Джек Вэнс - Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.)

Наш маленький сын случайно утонул, когда купался в пруду, и вскоре после этого мы покинули Мониш, но «Дневник мечтателя» все еще напоминает нам о счастливой семейной жизни на степной ферме. Трудно поверить в то, что Ховард Хардоа, кроткий и аккуратный мальчик, стал упомянутым в вашем журнале главарем преступного мира, но жизнь полна самых удивительных неожиданностей. Мне это хорошо известно — лучше, чем большинству людей, потому что нам неоднократно приходилось переезжать с места на место; даже теперь мы плохо представляем себе, где и как закончим свои дни. Мы часто вспоминаем о нашем бедном маленьком Нимпи. Если бы он не утонул и вырос, возможно, теперь он тоже стал бы известным и влиятельным человеком.

Пожалуйста, не публикуйте в журнале мою фамилию и мой адрес, так как в настоящее время я не смогу отвечать на письма и запросы.

С уважением,

Тьюти К.

(По просьбе читательницы ее фамилия и адрес не указываются.)»

В редакцию «Космополиса» явился угрюмый сухопарый субъект неопределенного возраста, в аккуратном черном сюртуке местного покроя, узком в плечах, но с образующими раструб фалдами. Субъект передвигался ловко, осторожно и бесшумно, как кошка. У него были черные глаза и продолговатое лицо со впалыми щеками. Его густые черные волосы росли треугольным выступом на лбу и покрывали виски коротко подстриженными бакенбардами. Подходя к стойке в приемной, он настороженно поглядывал по сторонам — такова, по-видимому, была его старая привычка. Секретарша спросила его: «Чем я могла бы вам помочь, сударь?»

«Я хотел бы обменяться парой слов с господином, написавшим статью о Ховарде Трисонге, опубликованную несколько недель тому назад».

«О, эту статью поместил Генри Лукас. По-моему, он все еще у себя в кабинете. Не могли бы вы сообщить, как вас зовут?»

«Шахар».

«И по какому делу вы хотели бы обратиться к господину Лукасу?»

«Как вам сказать, барышня... Это щекотливый вопрос. Я хотел бы объяснить его сущность, говоря с глазу на глаз с господином Лукасом».

«Как вам будет угодно. Я спрошу господина Лукаса, сможет ли он принять вас сегодня».

Девушка произнесла несколько слов в микрофон и прослушала ответ. Повернувшись к посетителю, она сказала: «Не желаете ли присесть, господин Шахар? Специальный корреспондент Лукас примет вас через пять минут».

Шахар сидел неподвижно, но его глаза непрерывно рыскали по углам.

Прозвучал музыкальный сигнал. Секретарша пригласила: «Господин Шахар! Будьте добры, следуйте за мной».

Она провела Шахара по коридору и открыла перед ним дверь помещения с бледно-зелеными стенами и ковром лавандового оттенка. За овальным столом с округлым вырезом посередине лениво развалился в кресле человек с модным бледным оттенком кожи лица, обрамленного блестящими черными кудрями. Его костюм был образцом элитной элегантности; его манеры, так же, как и выражение лица, свидетельствовали о плохо скрываемой высокомерной небрежности.

Лукас флегматично произнес: «Господин Шахар? Меня зовут Генри Лукас. Пожалуйста, садитесь. Не думаю, что мы с вами знакомы».

«Так оно и есть, мы раньше не встречались, — столь же бесстрастно отозвался Шахар. — Вы занятый человек, и я не буду зря отнимать у вас время. Так же, как вы, я в своем роде писатель — хотя, конечно, не такой талантливый и далеко не такой известный».

Подметив мускулистые плечи Шахара, его длинные жилистые руки и мясистые ладони с длинными сильными пальцами, Герсен заставил себя удержаться от мрачной усмешки. От Шахара исходила психическая эманация опытного убийцы, привыкшего работать кинжалом и удавкой, вызывая ужас и боль. Шахар присутствовал на встрече одноклассников Трисонга — он стоял у входа в павильон вместе с лысым силачом-коротышкой. Кроме того, Герсен не забыл, что Ламара Медрано с Дикого Острова, предоставившая фотографию Трисонга, повстречалась с неким Эммаусом Шахаром в Звездной Гавани на планете Новый Принцип. В сопровождении Шахара она покинула отель «Диомед», и больше ее никто никогда не видел.

«Что вы! — лицемерно развел руками Герсен. — Я вовсе не писатель, всего лишь журналист. А вы — в какой области вы специализируетесь?»

«Меня интересуют главным образом злободневные сенсации. Факты, личности. Особое любопытство в последнее время у меня вызывает Ховард Алан Трисонг — его головокружительная, невероятная карьера. К сожалению, о нем трудно добыть какие-либо фактические сведения».

«Я тоже столкнулся с существенными трудностями в этом отношении», — кивнул Герсен.

«Насколько я понимаю, это вы написали статью о встрече одноклассников на Модервельте?»

«Наш местный корреспондент прислал десять страниц чрезмерно возбужденной прозы, из которых, надеюсь, мне удалось сколотить нечто более лаконичное и удобочитаемое. Судя по всему, тем, кто желает добыть информацию о Трисонге, прежде всего следует искать ее в кантоне Мониш».

«Вполне вероятно, что я последую вашему совету. Кстати, какая-то женщина написала в «Космополис» о дневнике Трисонга. Вам что-нибудь об этом известно?»

Герсен изобразил безразличное пожатие плеч: «Я еще этим не занимался. Это письмо где-то здесь... Возникает впечатление, что меня теперь считают чуть ли не специалистом по Трисонгу». Герсен выдвинул ящик, вынул из него лист бумаги и близоруко прищурился. Шахар наклонился к столу.

«Старая тетрадь для домашних заданий или что-то в этом роде, — сказал Герсен. — Скорее всего, ничего особенного».

Шахар протянул руку: «Не могу ли я взглянуть?»

Герсен приподнял голову, словно удивившись и всем своим видом показывая, что его одолевают сомнения. Нахмурившись, он снова пробежал письмо глазами: «Прошу прощения, но письмо содержит конфиденциальные данные. Читательница не хочет, чтобы ее личность можно было установить. И я ее хорошо понимаю — учитывая то, сколько в этой Вселенной полоумных разгильдяев и любителей совать нос не в свои дела». Герсен положил письмо обратно в ящик.

Шахар откинулся на спинку стула и слегка усмехнулся: «Я хотел бы собрать всю доступную информацию по этому вопросу. Главным образом меня интересуют ранние годы жизни Ховарда Трисонга — период его формирования, если можно так выразиться. И в этом отношении огромное значение имела бы возможность изучить такие сувениры, как упомянутый «Дневник мечтателя»». Шахар замолчал, но Герсен отозвался лишь ни к чему не обязывающим кивком.

Шахар настойчиво продолжал, не отказываясь от стремления убедить собеседника: «Допустим, я взял бы на себя обязанность провести интервью с этой женщиной в качестве временного корреспондента «Космополиса» — в таком случае вы сообщили бы мне ее адрес?»