Надежда Попова - Ловец человеков

Любой подданный может обратиться в суд, если его оскорбил сосед. А что будет, если суда за оскорбление затребует следователь Конгрегации после разговора с таким вот Бруно? Да засмеют – в лучшем случае…

А ведь в ближайшем времени, привыкнув, что от стука в дверь не надо вздрагивать, а от приезжего следователя – прятаться в подвал, люди расхрабрятся окончательно и таких, как Бруно, станет больше. Любая попытка защититься и не дать себя сожрать будет восприниматься как «возврат к старым порядкам»; и сколько будет крику… А что будет лет через пятьдесят? Через сто? Не станут ли захлопывать дверь перед носом со словами «а… я вашу Конгрегацию»?..

Уже подойдя к самым стенам замка, Курт подумал о том, не поступит ли сейчас так же барон фон Курценхальм. Оставалось надеяться на то, что, живя отшельником многие годы, тот не осознал еще до конца всех перемен, совершившихся в Инквизиции, и сохранил к ней прежнее, опасливо-почтительное отношение.

Сейчас, только завидев человека у ворот, дозорный исчез с башни без слов, а через несколько мгновений загрохотала открываемая решетка; входя во двор замка, Курт еще не успел подумать о том, насколько обнадеживающим либо же настораживающим является подобная поспешность, – навстречу ему вышел Мейфарт, и по его лицу было ясно видно, что в голове старого вояки вызрел какой-то план.

– Я рад, что вы явились, майстер Гессе, – поприветствовал Курта капитан, однако в голосе его особенного веселья не было заметно. – Сегодня я сам полагал найти вас.

– Вот как? – осторожно произнес он, не зная, как к этому отнестись и что думать, и воззрился на Мейфарта вопрошающе; тот отвел взгляд.

– Я так понимаю, вы здесь, чтобы говорить с господином бароном, вы ведь собирались… Но я прошу вас сначала уделить время мне. Поверьте, это важно.

– Хорошо, – согласился Курт все еще настороженно, стараясь понять, надо ли ожидать и впрямь удара в спину, и повел рукой, приглашая капитана идти впереди.

До самой комнаты тот шагал молча, выпрямившись, словно на эшафот, и сапоги впечатывались в плиты пола решительно. На что-то тот отважился, вывел Курт, однако не похоже было, чтобы – на убийство…

– Прошу вас, – торжественно произнес Мейфарт, когда дверь за их спинами затворилась, и указал на все тот же увесистый табурет; сам он остался стоять, глядя мимо Курта и вцепившись пальцами в ремень; только теперь он вдруг заметил, что капитан замковой стражи сегодня не вооружен.

– Я слушаю вас, – подбодрил он, упершись в столешницу локтями.

– Я… – Мейфарт помялся, кашлянул, поднял взгляд к нему и снова отвел глаза. – Я хочу сделать признание.

Этого Курт ожидал менее всего; надеялся, да, но не вот так, а после долгого, утомительного убеждения, со всеми возможными доводами и, быть может, даже запугиванием…

– В чем?

– В убийстве, – тихо ответил капитан и посмотрел ему в глаза – теперь решительно и твердо.

На мгновение Курт оторопел – не того он ждал; капитан самоочевидно лгал ему, и помимо собственных заключений этому свидетельством было выражение его лица, его взгляд, движение век – человек напротив говорил неправду, и это еще выражаясь мягко. Ergo, Мейфарт не подумал об устранении следователя – вместо этого он решил просто выгораживать барона, пусть даже ценой жизни…

– В убийстве… – повторил Курт, тягостно вздохнув, и опустил подбородок в ладони. – Двоих крестьян?

– А в каком же еще? Да.

– Ясно. И за что же вы с ними так?

Капитан отвел взгляд снова и опустился на свою лежанку, нервно потирая колени ладонями и глядя в пол у своих ног.

– Разве это важно?

– Еще бы, – совершенно серьезно кивнул Курт. – Конечно.

– Хорошо, раз так, – равнодушно откликнулся Мейфарт, не меняя положения и все так же не поднимая взгляда. – Эти двое давно меня раздражали. Они всех раздражали. Я всем оказал услугу, избавившись от них. Этого вам довольно?

– Допустим, ненадолго, – отмахнулся он. – Но вы что же – загрызли их? Может быть, они и не вызывали теплых чувств, но как же надо взбесить человека, чтобы…

– Нет, что вы, майстер Гессе. Придать ране рваный вид, словно от зубов, – это не так сложно; все равно никто не рассматривал.

– И как же вам удалось убить обоих – так, что никто даже отбежать не успел? Почему рядом с телами не было крови?

– Я ведь признался, – раздраженно вскинул голову Мейфарт, – чего же вам еще!

Курт вздохнул – устало и невесело:

– Капитан, возможно, вы не знаете, но одного только признания уже давно недостаточно. Нужны доказательства.

– Какие? Свидетели? Их не было. Что вам еще нужно? Убежать… Убежать они не успели, потому что не ожидали… того, что произошло.

– А кровь?

– Послушайте, майстер инквизитор, это ведь не ваша епархия, ведь так? – вдруг сорвался Мейфарт. – Я совершил убийство по обычной, естественной причине, и я требую, чтобы меня передали светскому суду. Безотлагательно.

– Все, капитан, – резко оборвал его Курт, поднявшись. – Молчите. То, что вы сейчас говорили, было, что называется, без протокола, и слушал я вас единственно из любопытства. Лгать вы умеете скверно и не продумываете очевидных мелочей.

– Я…

– Молчите, – повторил он, повысив голос. – И послушайте теперь меня. Если вы будете настаивать на признании, вас впрямь придется взять под арест и предоставить действовать светским властям; в этом вы правы. Но если вас повесят за лжесвидетельство, капитан, этим вы господину барону не поможете, а, напротив, лишите его столь преданного помощника в делах и в жизни. А оставшись в одиночестве, он и вправду сойдет с ума. Вы что же – этого хотите?

– Не понимаю, о чем вы толкуете, – побелев, как снег, отозвался Мейфарт, тоже вставая; Курт покривился:

– Да бросьте. Всё вы прекраснейшим образом понимаете, а главное, капитан, что всё понимаю я. Посему давайте оставим это; я требую встречи с бароном, немедля, и если вы сей же миг не проводите меня к нему, я возвращусь с соответственными предписаниями, и не один. Это – понятно?

– Господин барон сейчас не может ни с кем видеться, – тихо, но решительно возразил тот; Курт нахмурился:

– Почему? Он болен и без сознания? Уехал? Умер? Если нет – он может говорить.

– Господин барон сейчас не в лучшем расположении духа, и…

– А мне на это наплевать, – резко оборвал Курт. – Я начинаю терять терпение, капитан; если вам так пожелалось умереть перед толпой – ради Бога, только меня в это не вовлекайте. Отправляйтесь к ближайшему судье и сдавайтесь ему, а мне предоставьте заниматься расследованием. Оное же предполагает встречу с бароном. Сейчас же.

Мейфарт остался стоять – неподвижный и молчаливый, не сделав ни шагу, не возразив, не согласившись, и Курт, пожав плечами, развернулся к двери.