Йольские забавы - Елена Чаусова
Кайлена соблюдение Пакта волновало, как обычно, в последнюю очередь, в крайнем случае — в предпоследнюю, если разглашение будет вести к чему-нибудь совсем уж неприятному. А вот помощь Шандора в расследовании ему бы очень пригодилась. Особенно сейчас, когда Мариус, как добропорядочная летучая мышь, впал в спячку на чердаке до весны, а Берта дома осталась. Так что из постоянных помощников у Кайлена имелся только Ионел, с Марией и старой Андрой на подхвате.
Капитан Фаркаш встретил их с ужасно недовольной физиономией, потому как явление на пороге Кайлена, да еще и с Ионелом, не могло сулить ему ничего, кроме лишней работы в праздники. Выслушав краткую суть дела, он немедля сообщил, что думает о такой работе, о Кайлене персонально, о неизвестной твари, задравшей сына мельника, и о том, чтобы тащиться по свежим сугробам в горную деревню, особенно на самоходке — как там вообще проехать-то можно после вчерашнего снегопада⁈ Может, Ионел в Кронебург на дирижабле прилетел или еще на какой сатанинской машине? А то и на метле, которую у сестры одолжил.
— Чем быстрее мы поедем, тем быстрее мы приедем, — невозмутимо сообщил ему Кайлен очевидный факт.
— Вы, Неманич, какой-то сегодня слишком бодрый для своего вчерашнего состояния, — огрызнулся Шандор.
— Любимая работа воодушевляет меня на подвиги, — отвратительно жизнерадостным тоном сообщил Кайлен. — А тебя не воодушевляет разве?
— Меня ваша повозка не воодушевляет, Неманич, — рыкнул Шандор, но пошел собираться.
— Всю дорогу ворчать будет, — вздохнул Кайлен. — Впрочем, он всегда так делает в самоходке.
— И на такие дела тоже всегда соглашается, — наблюдательно отметил Ионел.
Перед своими подчиненными в полиции капитан Фаркаш старательно делал вид, что ни во что сверхъестественное не верит и начинать не собирается. Но перед Ионелом изображать что-то в этом роде было крайне неудобно, так что Шандор и не пытался. Ионел полагал, что капитан робеет показывать свой интерес к колдовству полицейским. На самом деле Шандор просто считал, что если Ионел вдруг узнает больше, чем следует — сразу подпишет Пакт, не сходя с места, да и все.
То есть, никакой проблемы в этой ситуации для него вовсе не существовало. Она существовала только для Кайлена, уже несколько лет старательно избегавшего подписания Пакта что Ионелом, что Марией. Особенно Марией, потому что жизнь подпактной ведьмы — совсем не то же самое, что жизнь непактной, которая была куда как проще. И одно дело, если бы она сама захотела знать и уметь что-то, охраняемое Пактом, и совсем другое — если ее Кайлен в Пакт втянет просто потому, что его благородная физиономия то и дело присутствует в ее жизни. Такой вариант ему совсем не нравился.
Собрался Шандор быстрее Кайлена, потому что ванну не принимал и потому что собирали его сразу в шесть рук: на помощь пришли жена и старшая дочь — девица, уже вошедшая в тот возраст, в котором на нее можно было с удовольствием засматриваться как на женщину. Правда, Кайлен за это немедля удостаивался очень недовольных взглядов Шандора. Впрочем, на ее мать тоже до сих пор вполне можно было засматриваться, невзирая на то, что у нее имелось трое взрослых детей.
София Фаркаш не была оборотнем и в ее жилах не текла кровь народа холмов, она была человеком, подпактной ведьмой, но выглядела для своих лет и семейного положения прекрасно. Скорее статная, чем стройная, по-румельски смуглая, с темными, почти черными волосами, но с зелеными глазами, с крупными, но гармоничными чертами лица. Взглянешь на нее — и сразу понимаешь, почему Шандор в холмах вовсе ни на кого внимания не обращает. Зачем, когда дома такое сокровище ждет?
Он бы наверняка жену с собой на все праздники брал, если бы она сама не отказывалась: София считала, что такие способы празднования, как в холмах, предназначены, в первую очередь, для молодых. А ей, почтенной матери семейства, следует праздновать приготовлением пирогов, как положено. И если она будет по праздникам с мужем бегать, то пироги поставить не успеет, что решительно никуда не годится.
Кайлен задумчиво наблюдал, как она хлопочет вокруг мужа. Как докладывает ему с собой еще какой-то снеди, помимо пирогов, которых, разумеется, вчера наготовила целую гору. Как проверяет, не забыл ли он чего важного с собой взять. Как обнимает и целует его на прощание. И с каждой минутой все яснее вспоминал, куда же у него вчера подевалось праздничное настроение и почему.
Йоль и Йольтайд были временем помолвок. Женились на осеннее Равноденствие, а сватались — среди зимы. И в холмах — раньше, чем у людей, потому что и праздновать начинали раньше.
* * *
Эс ши, разумеется, тоже вступали в брак, их «похабные» привычки этому ничуть не противоречили, скорее наоборот. София Фаркаш была хорошей ведьмой и понимала все совершенно правильно: и дикие оргии, и домашние пироги в равной степени составляли плодородие и были его неотъемлемыми частями. Впрочем, на праздники в холмах о своих помолвках объявляли и оборотни, и подпактные колдуны: это было слишком хорошим ритуалом, чтобы упускать такую возможность. Но сами жители холмов — в первую очередь, хотя заключали браки они, в силу своей долгой жизни, намного позже людей.
Для человека Кайлен с семейной жизнью безнадежно опоздал: к его тридцати пяти уже положено было иметь не только жену, но и двух-трех детей, или хотя бы одного, если что-то не слишком складывается. А для эс ши ему еще и начинать думать о браке было рано. Но, видимо, будучи полукровкой, он, как всегда, завис где-то посередине между тем и этим, так что именно на этот Йоль неожиданно ощутил, что подумать уже пора бы… только мысли получаются какие-то не слишком радостные.
Меньше всего на свете Кайлену хотелось, чтобы с ним произошло то, что произошло с его родителями. А точнее, с его матушкой, потому как, случись подобное, Кайлен оказался бы именно на ее месте. Мелин Неманич очень любила мужа и всегда знала, что рано или поздно ей придется пережить его смерть.
Любой человек, даже не обладающий колдовским даром, мог, оставшись в холмах, прожить сколь угодно долго. Но ни один человек, будь он даже один из сильнейших подпактных колдунов Семиграда, как Неманич-старший, не мог из холмов выйти, когда заканчивался срок его жизни. В этом легенды не врали: всякий человек, вновь
