Последний тигр. Обитель Святого Ёльма - Татьяна Белова
С недавнего времени, мир для Ориса стал краше. Из безродного босяка, не имеющего за душой ни клёна, ни имени отца, ни даже просто названия родных земель, он по счастливому случаю, превратился в благородного даря. И пусть суры и университетские маги сколь угодно препираются и спорят между собой, не признавая грамардов себе ровнями, но даже они не в силах отнять благословение Создателя.
Сила дарованная Создателем, стихийна и непредсказуема, ей не научишься, её можно лишь получить в дар. И частичка этой силы досталась ему — Орису. Нет, он не возгордился, но на мир стал смотреть иначе. Теперь мир для него стал шире, перед ним раскинулись десятки новых дорог, по которым можно было пройти, и только одно обстоятельство сильно смущало — тяжёлая длань матушки церкви. Чтобы получить разрешение практиковать, претенденты должны были поступить на обучение, а после него принести клятву верности Создателю и Церкви. Грамарды не то чтобы вливались, они скорее нанимались, в ряды священного войска. В его контракте был пункт, что он обязан откликнуться на зов Святого Престола в случае любой священной войны. Взамен церковь давала грамарду новое имя и приложенный к нему благородный статус, который не вправе был отнять даже король. Так Орис превратился в господаря Морисса Ёльдера, пусть все такого же безземельного, но теперь — мага. Правда, обстоятельство это не изменило его старых привычек. Орис шёл по улицам Сешаля, опустив голову и избегая смотреть благородным в глаза, взгляд всегда выдавал в нём простолюдина.
Огромный, белый Собор Святого Ёльма возвышался над серо-красным полотном площади Храмовников, на которой в этот час собралось несчётное количество народа. Четыре колокольни, две справа и две слева, изрезанный витражами Изумрудный купол и знаменитые статуи четырёх святых у подножия, склоняющие в смирении головы и прикрывающие лица ладонями. Вместо семи ударов, колокол отбил четырнадцать, призывая людей на поминальную службу.
Орис прошептал молитву за упокой и, расталкивая толпу, стал пробиваться к зданию Ратуши. Двери были заперты и висела траурная лента, флаг Сешаля был приспущен, что могло означать лишь смерть главы города.
Грамард задумчиво почесал заросший подбородок и развернулся к толпе. Сил пробиваться обратно уже не было, туника насквозь промокла от пота, штаны прилипали во всех местах, сапоги натёрли мозоли, ноги надсадно гудели. И чего его так тянуло на эту площадь?
Орис устало опустился на ступеньки ратуши и подпёр голову руками. Те самые Храмовники — хромые овны создателя — нищие, попрошайки, юродивые, обступили его со всех сторон. Их стоны и мольбы заглушали гул толпы и проповедь священника, только хоровые песнопения и звуки органа прорывались к раскалённым от солнца небесам.
Не в добрый час привела их дорога в этот город.
Орис закрыл глаза и стал слушать.
Звуки стучали в висках, разрывали барабанные перепонки, обтекали со всех сторон.
— Говорю тебе, эта та тварь на него напала. Не зря в закрытом гробу хоронят.
— Опять ты за своё Веридий.
— Шрамы на лице Хёльма видел? Так вот я думаю, меченый он, Хатту душу продал!
— Вот завтра и увидим, — хохотнул собеседник. — Глядишь, поймают охотники это порождение мрака, тебя на опознание позовут!
— Зря смеёшься, Фикс, чует моё сердце, прокляли нас…
Орис вздрогнул и открыл глаза. Рука сама потянулась ко лбу. Он сотворил перед собой символ отворота от зла — пятиконечную звезду, прочёл молитву и только тогда успокоился. Он не был суеверен, но осторожность не повредит.
Звуки снова слились в общий гул. Служба подходила к концу, двери распахнулись и люди стали медленно расползаться. Настойчивый внутренний голос, гнавший на площадь, смолк. Потребность быть именно здесь исчезла, оставив после себя множество вопросов. Орис поднялся со ступенек и отправился в обратный путь. Орису ещё предстояло отыскать гостиницу. Вспомнив напутствие зазывалы, он посмотрел под ноги, но красных булыжников не наблюдалось. Тогда Орис просто пошёл обратно той же улицей, которая привела его сюда.
Суета площади осталась позади, Ориса обступили невысокие серые дома, украшали их, увитые плющом и диким виноградом, балкончики с ржавыми прутьями. С криками мимо проносились стайки детей, из распахнутых настежь окон лилась брань, а следом сыпался мусор и лились жидкие нечистоты. Провисшие под тяжестью белья верёвки, постанывали на ветру. Орис все выискивал обещанную путеводную нить, но ничего красного вокруг и в помине не было.
Попадавшиеся на пути люди настолько не вызывали доверия, что спрашивать у них дорогу он не рискнул и уже собрался даже вернуться на площадь, как послышался цокот копыт и поскрипывание рессор. Новенькая лакированная карета обогнала его и остановилась. Распахнулась дверца и вежливый баритон произнёс:
— Не подвезти ли, благородного даря?
— Я могу быть вам полезен? — с сомнением спросил Орис и отметил про себя, что в голосе прорезались подобострастные нотки.
— Дарь Ёльдер, — насмешливо произнёс незнакомец, делая ударение на слове «дарь», — Я всего лишь предлагаю составить мне компанию.
«Благородный дарь» внутри Ориса встрепенулся и гордо расправил плечи. Чёрное безликое нутро кареты, обитое бархатом и шёлком, указывало не только на высокий статус, но и на попытку остаться неузнанным. Ни герба, ни намёка на Имя.
Орис с подозрением оглядел на удивление пустынную в этот час улицу. Руки, будто живущие собственной жизнью, нервно теребили полы куртки.
— Да садитесь вы уже! — вдруг потерял терпение господарь. Стянул с руки перчатку, демонстрируя Орису перстень на указательном пальце. Перстень был серебряный, с гравировкой.
Орис облегчённо выдохнул и залез на сиденье. Дверца тут же захлопнулась, хозяин привычным движением задвинул шторки и карета тронулась.
В полумраке лица священнослужителя было не разглядеть, но теперь Орис не беспокоился. Руки немного дрожали, но теперь уже от возбуждения. Он так долго ждал этой встречи и вот, как гром среди ясного неба.
Плотно укутанная в чёрное фигура священника сливалась с обивкой, белела только узкая, морщинистая рука, выдававшая возраст и перстень, от которого невозможно было оторвать взгляд. Круг вписанный в квадрат — Символ Братства. Орис выискивал его на протяжении шести месяцев везде, где им приходилось бывать, с тех самых пор как получил приглашение вступить в ряды братьев Эолифа.
— Моё имя вам ничего не скажет, потому я опущу эту деталь вежливой беседы и перейду прямо к делу, — сур достал из внутреннего кармана плаща свиток и протянул Орису. — Это ваше приглашение на завтрашний сбор, который состоится на рассвете на Площади Храмовников. Там соберутся охотники и наёмники, что не чураются никакой грязной работы, за клёны они и Хатту душу продадут.
