Александр Сухов - Лагорийский гамбит

Постаравшись по возможности абстрагироваться от тошнотворного запаха и ноющей боли, я начал восстанавливать в памяти события, предшествующие моему появлению в столь странном месте. Поначалу заторможенное действием наркотика сознание напрочь отказывалось что-либо вспоминать. Странное ощущение, чесслово, как будто никакого прошлого у меня вовсе и не было. Однако в какой-то момент перед внутренним взором возникло лицо Айран, и на меня вдруг накатило. За считанные мгновения в сознании прокрутились события последних дней.

Вроде бы как сначала мы с подругой приобрели на аукционе «Книгу Атлантов». Потом ее у нас украли. Далее нам удалось разыскать воров… наконец, странная головоломка в доме Ловкача. Забавная такая вещица, ужасно завлекательная, не оторваться. Точно, головоломка — последнее, что я помню. Кажется, мне удалось ее собрать? Ну да, удалось, а потом будто по темечку обухом саданули. Неужели кто-то из нукеров Ловкача сумел бесшумно подкрасться сзади? Если это так, Лист, опер из тебя никакой.

Иного объяснения теперешнему своему состоянию я не находил. Подкрались, стукнули по черепушке, основательно попинали ногами в отместку за троих убиенных родственничков, затем впрыснули в кровь обезболивающее средство, чтоб не окочурился до срока и хорошенько стреножили. Однако непонятно, для чего нужно было обматывать меня эластичными бинтами, засовывать в мешок с ватой и подвешивать над выгребной ямой или над разворошенным скотомогильником. Может быть, у этих извращенцев пытка такая?

И тут все мысли об ужасной духоте и вони напрочь выскочили из моей головы. Сознание пронзила мысль: что с Айран?

Это же надо было до такой степени расслабиться в самом логове врага и забыть о том, что должен прикрывать не только себя, но самое дорогое существо на свете. А если этим мохнатым обезьянам удалось захватить в плен и ее? Далее мое воспаленное воображение начало рисовать перед внутренним взором, что они могли сотворить с любимой. Аж в пот бросило.

Не, Лист, не стоит раньше времени изводить себя подобным образом. Айран — девочка взрослая, к тому же чародейка и при необходимости постоять за себя сумеет.

Подобные благостные мысли вовсе не успокоили, но царившее в душе смятение слегка улеглось. Вновь навалились удушающая вонь и невыносимая влажная духота. Нужно что-то предпринять, пока я не задохнулся или не сошел с ума.

И тут я вспомнил о чудесных свойствах своего комбинезона и, если бы руки мои не были связаны путами, непременно стукнул себя по лбу. Короткая кодовая фраза и костюм заработал в режиме противогаза-кондиционера. Свежий воздух мгновенно прочистил мозги, заставил работать их с удвоенной энергией.

Те, кто захомутали меня, оказались настолько самонадеянными, что оставили на моем запястье часы. В обычной жизни хронометр мне без надобности, поскольку я обладаю абсолютным чувством времени, однако в моих наручных часах имеется несколько весьма полезных примочек, одной из которых мне предстоит воспользоваться для своего освобождения. Озвучил кодовую фразу, в тот же миг из часов ударил тонкий светящийся лучик, сжигая все на своем пути. Легкое вращение запястьем так, чтобы ненароком не отмахнуть чего-нибудь себе и левая рука свободна.

После этого приказал лазеру выключиться — батарейки не вечные, поэтому не дело впустую гонять весьма полезный прибор. Затем принялся ощупывать пространство вокруг себя освобожденной конечностью.

Странный какой-то мешок. Более всего напоминает реанимационный кокон. Однажды во время проведения совместной с лагорийской Инквизицией операции по поимке незаконопослушного товарища из «диких» меня крепко приложило боевым заклинанием. Перемололо капитально, ни единой целой косточки и внутренности основательно отбиты. В чем только душа держалась? Если бы не кокон, покоились бы мои бренные останки сейчас на Ваганьковском или Новодевичьем кладбище (хотя бы в этом плане Хорос молодец — определяет погибших сотрудников не абы куда, а на самые престижные места, поговаривают, урны с прахом нескольких особо отличившихся регистраторов даже в кремлевской стене замурованы). Проторчал я тогда в реанимационном коконе под общим наркозом почти месяц, поэтому никаких особых воспоминаний о тех «счастливых» временах не осталось. Помню только, как вылезал оттуда весь такой посвежевший и безмерно благодарный лагорийским целителям за спасение моей бесценной жизни.

Вряд ли это реанимационный кокон, насколько мне помнится, в анаранском госпитале такого удушающего запаха не отмечалось. Ладно, выберусь, определюсь, что это за хрень такая.

Тем временем моя рука нащупала на бедре ручку покоящегося в ножнах вибростилета. А вот это уже и вовсе из ряда вон! Пусть эти лохматые ротозеи — баркананские пейзане не усмотрели пользы в моих часах, уж на нож-то непременно должны были обратить самое пристальное внимание. Однако, чудо случилось, и столь страшное оружие осталось при мне.

«Есть все-таки Бог на Небесах!» — восторженно подумал я и с помощью вибростилета принялся осторожно разрезать стягивавшие тело путы.

Наконец я был практически свободен. Оставалось всего-то разрезать мешок и выбраться наружу. Однако я не полоснул ножичком с плеча, сначала сделал аккуратный надрез — мало ли над чем висит мешок. А вдруг ткань не выдержит, поползет по швам, и я полечу в выгребную яму или еще в какое «приятное» местечко. К тому же, не исключено, что где-то поблизости находится бдительный страж.

Прильнул одним глазом к образовавшемуся отверстию. Темно, впрочем, в слабом рассеянном свете, льющемся откуда-то из-за спины кое-что разглядеть можно. Мешок, в котором я нахожусь, подвешен непонятным образом к своду пещеры. Рядом с потолка свивают еще штук пять точно таких же мешков, скорее — коконов. В них также безуспешно дергается что-то живое. Странный метод у этих баркананцев удерживать в заточении своих пленных. Интересно, кто это там еще помимо меня болтается.

Тут будто раскаленный гвоздь в сердце — а вдруг в одном из них моя любимая?

Осмотрелся повнимательнее, охраны не видно. Да и что ей делать в темноте. Затем рискнул позвать Айран сначала негромко, затем более уверенно. Однако ответа не получил. Тогда, совсем уж потеряв страх, громко крикнул:

— Эй! Тут есть кто-нибудь живой?

В ответ лишь сопение, повизгивание и хрюкающие звуки из подвешенных к потолку коконов.

Расширил дыру и высунул голову наружу. До пола метра два — не более. Внизу что-то белеет, а что конкретно, при столь скудном освещении рассмотреть не представляется возможным.

Пожалуй, в мешке мне более делать нечего. Два метра не десять, авось не расшибусь. От всей души полоснул ножом по кожистой стенке кокона, тот не выдержал массы моего тела и лопнул. В результате я полетел вниз.