Сервер и дракон - Ханну Райяниеми
Впрочем, они добавляют, что, насколько им известно, только три знакомых измерения в самом деле бесконечны, а все остальные свернуты в крошечный горизонт, похожий на поверхность крошечной планеты, где нет места ни для башен, ни для летающих автомобилей или реактивных ранцев, и что единственное, что способно проникнуть в запретные измерения, – это гравитация, самая презираемая из всех сил Ки, великий враг полета.
Вот почему люди Ки направляют всю свою энергию на покорение оставшегося бескрайнего измерения – времени. Они строят великие архивы, которые будут стремиться ввысь долгие эоны и унесут частичку Ки в подобную времени бесконечность.
С каждой планетой, которую описывает субразум, темный корабль сомневается все сильнее. Он не помнит эти миры, но субразум оживляет их, просто переставляя символы. Может быть, она – конфабуляторный агент, остаток какой-то примитивной рудиментарной функции сновидений из когнитивной архитектуры темного корабля и все ее планеты – всего лишь корабельные мечты и страхи? И, если это так, откуда темному кораблю знать, что он везет что-то, представляющее ценность? А вдруг он сам – просто случайная мутация в генетическом алгоритме, имитирующем темные корабли, создавая и уничтожая миллиарды вариантов, просто чтобы найти тот, который переживет темную пустоту?
И все же в каждом новом мире есть нечто знакомое, странная меланхолия и тихая радость, и темный корабль продолжает слушать.
Планеты и глаза
На планете Глаукопис самым ценным имуществом считаются глаза.
С рождения вы носите очки, контактные линзы или искусственные глаза, которые фиксируют все, что вы видите, а также позволяют другим видеть вашими глазами, а вам – их глазами. Достигнув совершеннолетия, вы неизбежно выбираете точку зрения, которая не является вашей собственной, и отдаете свое зрение кому-то другому. Материальное изобилие на Глаукописе достигнуто давно, так что точка зрения, уникальное восприятие действительности, остается единственным достойным товаром.
За века такой торговли точки зрения на Глаукописе были так тщательно перетасованы между десятью миллиардами тел, что на планете не найдется двух влюбленных, которые видели бы друг друга, и ни одна мать никогда не видела собственное дитя, а если такое и случалось, это была лишь мимолетная вспышка в калейдоскопе.
Редкие мечтатели на Глаукописе предпочитают отдавать свои глаза машинам. Они позволяют запрограммированным вирусам контролировать коннект своих зрительных центров, чтобы машины получили способность распознавать слабое эхо жизни в спектроскопии далеких внесолнечных планет так же, как вы узнаете собственную бабушку, мгновенно и несомненно. Взамен им разрешается смотреть на мир глазами машин, и поэтому только они знают, каково это – летать через тысячекилометровые водные фонтаны, бьющие на поверхности далекой луны, где цветет первобытная жизнь, и только они видели акварельные оттенки вечной бури, бушующей на южном полюсе газового гиганта.
Но, поскольку они не могут делиться зрением с другими глаукопийцами, их презирают. Они – слепцы в царстве всевидения.
Нам легко смеяться над Глаукописом, ведь в своем путешествии мы видели невообразимое, легко думать, что они затерялись в бесконечном коридоре зеркал. Но нам не мешало бы понимать, что Глаукопис давно погиб и нам осталось только то, что видели их глаза. Возможно, однажды будет построена машина, которая поглотит все, виденное ими, и сумеет реконструировать разумы тех, кто это видел. Возможно, она даже позволит узнать, кто же что видел на самом деле, не перетасовывая колоду глаз, которой когда-то был Глаукопис.
Планеты и слова
Сешат – планета книг, планета чтения и письма. Жители Сешат не только записывают каждый момент своего бодрствования, они еще и создают машины, которые умеют писать жизнь. В качестве чернил на Сешат могут использоваться стволовые клетки, пластик или сталь, и поэтому слова могут стать плотью и пищей, разноцветными конфетами и оружием. На Сешат можно съесть шоколадное суфле в форме своего сна, а ясноглазый древний шоколатье может обзавестись новым сердцем, которое само по себе будет словом, обретшим плоть. Каждый предмет на Сешат умеет писать и штампует бесконечные идиотские истории о том, каково быть коровой, упаковкой таблеток или бутылкой вина. И, конечно же, геномы живых существ также читаются и пишутся: теломеры в клетках сешатианцев копируются, расширяются и переписываются крошечными молекулярными писцами, поэтому жители Сешат живут почти так же долго, как книги.
Неудивительно, что Сешат переполнена, что свалки полны обломков пластика, что все сети стонут от чуши, которую несут спам-боты, что холодильники и сирены имеют литературные амбиции, что из пастей секвенаторов ДНК течет и течет бесконечный тетраграмматон Вавилонской библиотеки и что всему этому не видно конца.
Тем не менее сешатианцам очень хочется почитать что-нибудь новенькое. Они придумали книги с золотыми страницами, в которых может писать сама Вселенная: книги, где атомы золота вытесняются частицами темной материи и оставляют след в бережно созданных нитях ДНК. Это позволяет потокам тьмы тоже быть прочитанными и интерпретированными. Идут века, незримые чернила нейтралино и аксионов высыхают и образуют слова на золотых страницах, слова, которые говорят о кораблях, которые можно было бы выстроить, чтобы проследить каждый вихрь и каждую букву в пустоте и превратить темные фразы в свет. Люди Сешат, затаив дыхание, надеются, что их планета станет первой строчкой в священной книге или хотя бы крючком, который зацепит нить, а не неизбежной финальной точкой.
Планеты и руины
Циви – безмолвная планета. Ее пустые города давно стали великолепными руинами, высящимися даже над горами: космические башни и лифты, космические фонтаны, пусковые петли, рельсотороны, разгонные двигатели, слингатроны, космические самолеты, небесные якоря, потускневшие излучатели лазерных двигательных установок, все еще обслуживаемые терпеливыми машинами, но потихоньку разрушающимися.
Легко подумать, что Циви – иссохшая плацента какого-то древнего младенца. Но на дне океана, сером и бесцветном, будто отражение лунной поверхности, искореженные осколки огромных двигателей превращаются в коралловые замки, их жесткие очертания смягчаются и нарушаются кольчатыми полипами и разноцветными завитками.
На континентах Циви с неба иногда спускаются огромные надутые шары из драгоценного металла. Они сделаны из платины, добытой в поясе астероидов неутомимыми роботами, расплавленной солнечным светом в зоне нулевой гравитации, сросшейся в пористые сферы, похожие на гигантские металлические безоары, и отправленной на Циви. Шары падают со скоростью едва ли не в сотню миль в час в тропические леса и океаны и в тихие заросшие города. Они рушатся на землю с нежным стуком и становятся домами для насекомых,
