Нить Гильгамеша - Евгения Витальевна Кретова
Влад все еще улыбался.
– Похоже на то…
– И что ты с этим предлагаешь делать?
Улыбка медленно погасла на лице землянина, взгляд стал колючим.
– Я знаю, что ты работаешь на Филина. Я хочу его арестовать. – Он поставил локти на стол.
Девушка небрежно повела плечом, чуть склонила голову:
– Я тоже знаю, кто ты. И после твоего признания знаю, зачем ты оказался на «Унции». Мне кажется, я могу быстрее расправиться с тобой.
– Предлагаешь посоревноваться в скорости реакции? Что ж, рискни. – Его голос звучал холодно и непривычно четко, он знакомого балагура и недалекого человека, за которого Влад выдавал себя все это время, не осталось и следа. – Я только напомню, что ты допустила меня в систему безопасности «Унции». Если меня не станет, то включится программа самоликвидации. И – нет – Марс не сможет сделать ничего, он ведь уже прошляпил мое проникновение в базу вооружения корабля, в резервные шлюзы, в кодировки аварийных сигналов.
– Ты блефуешь. – Ноэль поморщилась, но в глазах мелькнуло сомнение.
– Это легко проверить. – Он активировал свой креоник. – Скажи вахтенному просмотреть действующие кодировки гермопереборок.
– Зачем?
– Давай. Попробуй. – Он ослепительно улыбнулся. – Нам станет сразу легче договариваться.
Ноэль вызвала рубку.
– Кром, введи код 17-00-71… Что видишь на мониторе?
– Ничего, капитан. Недействительный код… – отозвался навигатор.
Капитан прищурилась, посмотрела прямо перед собой, зло и беззвучно выругалась. Отключив связь с рубкой, бросила Владу:
– И когда ты мне собирался об этом сказать?
– Ну, например тогда, когда вы бы решили меня оставить за бортом… Или приставили к горлу плазменный нож, намереваясь прикончить. Или у камеры утилизации…
Ноэль встала, пересела за его стол.
– И чего ты хочешь? – она выглядела растерянной.
– Сделка, – Влад откинулся на спинку кресла, окончательно перехватив инициативу в разговоре. – Ты не трогаешь меня и не мешаешь делать мою работу, я – не трогаю тебя и позволяю тебе завершить твою месть. Возможно, мы даже окажемся друг другу полезными.
Ноэль воинственно выставила подбородок:
– Чем это?
– Ну, например, когда у тебя возникнет жгучее желание выбраться с терпящего бедствие корабля, я мог бы тебе это устроить. Или даже организовать алиби, если ты решишь сохранить инкогнито и продолжишь жить под именем Ноэль Ирияз.
Она посмотрела на него исподлобья, снова потянулась к сознанию – проверить, на сколько ему можно доверять. Отшатнулась, напоровшись на профессиональный блок.
– Кто ты? – прошептала с удивлением.
– У меня пока нет желания открывать тебе больше карт, чем ты и так имеешь, – землянин обезоруживающе открыто улыбнулся. – Так что, договорились?
– Что ты хочешь получить взамен?
– Имя того, кто скрывается под кличкой Филин.
Глава 26. Секреты Греты Гаар
Станция «Иль»
Грета протерла глаза и посмотрела на часы – корабль дочери еще не достиг Клирика, связи с Семаль пока не было. Достав из охлаждающего шкафа герметично закрытый пакет с оранжевой клипсой на клапане, женщина направилась на диван и, устроившись поудобнее, открыла его. Сунув руку внутрь, достала тонкую до прозрачности золотистую пластинку картофеля. С наслаждением отправила в рот, сперва насладившись остро-соленым вкусом, рассыпавшимся на языке, и только потом хрустнув.
– М-м, блаженство, – пробормотала Грета, отправляя в рот второй кусочек картофельного чипса.
Земная еда была ее слабостью еще со времен учебы в академии правосудия. С ней на одном потоке учился толстяк Джеймс Смит, добродушный и разговорчивый парень с Земли. Этот здоровяк постоянно жаловался на отвратное питание в академии и грыз что-то: то мятные леденцы, то чипсы, то ароматные колечки соленого кальмара. Стандартная еда в курсантской столовой выглядела по сравнению с этим роскошеством пресной и безликой.
Джеймс угостил ее всего раз, и Грета была сражена – настолько вкусной и одновременно вредной еды она никогда не пробовала. С тех пор она всегда находила возможность и заказывала у коллег-землян, отправлявшихся в отпуск, хоть что-то «вкусненькое». Это чертово словечко прилипло к ней от ее первой напарницы в патруле – Аниты Громовой, из Питера. Именно тогда Грета поняла, что земляне не так просты как хотят казаться. И старалась изучить их ближе. Уже не ради кулинарии, а ради интереса.
И почерпнула немало полезных привычек. Откладывать заначку на «черный день», например. Грета не очень хорошо понимала, почему он так называется, но искренне верила, что это однажды ее спасет. Приводить свою берлогу в порядок по четвергам, именуемым «чистым». И само слово «берлога» – оно было теплым и уютным на вкус, ласково ложилось на язык и оживало в воспоминаниях мягкой постелью, вкусным ужином и бутылочкой горячего клириканского эля. Греть клириканский эль и называть его «глинтвейном» Грету тоже научила Анита… Или вот убраться подобру-поздорову от близкого человека, решив, что отношения зашли в тупик и чтобы не напрягать его своей болезнью. Болезнь, правда, потом оказалась беременностью – неожиданной, так как возлюбленный уверял, что не может иметь детей, но вернуться Грета уже не могла – не позволяла гордость и сама тупость ситуации. Клириканка не могла себе представить, что появится на пороге когда-то их общей «берлоги» и скажет: «Прости милый, я думала, что умираю, а оказалось, что у нас будет с тобой ребенок». Семья не входила в его планы, она сама не была уверена, как бы отреагировала на его месте, будь она им. Ее-то судьба поставила перед фактом, не оставив права на раздумья. А ему… Ему зачем это?
Так рассуждала Грета все прошедшие годы.
Так Семаль стала только ее дочерью.
Грета, конечно, иногда жалела, что так вышло. Но чтобы не думать, что она была неправа, она старалась гнать эти мысли прочь.
Вот и сейчас, съев половину припрятанных чипсов, она активировала информер и погрузилась в отчет.
Чтобы не привлекать внимание, она запросила из архива записи с видеокамер за три последние недели. Найдя огороженный закуток со своими контейнерами, зафиксировала нужную камеру и включила запись на обратную перемотку.
Семь больших контейнеров – это не иголка в стоге сена. Кроме того, хоть они и находились на складе общего пользования, но со спецстатусом – к ним подойти кто попало не мог. Значит, она найдет похитителя, нужно только немного терпения. Чтобы не пропустить нужный момент, она сделала указание останавливать прокрутку всякий раз, когда в кадре появится кто-то или что-то, акцентировав внимание программы на движении.
Отойдя от монитора, налила себе горячий травяной чай из термоса – большая кружка оказалась с щербинкой по ободку. Грета заметила сеть тонкий трещин, шедших от выщербленного места, усмехнулась – знала, что замечать такие «послания» после визита дочери будет еще несколько дней. Забытые вещи, тетради или письменные принадлежности, учебники на креодиске, виртуальная модель звездолета, которую нужно было сделать на каникулах, порванная любимая блузка или растянутые на коленях домашние брюки…
В груди стало тепло. Грета еще раз посмотрела на часы – дочь должна была уже выходить из транзакции, значит, скоро появится на связи.
Вернулась к экрану и опешила – на таймере замерла ее собственная фигура. Женщина сверилась с датой и временем в углу – все верно, это день, когда она сама лично завезла все семь контейнеров и опечатала отделение.
– Этого не может быть. Вы хотите сказать, что эти чертовы контейнеры просто растворились в воздухе? – обратилась она к кому-то неизвестному и невидимому.
Она остановила перемотку и стала просматривать записи заново, не полагаясь на этот раз на технику. Чай стыл в открытом термосе, Грета о нем позабыла, увлеченно просматривая записи и боясь теперь пропустить важное. Запись мигнула.
– А! – Грета вскрикнула так громко, будто ее укусил плотоядный гри́день.
Она схватила блокнот Семаль, оставленный на столе, перевернула последнюю страницу и вписала зафиксированное время и вновь стала отматывать, на этот раз предельно медленно.
– Странно, – она откинулась на спинку и нахмурилась, продолжая рассматривать темный экран: таймер перескочил на десять минут вперед, продолжив запись. – Кто-то влез в систему и остановил запись?
Она открыла первую попавшуюся камеру и проверила на заданное время – на той камере запись
