Камер-юнкер - Валерий Пылаев
Последние мои слова Государственный совет слушал в гробовой тишине. И только потом, когда молчание сгустился так, что его можно было резать ножом, до моих ушей вдруг донеслись негромкие хлопки. Светлейший князь Салтыков — ровесник деда, если не старше — несколько раз ударил одной сухой костлявой ладонью о другую. Неуверенно, медлительно, будто сам удивляясь тому, что творят его собственные конечности. Но потом к старику присоединился второй, третий, четвертый…
А потом аплодисментами взорвались задние ряды. Все разом, будто каким-то чудом успев сговориться. Дольше всех держалась середина — но и армейские чины тоже поднимались и хлопали в ладоши, а за ними и статские из министерств, придворные, кто-то из молодых графов…
Конечно, не все — пожалуй, даже не большая часть. Из старых аристократов на всеобщий шум отозвалась едва ли треть, и почти каждого я знал лично. Многие наверняка аплодировали из одного лишь уважения к деду.
Да какая разница?! Я справился. И, похоже, если не победил, то уж точно заложил надежный фундамент для грядущих свершений. Меня не освистали, не прогнали с трибуны, не назвали молокососом и выскочкой — а поддержали!
Из зала я выходил на негнущихся ногах. Багратион за спиной еще говорил что-то, кто-то негромко спорил, но мне было уже все равно. Я только сейчас понял, чего мне стоили эти четверть часа. Речь длилась не так уж долго, но выложиться пришлось круче, чем во время самого сложного тренировочного поединка с дедом. Сердце бешено колошматило в груди, волосы на затылке взмокли, рубашка под мундиром липла к телу, специально надетые для особого случая ордена вдруг стали весить чуть ли не по пуду каждый, а руки тряслись так, будто мне пришлось в одиночку разгрузить два грузовика снарядов для полковых пушек.
Выложился. Подчистую, в ноль — настолько, что мне едва хватило сил не свалиться на глазах у членов Госсовета. Зато теперь я хотя бы мог позволить себе выдохнуть, а потом уткнуться лопатками в приятный холодок стены и…
— Блестящая речь, князь. Можно сказать, выдающаяся… давно мне не случалось слышать подобного.
Голос, раздавшийся всего в нескольких шагах, произнес то, что в любом обществе непременно посчитали бы комплиментом. Но в самом его тоне было столько едкого яда и злобы, что я на мгновение почувствовал острое желание закрыться Щитом и не зарядить на пальцах самое убойное из известных мне заклятий.
Кто бы ни покинул зал Госсовета, чтобы меня поздравить, эта встреча явно не сулила ничего хорошего.
Глава 19
После пережитого даже встать ровно и посмотреть вперед казалось чем-то сверхсложным, почти недостижимым. Тело отказывалось слушаться. И все же положение обязывало — и я не только поднял голову, но и, кажется, сумел сделать вид, будто это стоило мне чуть ли не всех оставшихся сил.
Как говорил кто-то из мудрых — знай своего врага в лицо… И я знал. Не лично, разумеется, пока исключительно по фотографиям — но все же.
В жизни граф Орлов выглядел чуть менее представительно, чем я думал раньше. Видимо, за последнюю сотню лет унаследованная от предков статная порода все-таки разбавилась кровью пожиже. Его сиятельство оказался лишь немного выше меня ростом, хоть на газетных разворотах смотрелся чуть ли не великаном. А шириной плеч и вовсе, пожалуй, уступил бы, будь мы одних лет.
Но держаться при этом умел превосходно. Темный мундир с погонами тайного советника сидел на Орлове превосходно. И не только скрадывал уже намечающееся брюшко, но и будто чуть вытягивал силуэт, добавляя лоска и положенной человеку его статуса и чина осанистости. Да и в целом его сиятельство смотрелся эффектно. Пожалуй, многие женщины посчитали бы графа красавцем, хоть он уже и разменял шестой десяток.
И не только из-за внешности, а скорее даже благодаря манерам и незаурядному обаянию. Даже сейчас Орлов улыбался, и на его лице отражалось искреннее… почти искреннее сопереживание.
Но меня деланная любезность, конечно же, не обманула.
— Доброго дня, ваше сиятельство, — сухо поздоровался я.
— К чему эти нелепые формальности, князь? Разве титулы не позволяют нам говорить, как равному с равным?‥ Но не будем об этом, конечно же. — Орлов улыбнулся еще шире и махнул рукой. — В конце концов, я желал лишь поздравить вас. Блестящая речь, друг мой, вне всяких сомнений… Это ведь ваше первое выступление на Государственном совете, я не ошибся?
— Не ошиблись. — Я кое-как отлип от стены и постарался встать поровнее. — Благодарю, граф. Вы очень любезны.
— Как же иначе? Приятно видеть в этих стенах столь достойного человека. Невольно задумываешься — как же порой несправедлива судьба…
На мгновение на лице Орлова мелькнуло скорбное выражение, но я не успел даже раскрыть рта, чтобы спросить — граф снова заговорил.
— Тяжелые времена — и такие же тяжелые потери. Сначала отец, потом братья… Славную фамилию Горчаковых будто преследует злой рок. А
