Роберт Сойер - Что тебе отпущено

— Просто ничего?

— Ага.

— Где ты был между десятью и одиннадцатью часами сегодня утром?

— Дома.

— Кто-нибудь ещё был там?

— Нет. Мама с папой на работе, а Билли — это мой младший брат — в школе. — Он в первый раз встретился со мной взглядом. — Я подозреваемый?

На самом деле он не был подозреваемым. Все улики указывали на его отца. Я покачал головой в ответ на его вопрос и потом сказал:

— Я слышал, что ты недавно получал прорицание.

— Ага.

— Но ты не обратился за этим к своему дяде.

— Нет.

— Почему так?

Пожатие плечами.

— Просто по приколу. Выбрал случайно по телефонному справочнику.

— Какие-нибудь неожиданности в прорицании?

Глен уставился на меня.

— Это личная информация. Я не обязан об этом рассказывать.

Я кивнул.

— Прости.

Двести лет назад, в 2029, в Лаборатории наносистем в Пало-Альто изобрели молекулярный компьютер. Вы наверняка слышали об этом на уроках истории: во время Снежной войны США воспользовались им, чтобы разобрать Боготу на атомы.

Однако же иногда удаётся загнать джинна обратно в бутылку. Помните Хамасаки и Деджона, двоих учёных из ЛНПА, которых потрясло такое использование результатов их труда? Они создали и выпустили нано-гортов[3] — самовоспроизводящиеся микроскопические машины, которые ищут и уничтожают молекулярные компьютеры, чтобы Богота больше никогда не могла повториться.

Нано-горты из ЛНПА, разумеется, есть и у нас — они есть повсюду в Свободном Космосе. Но у нас также есть молекулярные стражи иного типа — их, понятное дело, назвали хеликс[4]-гортами. Ходят слухи, что их создала Гильдия Прорицателей, но после всеобъемлющего расследования обвинения так и не были предъявлены. Хеликс-горты предотвращают любые попытки искусственной генной терапии. Мы можем рассказать вам всё, что записано в вашей ДНК, но мы не можем изменить в ней даже крошечную часть. Здесь, на Менделии, ты живёшь с тем, что тебе отпущено.

Мой коммуникатор снова пискнул. Я принял звонок.

— Корсаков.

На экране возникло лицо Сьюзи.

— Привет, Тоби. Я отвезла образец ДНК Ская к Рундштедт, — это прорицательница, которая делает для нас экспертизы. — Она закончила анализ.

— И? — сказал я.

Зелёные глаза Сьюзи заморгали.

— Ничего необычного. Скай не был ни игрозависимым, ни наркоманом, не имел склонности ухлёстывать за чужими жёнами — что устраняет несколько мотивов для его убийства. Фактически, говорит Рундштедт, Скай, возможно, испытывал сильное отвращение к конфликтным ситуациям. — Она вздохнула. — Совершенно не похоже на человека, способного сделать что-то, за что его захотелось бы убить.

Я кивнул.

— Спасибо, Сьюзи. Что-нибудь интересное по клиентам Ская?

— Я перебрала практически всех, кому было назначено в последние три дня. Пока что у всех твёрдое алиби.

— Продолжай. Я поеду к невестке Ская, Ребекке Конноли. Поговорим позже.

— Пока.

Иногда я думаю, правильно ли ремесло я выбрал. Я знаю, знаю — это полный бред про такое думать. Потому что ведь мои родители знали из моего младенческого прорицания, что у меня будут способности к решению головоломок плюс отличная наблюдательность. Они позаботились о том, чтобы у меня были все возможности для развития моего потенциала, и когда я в восемнадцать получил своё взрослое прорицание, стало понятно, что работа копа идеально мне подойдёт. И всё же иногда я сомневаюсь. Иногда я просто не чувствую себя копом.

Однако прорицание не может ошибаться: практически каждая человеческая черта имеет генетическую основу — доверчивость, скаредность, любовь к дебильным шуткам, тяга к коллекционированию, талант к различным видам спорта, даже сексуальные предпочтения (согласно моему собственному прорицанию, в моем вкусе групповой секс с женщинами-азиатками — пока что у меня не было случая проверить это утверждение на практике).

Конечно, когда Менделию только основали, ещё не было известно, за что отвечает каждый ген или комбинация генов. Даже сегодня Гильдия продолжает добавлять в список новые интерпретации. И всё же я иногда удивляюсь, как в других частях Свободного Космоса живут без прорицателей — спотыкаясь, бредут по жизни, наугад ища подходящее занятие, иногда совершенно не подозревая о талантах, которыми обладают, не зная, как именно правильно беречь своё здоровье. О, конечно, толковать генетический код умеют везде, даже на Земле. Но только здесь это обязательно.

И моё обязательное толкование гласило, что я хороший коп. Но я должен признаться, что иногда я не слишком в этом уверен…

Ребекка Конноли была дома, когда я пришёл. На Земле семья с такими деньгами, как у четы Хиссоков-Коннели, владела бы поместьем. На борту космического обиталища с местом туговато, однако их гостиная была достаточно велика, чтобы была немного заметна кривизна пола. Среди картин на стенах я заметил оригиналы Гранта Вуда и Боба Эгглтона. Вне всякого сомнения, они были весьма богаты — отчего становилось трудно поверить, что они могли бы прикончить дядюшку Ская из-за его денег.

Ребекка Конноли выглядела потрясающе. Согласно пресс-репортам, которые я читал, ей было сорок четыре, но выглядела она на двадцать лет моложе. Генная терапия у нас, может, и невозможна, но за деньги к вашим услугам любая пластическая хирургия. Её волосы были медного оттенка, а глаза — неестественного фиолетового цвета.

— Здравствуйте, детектив Корсаков, — сказала она. — Мой муж сказал, что вы наверняка зайдёте. — Она покачала головой. — Бедняга Скай. Такой приятный человек.

Я склонил голову. Она была первой родственницей Ская, сказавшей о нём хоть что-то хорошее как о человеке — что, разумеется, может быть неуклюжей попыткой отвести от себя подозрения.

— Вы хорошо знали Ская?

— Нет, честно говоря, нет. Они с Роджером были не слишком близки. Забавно. Когда мы только поженились, Скай часто бывал у нас в гостях — он был шафером Роджера, он вам не говорил? Но когда родился Глен, он почти перестал заходить. Не знаю — может быть, он не любит детей; своих-то у него никогда не было. Так или иначе, он не был частью нашей жизни уже… да, уже восемнадцать лет.

— Но отпечатки Роджера были в замке офиса Ская.

— О, да. Роджер владеет блоком, в котором у Ская офис.

— Мне очень не хочется вас об этом спрашивать, но…

— Я была в совете директоров компании «Десятое поколение», детектив. У нас было собрание акционеров. Где-то восемьсот человек меня там видели.