Эшли Дьюал - Одинокие души

— Черт, — судорожно придавливаю ладонью рот, и срываюсь с места.

Несусь в туалет.

Здесь две кабинки, они пусты, и я безмерно этому рада. Включаю кран с водой и промываю лицо. Руки трясутся, они отказываются меня слушать. В конечном счете, я сдаюсь и, отступив назад, припадаю спиной к одной из кабинок. Свободной рукой набираю побольше салфеток из рулона, прикладываю к их носу и опускаю голову. Не знаю, что делать, и не могу заставить себя думать. В голове то и дело взрываются мысли. Я чувствую, как они пульсируют, как вены выступают на лбу, и как горят щеки. В тайне радуюсь, что рубашка черная. Если капли и попали на неё — их не видно.

Кровь не останавливается. Я выбрасываю мокрые салфетки и набираю новые. Беспокоюсь ещё больше. Сильное кровотечение может привести к обмороку. Я даже не замечу: выйду в зал и упаду у всех на виду. Такой вариант мне не нравится. Но едва я это понимаю, как дверь открывается. Я не успеваю её придержать, и в туалет входит Кира. Улыбка исчезает, когда девушка замечает кровь на моем лице.

— Боже мой! — она стремительно приближается ко мне, но я отворачиваюсь. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. — Что с тобой?

— Уйди, пожалуйста. — Прошу я, хотя понимаю, что блондинка теперь не оставит меня одну.

— Лия, у тебя кровь!

— Неужели?

— Откуда? Ты ударилась?

— Нет. — Я выбрасываю салфетки и вновь набираю новые. — У меня заболела голова и вдруг… — пожимаю плечами. — И вот, что вышло.

— Тебе нужно в больницу, — заключает Кира, но я лишь нервно усмехаюсь.

— Издеваешься? — Закрываю и открываю глаза. Чувствую легкую слабость, но не подаю вида. — Я только сбежала оттуда. Хочешь меня заново посадить в палату? Ну, уж нет.

— Это не шутки.

— Умоляю тебя! Это всего лишь кровь из носа! Давай ещё проведем реанимацию.

— Не смешно.

— Да, брось. Я в порядке. — Отнимаю салфетки от носа и искренне надеюсь, что кровотечение остановилось. Впервые мои мольбы услышаны. — Вот видишь? Я вновь готова идти и веселиться.

— Ты уверена? Голова не кружится?

— Всё отлично. — Я промываю лицо и пытаюсь говорить непринужденно. На самом деле, мне страшно, не меньше Киры. — Ты божественно играешь на гитаре.

— Спасибо, — блондинка улыбается и ставит бутылку с WhiteHorse на пол. — Я училась в музыкальной школе.

— Правда?

— Да. — Она заходит в кабинку, а я тщательно промываю руки. Не хочу, чтобы кровь осталась на них, как осталась в прошлый раз. — Мама отправила, хотя папа был категорическипротив. Его раздражала гитара, её звук, струны и даже сам вид чехла, он вечно ныл и жаловался. Но я была примерной девочкой: мама сказала — пришлось повиноваться. Правда, я искренне ненавидела все эти занятия: хор, муз литература, а сольфеджио вообще сводило меня с ума. Я на стенку лезла от доминант, субдоминант и тоник. Хотела бросить. Но затем кое-что случилось. Папа подал на развод. — Я слышу, как Кира открывает дверь, и смотрю на неё в отражении. — Доучилась назло ему, и до сих пор играю, надеясь, что он мысленно это слышит и ему так же плохо, как было плохо маме, после его отъезда.

Я неловко киваю. Мне жаль, что в семье Киры случилось подобное, и поэтому мне становится грустно.

— Забудь, — блондинка моет руки и поднимает бутылку с пола. — У всех есть свои скелеты в шкафу, просто я не делаю для тебя их тайной.

— А я делаю?

— Ты мне многое рассказала в своё время, — хитро протягивает Кира. — Но я никогда не заставляла тебя. Тебе хотелось поделиться — я была рядом.

Я киваю, и мы выходим из туалета.

— А как на счет Стаса? — Я игриво улыбаюсь. — С ним у вас тоже есть общие секреты?

— О, ради Бога, — категорично чеканит девушка и пьет из бутылки. — Я что похожа на влюбленную идиотку?

Я смеюсь и отнимаю WhiteHorse. Делаю глоток и корчусь. Ничего отвратительно никогда не пробовала. Откашливаюсь, жмурюсь. Едва сдерживаю тошноту.

— А как… — запинаюсь и смотрю на подругу. — Как выглядят влюбленные идиотки?

Недолго думая, Кира восклицает:

— Как ты!

Дальше происходит нечто невообразимое.

Белая лошадь действует на нас так сильно, что мы с Кирой отрываемся от реальности. Плаваем по бару, летаем над полом и парим с музыкой. Вскоре к нашей компании присоединяются Стас, Максим и Кирилл. Все мы смеемся, пьем по очереди из одной бутылки и делаем то, что никогда бы не сделали. Шрам и Макс спорят, у кого на счету больше безумных испытаний. В итоге, мы придумываем игру: чей поступок переплюнет по степени рациональности другой поступок, тот и победил. Название предложил Кирилл. Никто его не понял, но все согласились. Стас говорит, что сможет выпить целую бутылку Белой Лошади за три минуты. Что ж, секундомеры наготове. Глаза предводителя красные, мутные и блестящие. Все мы не понимаем, что происходит, но тот не осознает этого, даже когда припадает губами к горлу бутылки. Мы кричим, отсчитываем минуты, и я ору как дикая, когда остается пятнадцать секунд. Но Шрам уже готов. Он выпивает виски, разбивает пустую Белую Лошадь об пол и победоносно рычит.

Затем очередь Макса. Я наблюдаю за ним, не свожу глаз с его липкой от пота шеи, с его загорелой кожи, с его губ и накаченных рук, просто не могу оторваться. Иногда мне хочется стать к нему предельно близко, он это видит, и тоже ощущает электричество в воздухе, но нас всегда отвлекают. Как и сейчас. Когда мы направляемся к выходу из бара, я оказываюсь к нему так близко, что наши локти соприкасаются. На секунду мне кажется, что Максим хочет взять меня за руку, но тут, словно из-под земли вырастает Кира. Она хватает меня за талию и уводит вперед. Хочется ударить её, но я лишь смеюсь. Не могу больше ничего сделать.

Мы оказываемся на улице. Я не понимаю зачем. Но тут вдруг вижу, как Максим снимает с себя футболку, джинсы и идет к реке. У меня сердце замирает. Я вырываюсь из рук блондинки и бегу следом за ним.

— Ты что? — ору я. — Не надо! Водя ледяная! На дворе… — я запинаюсь, морщусь, думаю и неуверенно выпаливаю. — На дворе ноябрь!

— Не волнуйся. — Его глаза горят, и в этот момент я искренне надеюсь, что их пожар согреет его, когда он погрузится в воду. — Я ведь не просто так бесстрашный, чужачка. Я справляюсь.

Отпускаю его, хотя не хочу. Спина Макса даже в темноте выглядит накаченной и твердой. Сейчас бы прижаться к ней, и остановить время.

Меня отвлекает Кирилл. Он подходит и спрашивает:

— А разве вода не холодная?

Боже, какой идиотский вопрос! Я одаряю парня высокомерный взглядом и вновь смотрю на берег. У меня всё ещё есть желание кинуться вслед за Максимом, но я не двигаюсь. Уже поздно. Наблюдаю за тем, как разгоняясь, он прыгает в реку, на секунду задерживается под водой, а затем выныривает с безумным криком. Я начинаю дышать вместе с ним.