Хоккенхаймская ведьма - Борис Вячеславович Конофальский
– Барон пишет, что в деле вашем заинтересован сам принц, но не пишет, чем именно вы тут заняты, – наконец произнес бургомистр, отрываясь от письма.
– То дело тайное, – отвечал Волков, – если барон не счел нужным посвятить в него вас, то и мне этого делать не следует.
Бургомистр кивал, соглашаясь, он все понимал. Сбросил кота с колен, встал, пошел, шаркая по желтому паркету османскими туфлями без задников, сел за стол и сам стал писать, не позвал секретаря. Подошел к Волкову, протянул ему письмо и пояснил:
– Это письмо отдадите Вацлаву, распорядителю постоялого двора «Георг Четвертый». Лучшие покои – вам, приют – вашим людям, стол и конюшня за счет заведения.
– Сие щедро очень, – удивлялся кавалер.
– Так барон за вас просил радеть, как же я отказать ему посмею, – говорил бургомистр, отдавая кавалеру еще одно письмо. – Это письмо для лейтенанта Вайгеля, командира городской стражи. Он даст вам людей столько, сколько для вашего дела надобно будет. И если делу вашему противодействие какое возникнет, сразу ко мне идите. Буду содействовать.
– Буду писать барону, что вы проявили участие, невиданное мною досель, – обещал Волков.
Бургомистр вежливо улыбался и кивал:
– Сержант сказал, что вы вчера дрались в «Безногом псе» и побили там кого-то?
– Воры меч мой украли, оскорбительно для меня это, он наградой был, – не стал раскрывать подробностей кавалер. – Собираюсь найти.
– Очень надеюсь, что вам удастся. И все-таки, я могу вам помочь?
– Будет нужда – сразу сообщу вам.
Бургомистр снова кивал, ласково улыбаясь, но не нравился ему этот рыцарь божий, очень не нравился. Что за дело тайное приехал делать, чего тут ищет – непонятно. Да разве откажешь барону фон Виттернауфу, когда тот просит. Не откажешь. Барон выполнял для герцога те поручения, что зовутся деликатными, близок он к герцогу очень. Попробуй отказать. Надо бы этого головореза к ужину позвать, может, и выведать что удастся, да больно неприятен человек. Пусть в гостинице ест.
На том господа и попрощались. Бургомистр фон Гевен остался в плохом расположении духа. Очень это неприятно, когда к тебе, в твой город, приезжают опасные господа для каких-то тайных заданий.
Волков шел по роскошному паркету дворца бургомистра и был в прекрасном настроении. Ему не нравилось спать в телеге да в сарае, он уж дано отвык от такого, с тех пор как ушел из солдат, а тут покои в постоялом дворе и хлеб даром.
А как кавалер ушел, так бургомистр снова сел за стол, неспокойно было ему, очень неспокойно. Тревожил его этот божий рыцарь и его тайное дело. Так тревожил, что ужина он ждать перестал.
Хотел знать городской голова, зачем приехал этот неприятный человек. Он сидел за столом, вертел перо в пальцах, думал, потом написал два письма. Одно – лейтенанту городской стражи Вайгелю, в котором просил выяснить, кто напал на посланника барона, кого он побил и как у него меч украли. Второе же письмо писал бургомистр очень важному человеку, которого надобно было предупредить о том, что по городу рыщет муж опасный и ищет неизвестно чего.
Наконец бургомистр немного успокоился и подумал, что много уже всяких людей в город приезжало выискивать и вынюхивать, даже сам обер-прокурор розыск чинил, и от того отбились-откупились, а тут рыцаришка поповский, эка невидаль. Важный человек осилит его, не впервой.
* * *
– Там дом его, – указала Эльза Фукс на лачугу, что стояла на самом краю возле спуска к реке.
Волков, Сыч, Максимилиан слезли с коней, пошли в дом. С ними и Ёган увязался, очень хотелось и ему золотой получить, не все же Сычу одному. Дверь была не заперта. В доме скудно, взять нечего, не то что у Вильмы. Видно, Ганс бобылем жил, женской руки не чувствовалось. Сыч бегло осмотрел жилье, вышел во внутренний двор через заднюю дверь. Там и секунды не стоял, произнес разочарованно:
– Все, ушел Ганс.
– Откуда знаешь? – удивился кавалер.
Сыч кивнул на яму в земле:
– Копали надысь. Может, ночью. Тут он казну держал. Раз казну вырыл – значит, в бега пошел. Не сыщем его.
Волков шел обратно мрачный, чувствовал себя он плохо: от одной мысли, что меч не найти, его от злости аж трясти начинало. А может, не от мысли, а от раны на руке, которая начинала побаливать. Он подошел к телеге, где сидели монах и Эльза, уставился на нее тяжелым взглядом. Сам думал о том, где меч искать, но она-то этого не знала и решила, что злой господин с ней сейчас что-то недоброе сделает, стала всхлипывать. А он сказал ей:
– Чего скулишь? Думай лучше, где дружков Вильмы твоей искать, куда Ганс подался и где меч мой достать.
– Меч? – Девушка всхлипывать не перестала. – Меч дорог вам?
– Дорог.
– Так объявите за него деньгу, может, он у трактирщиков, они у Вильмы все покупали, если она цену небольшую просила. Так бывало…
Но кавалер поднял палец, прерывая ее. Постоял задумчиво пару мгновений и сказал Максимилиану:
– Едем на рыночную площадь, скажешь там кое-что.
– Да, господин, а что сказать?
– Сейчас придумаю.
* * *
На площади, хоть день и шел к вечеру, народ был.
Распихав людишек конем, Максимилиан выехал в центр и звонким юношеским голосом кричал так громко, как мог:
– Слушайте, люди Хоккенхайма. Иероним Фолькоф, рыцарь божий и хранитель веры, коего кличут Инквизитором, говорит вам: всем, кто скажет, где скрывается воровка и ведьма Вильма, что кличут Шалавой, или кто скажет, где скрывается Ганс Хигель по прозвищу Спесивый, тот получит от господина кавалера десять талеров земли Ребенрее серебром. А кто скажет, где скрываются люди из их банды, коих зовут конюх Клаус, Черный Маер и Ёган Нога, тот получит пять талеров земли Ребенрее серебром. А кто знает, где есть украденный ими у господина кавалера меч, тот получит десять талеров земли Ребенрее серебром. Кавалер проживает в трактире «Георг Четвертый», туда и приходите.
Это он повторил трижды, и когда говорил последний раз, вокруг него уже собрались люди. Слушали юношу и косились
