Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)

— Теперь понятно, — отозвался Русаков. Он был обескуражен.

— Ну, ну, не унывайте, — ободрил его полковник. — Вы на чекистской работе недавно, опыт придет со временем. По-моему, дело это сложное. «Невидимку» мы должны найти и обезвредить. Вынырнет же он где-нибудь! А как только нос покажет — тут ему и конец! Теперь перейдем к другому — доложите о случае на Дмитровском шоссе. Как идет операция?

Русаков подробно рассказал о замеченной постовым милиционером встрече двух мужчин на шоссе, о странном поведении владельца коричневой «Победы» инженера Силина, о найденных в придорожной траве обрывках записки и посещении пассажиром такси заводского поселка в поисках несуществующего гражданина Стрекопытова.

— Придя вслед за незнакомцем на станцию Лианозово, — докладывал Русаков, — домашняя хозяйка Лебедева обратилась к уполномоченному органов государственной безопасности и сообщила о своих подозрениях. За незнакомцем было установлено наблюдение. Он купил билет до Москвы, сел в вагон первого же электропоезда и уехал. В Москве неизвестный нанял такси и направился к центру. Здесь он вышел из автомобиля и пешком отправился к зданию, в котором помещается одно иностранное учреждение. Удалось установить, что человек этот занимает там солидный пост.

— Вы узнали фамилию любителя путешествий? — осведомился полковник.

— Да, его фамилия Шервуд… Хью Шервуд.

— Вот как? — полковник забарабанил пальцами по столу. — Очевидно, резидент. Ну что ж, на этот раз он съездил плохо. Неудачная поездка, прямо скажу: не трудно догадаться, что она была совершена с единственной целью — встретиться с человеком, именующим себя Силиным, и передать ему какой-то приказ. Что удалось узнать о Силине?

Русаков развел руками.

— Ничего.

— Как так? Почему?

— Силиных в Москве оказалось много, но среди них не обнаружен тот, которому Шервуд передал записку на Дмитровском шоссе.

— Та-ак… — произнес Соколов. — Значит, липа?

— Да, документы, которые он предъявил милиционеру, были фальшивые. Тогда мы стали искать машину с номером 30-40. Нашли. Но и машина оказалась совсем другая, выкрашенная в серый цвет. Это персональная машина, прикрепленная к одному из руководящих работников Министерства угольной промышленности. Тогда мы стали проверять, где и когда была отмечена коричневая «Победа» с номером 30-40. Вот тут и выяснилось интересное обстоятельство: оказалось, что именно эта машина систематически появлялась на окраине Загорска, у домика, принадлежащего некоему Ухваткину.

Русаков увидел, как полковник оживился и удивленно вскинул вверх свои мохнатые брови.

— Ухваткин? — протянул он. — Как его зовут? Не Василий Иванович?

— Так точно, Василий Иванович.

— Ну, докладывайте, докладывайте, — приказал полковник.

— Ухваткин — человек одинокий. Семью он якобы потерял в Ленинграде, во время блокады… работает в артели «Труженик» разъездным фотографом — разъезжает по стране, главным образом по сельским местностям, и убеждает граждан сфотографироваться у него, обещая выполнить заказ отлично и быстро.

— И многие у него фотографируются?

— Еще бы! Приедет в какую-нибудь деревню со своим фотоаппаратом, как-никак столичный фотограф, — улыбнулся Русаков.

— Так… Давайте дальше.

— Домик маленький, скрытый зеленью, в сторонке от других. Уютное местечко. И вот сосед Ухваткина, инвалид Отечественной войны Петухов, бывший танкист, заметил, что у домика Ухваткина нет-нет да и появится коричневая «Победа» номер 30-40 с бледнолицым, сутулым мужчиной за рулем. По-видимому, это тот же самый человек, который встречался с Шервудом на шоссе.

— Интересно, — заметил Соколов.

— Петухов обратил внимание на одно обстоятельство, — продолжал капитан. — Обычно через день-два после посещения его человеком, разъезжающим в «Победе», Ухваткин уезжал в командировки.

— Совпадение, конечно, не случайное, — сказал полковник.

— Но последний раз Ухваткин уехал из Загорска лишь через неделю после очередного посещения его агентом.

— Куда он уехал?

— Этого пока установить не удалось… Ухваткин уехал не в командировку: он якобы решил отдохнуть и выпросил себе продолжительный отпуск. В артели Ухваткин на хорошем счету, его хвалят как энергичного работника и активного общественника. О человеке же, который, по свидетельству Петухова, систематически посещал Ухваткина, в правлении артели ничего не знают. К слову сказать, помещение артели «Труженик» находится на противоположном от домика Ухваткина конце города.

— Гм… Ну, а есть ли у Ухваткина в Загорске какие-нибудь родственники? — спросил полковник Соколов.

— В Загорске у него родственников нет, это мы выяснили точно, — ответил Русаков. — А руководство промартели родственниками Ухваткина не интересовалось и ничего о них не знает.

— Что же вы обо всем этом думаете?

— Известно, что в подвергшихся блокаде городах-героях погибло немало мирных советских граждан, — сказал капитан. — Так что то обстоятельство, что Ухваткин потерял свою семью, родных в Ленинграде, само по себе могло бы не вызвать подозрений.

— Правильно, — подтвердил полковник.

— Но, — продолжал Русаков, — мы знаем, что нередко для того, чтобы скрыть о себе концы в воду, всякого рода враги пытаются связать свою родословную с якобы погибшими мифическими родственниками.

— И это правильно, — снова согласился полковник Соколов. — Ну и какой же вывод?

— Я думаю, что документы Ухваткина такая же липа, как и того, кто назвался Силиным.

Полковник снова заходил по кабинету:

— Полагаю, что на этот раз вы опять допустили ошибку, — сказал он наконец.

— Объясните, товарищ полковник.

— Пожалуйста. Вы, Сергей, забыли о том, что первым условием, которое иностранная разведка ставит перед своими агентами, заброшенными на территорию Советского Союза, является приобретение настоящих, подлинных документов. Верно?

— Верно, — не мог не согласиться капитан.

— Пойдем дальше… — продолжал полковник. — Если исходить из того, что Ухваткин связан с иностранной разведкой, а мы имеем основание исходить из этого предположения, то он должен был стремиться получить подлинные документы. Так?

— Так, товарищ полковник.

— Идем дальше… Сколько лет Ухваткин живет в Загорске?

— Лет десять.

— Лет десять… Стало быть, срок, в течение которого он должен был стать обладателем каких-то подлинных документов, если он агент иностранной разведки, давно уже истек. Какой же следует сделать из этого вывод?

— Что документы у Ухваткина не фальшивые, — с некоторым разочарованием ответил Русаков.