Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 4

— Ах так? — пробормотал Бейли, про себя кроя последними словами необходимость работать на планете, чье общественное устройство на каждом шагу ставило его в тупик.

— Да. Поверьте моему слову. Я бы очень хотел, чтобы они допустили такую мелодраматичную выходку. Я бы очень хотел, чтобы у них хватило на это глупости. Право, мистер Бейли, я очень жалею, что вряд ли сумею убедить вас познакомиться с ними, войти к ним в доверие и подтолкнуть их напасть на мой дом или подстеречь меня в укромном месте, или… ну, что там еще принято у вас на Земле.

— Это не в моем стиле, — сухо ответил Бейли.

— Совершенно с вами согласен, а потому не стану и пытаться. Но, как я уже сказал, очень жаль. Ведь если мы не можем убедить их прибегнуть к самоубийственному насилию, они выберут метод, более удачный с их точки зрения, и уничтожат меня ложью.

— Какой ложью?

— Они приписывают мне не просто уничтожение одного робота. Это достаточно скверно и может сыграть решающую роль. Но они пускают слушок… пока еще только слушок, будто гибель Джендера была просто моим экспериментом — удачным и чреватым большой опасностью. Они намекают, что я разрабатываю метод, чтобы быстро и необратимо парализовать человекоподобный мозг. И тогда, чуть мои враги создадут собственных человекоподобных роботов, я вместе с моими сторонниками смогу всех этих роботов уничтожить, помешав таким способом Авроре осваивать новые миры и предоставив Галактику моим сообщникам землянам.

— Но ведь это же неправда!

— Конечно. Я ведь сказал вам, что они распускают ложь. И к тому же нелепую. Такой метод даже теоретически существовать не может, а Институт робопсихологии вовсе не готов выпускать собственных человекоподобных роботов. Я никак не могу устроить оргию массового уничтожения, даже если бы хотел. Не могу!

— Но в таком случае они сами себя изобличат.

— Да только будет уже поздно. Пусть это детский вздор, но он успеет восстановить против меня общественное мнение в такой степени, что в Законодательном собрании я не соберу необходимое число голосов. В конце концов выяснится, какая это чепуха, но тогда уже ничего не поправить. И заметьте, Землю тут используют как козла отпущения. Обвинение, что я действую в стачке с Землей, имеет большую силу, и многие поверят этой ерунде, поверят ему рассудку вопреки, только из неприязни к Земле и землянам.

— Иными словами, по-вашему, общественное мнение активно восстанавливается против Земли, — сказал Бейли.

— Совершенно верно, мистер Бейли. С каждым днем положение Земли — и мое — становится все хуже, и времени у нас очень мало.

— Но разве нет очень простого способа опровергнуть эту ложь? (В отчаянии Бейли решил, что пора пустить в ход аргумент Дэниела.) Если вам и в самом деле необходимо было проверить метод уничтожения человекоподобного робота, зачем было экспериментировать с роботом, находящимся в другом доме? Возможно, трудно достижимым? У вас же в доме есть Дэниел. Прямо у вас под рукой. Самый удобный материал. Будь в этих слухах хоть йота правды, вы бы поставили свой эксперимент на нем, ведь верно?

— Нет, нет, — возразил Фастольф. — Этому никто не поверит. Дэниел — мой первый успех, мой триумф. Его я бы не уничтожил ни при каких обстоятельствах. Естественно, я избрал бы Джендера. Это ясно всякому, и я выглядел бы дураком, попытайся я убедить их, что логика подсказывала бы мне выбрать Дэниела.

Они уже снова шли, и до их цели было рукой подать. Бейли хмуро молчал.

— Как вы себя чувствуете, мистер Бейли? — спросил Фастольф.

Бейли ответил тихо:

— Если вы спрашиваете о том, как на меня действует Вне, то я просто его не замечаю. Если вы подразумеваете нашу проблему, то я думаю, не проще ли мне просто залезть в ультразвуковую камеру для размягчения мозгов. — Потом он добавил с яростью: — Почему вы за мной послали, доктор Фастольф? Почему задали мне эту задачу? Что я такого вам сделал?

— Собственно говоря, — ответил Фастольф, — идея принадлежала не мне, и в свое оправдание я могу только сослаться на безвыходность моего положения.

— Так чья же это идея?

— Предложена она была вот в этом доме, к которому мы подходим. А я готов был ухватиться за соломинку.

— В этом доме? Но с какой стати его владелец…

— Владелица.

— Пусть владелица. Но с какой стати она это предложила?

— Ах, да я же не упомянул, что она знакома с вами, мистер Бейли! Вон она встречает нас.

Бейли с недоумением взглянул туда, куда указывал Фастольф.

— Иосафат!

Глава 6

Глэдия

23

Вышедшая к ним навстречу молодая женщина сказала с печальной улыбкой:

— Я знала, Элайдж, что, снова встретившись с вами, самым первым услышу именно это слово!

Бейли смотрел на нее во все глаза. Она заметно изменилась. Волосы были подстрижены короче, а лицо стало еще более печальным, чем два года назад, и как будто стало старше на два года. И тем не менее это была прежняя Глэдия. То же лицо сердечком с высокими скулами и небольшим подбородком. Та же невысокая тоненькая фигурка, сохранившая что-то от маленькой девочки.

После того как он вернулся на Землю, она часто ему снилась, но прямо эротически — никогда. В его снах она всегда оставалась недостижимой, как он ни искал ее. Она неизменно была так далеко, что с ней нельзя было заговорить. Если он звал ее, она не слышала. И когда шел к ней, то не приближался ни на шаг — расстояние, их разделявшее, не уменьшалось ни на йоту.

Он понимал, почему она снится ему только так. Ведь родилась она на Солярии и редко встречалась с другими людьми лицом к лицу — только с их трехмерными изображениями.

Элайдж был для нее запретен как человек, а сверх этого (разумеется) как землянин. Хотя расследование убийства вынудило их встречаться лицом к лицу, она всегда была в глухой одежде, чтобы избежать даже случайного прикосновения. И все же во время их последней встречи она вопреки здравому смыслу слегка погладила его щеку рукой без перчатки. Она должна была знать, что может таким образом получить инфекцию. Он тем более ценил это прикосновение, что оно противоречило всему ее воспитанию.

Со временем сниться ему она перестала.

— Так это вам принадлежал… — растерянно сказал Бейли.

Он умолк и Глэдия докончила за него:

— Тот робот. А два года назад у меня был муж. Все, к чему я ни прикоснусь, погибает.

Неожиданно для себя Бейли провел ладонью по щеке. Глэдия словно бы не заметила его жеста. Она сказала: