Гапарон Гарсаров - Подарок убийцы

Яровский слушал её со снисходительной улыбкой. Он знал, что перечить взволнованной девушке бесполезно. Да и ей надлежало выговориться. Всё-таки она знала своего врага получше следователя, поскольку была единственной, кому лично довелось пообщаться с ним.

– Прошу Вас, сделайте хоть что-нибудь, – взмолилась Гербер. – Убить меня на выходных им не удалось. Однако теперь я в городе и совершенно беззащитна. Я даже домой к себе боюсь идти, всё с Мариной везде хожу. Она ещё зло шутит, что заделалась моим охранником, будто я нынче звезда и меня нужно опекать.

Анатолий Давыдович засмеялся.

– Ох, узнаю эту рыжую хамку. Но с учётом Ваших слов я могу посодействовать Вашей безопасности лишь косвенно.

– Это как? – уточнила Лавра.

– Ну, выделить для Вас телохранителей не получится. Правда, я могу поместить Вас в психдиспансер… Нет, Вы, главное, не обижайтесь, я не на Ваше здоровье намекаю. Просто можно представить властям, что Вы слегка утомились и Вам необходимо двухнедельное обследование. Спрячем Вас на это время в лечебницу и займёмся поиском душегуба. Ну, что скажете?

Поначалу Лавра восприняла такое предложение как форменное издевательство, но, дослушав до конца, задумалась над столь необычной затеей.

– Прятаться в дурдоме – оригинально, – подметила она, уставившись в окно.

– Мы часто практикуем такой метод, порой это многим спасало жизни. Ваш случай не исключение. Отсутствие реальных доказательств ещё вовсе не означает, что Вам не угрожает опасность. И если в летающие мантии я пока не решаюсь поверить, то записки и газовое хулиганство с трупом меня сильно тревожат.

– Бедные девочки, они стали жертвами собственных фамилий, – пожалела Лавра убитых и зашмыгала носом. – И ведь всё из-за меня…

– Ну, прекратите… Я, например, не вижу в этих смертях особой связи ни с Вами, ни со Стрегловым. Гражданка Лаврентьева страдала наркоманией, об этом свидетельствует её учёт в местном наркодиспансере. Тем более вскрытие показало, что девушка умерла от передозировки. Другая же, Анастасия Лаврова, действительно, болела астмой и вполне могла скончаться от газа без посторонней помощи. К тому же заключение патологоанатома подтвердило, что она умерла от приступа. Если кто-то и хотел убить её, то сделал это не прямо, а с помощью газа.

– Руку даю на отсечение, что тем самым Стреглов пытался подставить меня, и у него это получилось! А насчёт Лики Вы не берёте в расчёт то, что в её руках была записка с мантией и с таким же странным стихом. А ещё накануне она всячески преследовала нас с Мариной, пытаясь вручить листовки…

Лавру прервал чей-то громкий голос за дверью. В коридоре кто-то сильно ругался. Можно было и не придавать этому значения, мало ли кто ошивается в коридорах прокуратуры. Но Гербер услышала своё имя и тут же догадалась, что именно она является причиной возникшего скандала.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник знакомый типаж. Дядя Рафаэля Бергетовича выглядел ничуть не лучше самого преподавателя Суровкина: такие же злющие сверкающие глаза, белое лицо, вздутый нос – одним словом, всё в этой внешности напоминало старую злую собаку. Да и Яровский как-то резко изменился в лице и быстро вскочил с кресла, кивнув вломившемуся крикуну в знак почтения.

– Афон Кунжутович? – удивился он.

– Это возмутительно! – завопил Суровкин-старший, ворвавшись в кабинет и тыча пальцем в сторону студентки. – Мало того, что эта преступница пряталась все выходные чёрт те где, так и Вы решили самовольно покрывать эту персону, розыском которой я занимаюсь все эти дни! О, это Вам так просто с рук не сойдёт, уверяю. Дело взято под мой личный контроль, и я привлеку к ответственности всех, кто пособничает хулиганке!!!

Лавра напряглась и уже хотела заговорить про презумпцию невиновности, как её опередил Анатолий Давыдович, встав между ними.

– Афон Кунжутович, держите себя в руках, Вы ещё не знаете всей правды, – успел сказать он перед тем, как «бешеная собака» понеслась в новый лай.

– Вашего участия здесь не требуется! Я сам разберусь! А эту паршивку для начала надо взять её под стражу!

– Но ведь Вы не суд и даже не следователь, – снова попытался вразумить его Яровский, однако разгневанный прокурор замахал громадными ручищами.

– Ты, Толя, свой нос в мои дела не суй, прищемлю! – прошипел Суровкин. – Занимайся своими «висяками», их у тебя не так уж и мало…

Лавра вернула на глаза очки, дабы придать себе ещё большую строгость и невозмутимость. Пусть этот прокурор не думает, что она какая-то там приезжая деревенщина, которая, быть может, и вздрогнет, оказавшись на её месте.

– Афон Кунжутович, ведь я как раз и занимаюсь своими нераскрытыми делами, – подчеркнул Анатолий Давыдович, уже безо всяких церемоний отталкивая прокурора к двери.

– Что??? – надрывающимся голосом переспросил тот.

– Успокойтесь и выслушайте, – потребовал Яровский, указывая мужчине на диван напротив своего стола.

На мгновение оскаленная физиономия Суровкина разгладилась, и это позволило сделать вывод, что он наконец-то расслышал следователя. Прокурор поддёрнул синий пиджак и молча опустился на диван.

– Лавра Гербер, – представил следователь девушку и отошёл обратно к столу, – она сама пришла сегодня сюда, предварительно созвонившись со мной и объяснив ситуацию. В истории с газом она выступает отнюдь не хулиганкой, а, наоборот, потерпевшей.

– Что Вы говорите, ну-ну!.. – усмехнулся Афон Кунжутович и демонстративно отвернулся к двери.

– В тот день между ней и Вашим племянником, действительно, произошло небольшое разногласие, этого она не отрицает. Однако никакого газа против него она не использовала. Это сделал человек, который проходит в качестве подозреваемого по моему делу о берёзовских музейных ценностях. Вы знаете о нём, Вы тоже курируете это следствие.

– Причём здесь Стреглов и эта нахалка?!

– На протяжении последней недели он активно преследует Лавру и уже успел совершить покушение на её мать. Кстати, это произошло как раз в день газового происшествия в университете. Во время общей суматохи у Лавры похитили сумочку с ключами от квартиры. Она утверждает, что это совершил Стреглов и он же явился тем хулиганом, который пустил газ.

По лицу Суровкина стало заметно, что он слегка заинтересовался новой трактовкой событий, хоть и косо поглядывал на студентку.

– Вы не знаете всех подробностей, я Вам всё объясню, но не сейчас. Мне необходимо ещё о многом переговорить с этой девушкой.

Просьба Яровского была больше похожа на требование, отказывать в которой Лавра, будь она на месте злого прокурора, всё же не рискнула. Афон Кунжутович помолчал несколько секунд, обдумывая своё решение.