Каратель (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Завтра с утра подходите, решим вопрос с транспортом. Все, вопросов больше нет? Тогда давайте на маршруты.Городок был небольшой, поэтому мы разделились на четыре патруля, по три человека в каждом, и пошли делать свою работу.

Я родился в Советском Союзе. Я не знал своих дедов, обоих унесла война. Она постоянно вплеталась в жизнь советского гражданина с самого рождения. Фильмы о войне, книги о войне, фотографии войны — замершие немцы под Сталинградом, идущие на бреющем «ИЛ-2», перечеркнутые трассерами немецких «Эрликонов», брошенная советская техника на мысе Фиолент. Фотографии страшные, тяжелые. Но были фотографии, которые я любил рассматривать, которые дарили радость. Танки с красными звездами и десантом на броне, проходящие по улицам Воронежа, колонна запыленной пехоты во главе с капитаном в широких галифе, марширующие по улицам освобожденного Курска. А вокруг тысячи счастливый лиц, тысячи рук, протянутых к своим освободителям. Я никогда не думал, что смогу пережить чувство солдата, входящего в освобожденный от врага город. Но я это пережил. Я никогда не видел, чтобы люди так радовались появлению милиционеров, обычных милиционеров, с резиновыми палками и пистолетами. Но здесь я это почувствовал на своей шкуре. Да, не было многотысячных толп, стоящих на тротуаре и заваливающих на цветами. Но сотни людей стояли на балконах, выглядывали из распахнутых окон. Они махали руками, плакали, кричали.

— Наши пришли! Парни, не бросайте нас!

Это было странно. На улице, почти не было людей, но сотни людей стояли на балконах и лоджиях. И эти люди радовались нашему появлению со слезами, пекущими из глаз. Мы мелькали по маленькому городку, как швейный челнок, внезапно появляясь из-за угла, пресекая пути рыскающих в поисках приключений на свои пятые точки. И они их находили. Остановка, поверхностный осмотр, если в кармане острая железка или анаша — будьте добры, в отдел. Ничего нет? Тогда проводиться профилактическая работа:

— Менге, оол (привет, мальчик)! Куда идете? Лучше домой идите. Да -да, дома лучше.

Постепенно на улице стали появляться люди. По одному, по два, они робко выходили во дворы, подходили к нам. Истории были похожи друг на друга:

— Последнюю пару лет ольцы как с цепи сорвались. Здесь вам не Россия, валите отсюда. Несколько месяцев на улицу на выходим. С работы пришли и дома сидим. С темнотой по улице только местная молодежь появляется. Обкуренные или пьяные, ничего не соображают. Ножиком ткнут и пойдут дальше. Вы к нам на долго? Месяц — это же мало! Ребята, не бросайте нас.

В час ночи, помахав помощнику дежурного по РОВД, замершему за большим оргстеклом, отделяющем дежурную часть местного РОВД, как Будда, познавшему нирвану, мы, коротенькой колонной двинулись по обочине транс республиканского шоссе в сторону тюрьмы, надеясь, что ни один из водителей «КАМАЗов», проносящихся мимо нас, не заснет за рулем, и не дернет рулем в сторону нашего маленького строя.

Следующим утром, одетые «по-гражданке», мы кучковались у здания РОВД. Ровно в десять часов из отдела вышел наш куратор в сопровождении пожилого старшины, с добрыми хранителя материальных ценностей.

— Все собрались? Отлично. Пошли за мной — капитан поманил нас пальцем и вместе со старшиной, вертящим на пальце связку ключей, двинулись за угол казенного учреждения. А там стояла огромная металлическая клетка, высотой, равной высоте отдела милиции. Старшина с трудом отомкнул огромный амбарный замок, распахнул сваренную из металлических прутов дверь и величественно махнул рукой:

_ Выбирайте!

Мы восторженно взвыли

В клетку стояли и лежали мотоциклы, десятки мотоциклов. От бурого от прожитых лет остова ИЖ -49 до ярко-желтого «Планеты-Спорт» и солидного темно зеленого «Урала» с боковым прицепом.

— Условие — мотоциклы не разбивать и пьяными не ездить. Хоть один пьяный за рулем попадется, отберем обратно. А пока можете выбирать любую технику, что здесь стоит — капитан замер у выхода с тетрадкой и ручкой наготове.

Я не разу не мотоциклист. И на мотоцикле не ездил не разу. И даже на мопедах «Рига» или «Верховина», я ездил только в качестве пассажира. Когда я учился в третьем классе, мой отец, собрав две с половиной тысячи рублей, встал перед выбором — купить новый «Урал» или «горбатый» «Запорожец». Отец выбрал крышу над головой. Поэтому я умел водить автомобиль и велосипед. А в десятом классе, пролистывая в гостях у друга какой-то «цветной» журнал на немецком языке. Размещенная на весь разворот фотография, разорванного на куски после дорожно-транспортного происшествия на автобане, мотоциклиста, с обломками белых костей среди обрывков мышц, оттолкнула меня от желания владеть мотоциклом. Но, шагнув в эту «пещеру Али-Бабы», и оказавшись среди этих чудесных игрушек для мальчиков, выти из клетки без железного коня я просто не мог. Возле «Спорта» и «Урала» уже завязалась громкая дискуссия. Серега Пахомов, пуча глаза из-под запотевших линз очков в золотистой оправе, доказывал своим оппонентам, что только он обладает мастерством, чтобы оседлать гордость советской мотоциклетной промышленности. Группа товарищей, после пары взаимных толчков, пришли к выводу, что эксплуатировать тяжелый мотоцикл они смогут по очереди, сформировав экипаж, втроем, дружно, выкатывали «Урал» на свободу. Я, помня, о скучающем в вольере Демоне, подошел к кофейного цвета «Планете-3» с коляской, но обнаружил, что тросики тормоза и газа на нем отсутствуют, я сделал еще кружок, и смело взялся за руль скромного «Восхода-3» цвета морской волны. Выкатывал свой трофей я одним из последних. Отдалившись от местных начальников, я поставил своего избранника на подставку и подошел к парочке специалистов, бодро реанимирующих красного "Юпитера».

— Мужики, а не подскажите, где тут газ и тормоз, и как передачи переключать?

Ребята посмотрели на меня, как на безумного буревестника, но показали. Ну, а, что? Все просто, в принципе. Бензин в баке был. Краник открыл. Ногу закинул и уселся в обтянутое серым кожзамом седло. После активных упражнений ногой, двигатель, сначала неуверенно, затем, все живее, затарахтел, выбрасывая в атмосферу сизый дымок. Народ начал, потихоньку покидать мотоциклетный «Клондайк». Я перекрестился, выжал сцепление, включил «первую», одновременно отпуская сцепление и подхватывая оборотами двигателя. По сравнению с паническими манипуляциями ногами, когда я учился водить автомобиль, особо, ничего сложного не было. Я аккуратно выехал на дорогу, «вторая», «третья» и мой маленький «мул» потихоньку двинулся в «родную гавань». Меня обогнал счастливый Серега Пахомов, доказавший, что только он достоин управлять «Планетой -Спортом», и сейчас, легко превращающийся в яркую точку на горизонте. Проехав метров пятьсот, а остановился возле знакомой фигуры, грустно двигавшейся в попутном направлении.

— Слава, а ты почему пешком? — в полнейшем недоумении задал я вопрос напарнику.

— Я на мотоцикле не умею.

— Слав, так я тоже не умею. Сегодня в первый раз….

— Я совсем не умею.

Понятно. Не хватает моему «немцу» нездорового авантюризма.

— Ну садись назад, подвезу — самоуверенно заявил я.

Слава помялся, но сел сзади.

— Готов?

— Готов.

Мы поехали. Четырнадцать лошадиных сил почему-то слабовато тянули двух мужиков, я поддал «газку», мотоцикл ускорился, потом приподнял переднее колесо, затем приземлился, а дальше полетел вперед, легко, как будто приобрел второе дыхание. Я в недоумение оглянулся. Слава сидел на асфальте, раскинув в стороны длинные руки и ноги, в полнейшем недоумении хлопая круглыми глазами.

Я развернулся и подъехал к пострадавшему:

— Ты как умудрился упасть?

— Я не понял, ты рванул, и я уже сижу.

Слава Богу, Слава ничего не отбил и не повредил. Я уговорил его влезть на мотоцикл второй раз (Слава, слово даю, буду аккуратней!) и мы, потихоньку, покатили в расположение. Славу до казармы я довез, но в итоге он умудрился обжечь ногу о глушитель. В общем, не получился у нас экипаж, Слава старался со мной лишний раз не ездить.