцо тоже пропало… Студенту я правду потом так и не сказала, соврала, что не видела ничего.

Повисла пауза.

— Так что ты думаешь теперь? — как можно спокойнее спросил я.

— Разве не ясно? То и думаю, что профессор наш много веков на земле жил, и все эти истории, что он своим студентам рассказывал — сущая правда, всё это он сам видел, собственными глазами. Естественно, его исторический взгляд на прошлое отличался от официального, и его бесило, когда при нем несли всякую чушь. Доказать-то он ничего не мог! Только черепа своих давних знакомых коллекционировал. А еще я думаю, что он подпитывался жизненной энергией за счет окружающих, не старел ни фига, поэтому приходилось ему иногда исчезать, изображать свою смерть, а потом объявляться где-нибудь в другом месте…

Почему-то мне вдруг вспомнился рассказ про одного такого чародея с причудами и богатой фантазией. Тысячу лет на свете жил, и вот вдруг додумался — послал за собственной смертью «великолепную семерку». Новых острых ощущений ему, видите ли, захотелось, вот крутых людей на задание и отправил. А ведь знал, подлец, что погибнут все, потому и прикалывался. Да не все оказалось так просто… Чёрт, кто же автор этого рассказа? Кто-то известный…

— …и еще я думаю, — продолжала Арина, — что такой человек, если почует опасность разоблачения, не остановится ни перед чем. Ему есть что терять.

— Думаешь, он активно спал со своими студентками? — глупо спросил я, чтобы что-нибудь сказать.

— Чего там думать, я сама в универе препод. Знаю. Случается такое и довольно часто, как и в любых других коллективах. Привлекает девочек скорее не оценка, а статус. Умных мужиков не так много, как кажется. Кстати, часто на такой почве браки вырастают. Ну и еще плюс в том, что серьезные преподы своим любимым студенткам обеспечивают хорошее продвижение. Правда, есть одно обстоятельство. Очень редко получается развести препода просто на зачет, обычно умным мужчинам нравятся именно умные девушки. Они и сами отлично сдадут, а роман — просто как дополнение. Бывает, конечно, всякое, но к попыткам сексуально использовать молодость и обаяние относятся или с юмором или брезгливо. У меня один коллега так шутил: ну где еще, кроме как на зачете, стареющий мужчина столько раз может услышать: «я согласна». Правда, он-то как раз человек, которого таким образом разводить абсолютно бесполезно.

Тут мне проступила SMS-ка: «послезавтра я в Питере. Посидим на крыше?»

Сообщение пришло от художницы-Маши. Так уж вышло, что стоило ей получить возможность поехать в Германию, она сразу же согласилась: такой шанс упускать было нельзя ни в коем случае. Мы жили тогда вместе, и ближайшее будущее представлялось исключительно в ярких тонах. Даже ее молодежные сленговые выражения и слова-сорняки меня приятно развлекали. О возможности уехать в Мюнхен девушка сказала с извиняющейся ноткой и, вроде бы, с долей сожаления — ведь никто из нас не сомневался, что это точка в отношениях. Примерно раз в три месяца, она ненадолго приезжала в Петербург, где мы и встречались. Что-то подсказывало, послезавтра будет настоящая встреча, и ни о чем другом думать уже не хотелось. Еще некоторое время мы обсуждали рассказ Арины, пока я не засобирался уходить.