Евгений Филенко - Энигмастер Мария Тимофеева

Гарин здесь.

Зачем он прилетел? У него не нашлось более важных дел, чтобы закопаться в медвежий угол мироздания и занять свой блистательный ум задачкой, которая, все на том сходится, не имеет решения? Или это из-за нее, из-за Маши? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Они были знакомы не больше суток – если считать знакомством прогулки по стационару «Тинторера», светскую болтовню с отчетливым профессиональным уклоном и товарищеский поцелуй в ладошку на прощание. Известно, что Гарин предпочитает неразрешаемые задачи. Он утверждает, что задач без решения не бывает по определению, в силу общего принципа причинности. Ему стало интересно, в какую трясину вляпалась его знакомая… то есть, малознакомая с «Тинтореры»… и как ее из этой трясины вытянуть. Взглянуть на проблему с позиции нерешаемости он отказывается. Как ни крути, все равно придется с ним разговаривать. То, о чем в иных обстоятельствах Маша могла лишь мечтать, теперь выглядит казнью египетской. И не спрятаться, не уклониться. Дабы не выглядеть полной дурой и не разрушить окончательно с такими трудами приобретенную, пусть и небольшую, но деловую репутацию, Маша должна довести до Гарина какие-то свои разумные соображения. Не признаваться же, в самом деле, что все эти дни она по преимуществу пинала балду, жалела себя и размышляла о вечности! И впредь никаких красных с зеленым маечек, никаких розовых шорт!.. Впрочем, привести себя в порядок она еще успеет. К очередному сеансу связи. А до той поры настоятельно необходимо выбраться наружу и осмотреться. Она уже делала это в первые дни заточения на Бханмаре. На закате. Помнится, ничего достойного рефлексий ей не встретилось. Но сейчас полдень, и хотя на мертвой планете в зависимости от времени суток ничего не меняется, исполнить профессиональный долг отнюдь нелишне. Да, да, осмотреться, осмыслить, ни фига, конечно же, не найти полезного… протокванн не вьет гнезда, не строит муравейников и даже не роет норы в мертвом промороженном грунте, он невидим и неощутим, как всякая уважающая себя смертельная опасность… но, по крайней мере, будет о чем отчитаться. И вот еще что: где-то в сумке у нее должна быть заколка в форме диадемки, и даже с камешками наподобие рубинов, совсем как настоящими!

Гарин здесь. Ну и прекрасно. Это что-то меняет?

Меняет, еще и как!

Это сильная мотивация. Посему нужно собраться, успокоиться и впредь соответствовать высокому званию энигмастера, человека и женщины.

4.

Спустя полчаса Маша совершенно спокойна и готова к выходу на поверхность планеты Бханмара.

Перед тем она облачилась во «вторую кожу» – трико из неощутимого и нераздражающего материала, побросав повседневные одежки у входа в шлюзовую камеру. Затем с помощью Мистера Паркера погрузилась в недра «галахада». Скафандр высшей защиты ей несколько великоват, пришлось подождать немного, пока он сам утопчется по ее фигуре. У легких скафандров типа «конхобар» эта процедура протекает быстро и даже приятно: кажется, будто кто-то бережно и аккуратно массирует тебе спину и конечности множеством мягких лап. Тяжелый «галахад» со встроенным экзоскелетом и керамической броней церемониться с содержимым не склонен. Жужжа и щелкая, он просто укорачивает себя во всех измерениях, а то, что укоротить не удается, заполняет воздушными подушками. Спустя несколько минут Маша начинает сочувствовать сосиске в хот-доге.

Перед тем, как задраить люк, соединяющий шлюзовую камеру с тамбуром и жилыми помещениями модуля, она грозит пальцем в тугой перчатке Мистеру Паркеру. Судя по напряженной позе, тот совсем уже наладился прибрать оставленные в беспорядке вещи, которые потом фиг найдешь.

Перепонка люка схлопывается, с насморочным свистом работают воздушные насосы, откачивая воздух и уравнивая давление с наружным. Иначе может приключиться неприятность: учитывая массу «галахада», кубарем Маша не вылетит, но запросто может ступить на поверхность чужой планеты на четвереньках. А это во всех смыслах унизительно для мыслящего прямоходящего существа.

Поэтому, когда все физические процедуры соблюдены, Маша покидает модуль не спеша и с чувством собственного достоинства.

Она стоит посреди залитой призрачным синеватым светом пустоши. Ландшафт сглажен и сплюснут. Здешним скалам сильно повезло с метеоритной эрозией, которая приняла в этой части звездной системы Тьямурон щадящие формы. Хотя очень возможно, что когда-то очень давно сюда с разбегу въехал слетевший с накатанной орбиты астероид. Выглядит это так, словно в тазик с нефтью плюхнули круглый булыжник и сразу, не дожидаясь, пока успокоится жирное колыхание, дохнули космическим холодом. По сути своей это гигантский кратер, чьи границы теряются за горизонтом. Глазу не за что зацепиться. Скучная планета. Холодно, пусто, мертво. Если не считать незримого присутствия колонии протокванна, который и живым-то назвать никто не отваживается.

Маша не спеша удаляется от модуля. Равнодушно проходит мимо установленного в час прибытия вымпела. Ее цель – покатый пригорок метрах в двадцати по направлению к условному западу. Если туда подняться, то, может быть, удастся увидеть что-нибудь по ту сторону бортов кратера. Что это ей даст, она и сама не знает.

Здесь, вне уютных, обжитых стен модуля, ощущение одиночества становится еще более острым.

Чтобы не загрустить еще сильнее и снова начать себя жалеть, Маша неторопливо устраивается на пригорке в позе лотоса. Наверное, она первая, кому удалось это сделать в скафандре высшей защиты. А может быть, единственная, кому это вообще взбрело в голову. Без большого энтузиазма промурлыкав несколько настроечных мантр, она прикрывает глаза – все равно здесь не на что смотреть, – и предпринимает вялую попытку выстроить аксиоматику проблемы.

Ничего путного у нее, разумеется, не складывается. Она постоянно сбивается на воспоминания. И снова задает себе один и тот же вопрос, который сто раз зареклась задавать: что она сделала не так?!

Не в том смысле, что где-то допустила ошибку или отступила от правил, нет. Маша хотела бы знать, в чем она провинилась перед высшими силами, что управляют человеческими поступками, дергают за ниточки событий и сочиняют законы, по которым существует мировой порядок. За что они так ополчились на нее, что решили вдруг смахнуть со своей игровой доски?

Еще пару месяцев тому назад такие метафизические размышления не то чтобы не посещали ее вовсе, а были ей органически чужды. Жить одним днем, заглядывать в будущее не дальше очередного отпуска, а причинно-следственные связи употреблять лишь как трассы, ведущие к решению текущих задач. Вот и все. Мир выглядел дружелюбным и благосклонным к Машиным безобидным шалостям. Которых, к слову, было не так уж и много, чтобы придавать им значение. Позади, совсем близко, еще рукой подать, оставалось безмятежное, совершенно счастливое детство. А впереди протиралась такая же счастливая бесконечность.