Светлана Чехонадская - Саваоф

Меня она топтала недолго: просто хмыкнула пару раз да демонстративно позвонила дочери в рабочее время, но Горик — другое дело. К нему она испытывает просто-таки зоологическую ненависть. Такое ощущение, что в прошлой жизни наш ассириец был собакой, а Инна — кошкой, так они любят друг друга.

Горик — на первый взгляд, бесхитростный парень. Возможно, и он способен испытывать ненависть, но, во всяком случае, не в состоянии ее адекватно выражать. «Парень без костей! — говорит о нем Борис. — До тридцати живет с мамой... — (Наш пятый сотрудник, счастливчик Витя Подрезков разводит руками при этих словах.) — Это о чем-нибудь говорит?» Наверное, говорит. Мама-ассирийка задолбала Горика, но он, вне всякого сомнения, не так уж от этого страдает. Я часто замечаю, что он прячется за мамой, только если ему это выгодно. Например, неохота ему участвовать в официальном корпоративном празднике, он и заявляет: «Вы же знаете мою маму! Если я оставлю ее вечером одну, у нее обязательно поднимется давление. Как пить дать, поднимется!» Только начальник с каменным сердцем может после этих слов требовать «продолжения банкета» (это цитата из одного старого фильма, который как-то смотрел мой Алехан. Мне фильм ужасно понравился). Я знаю, что у меня просто кусок в горло не полезет, если я настою на своем и бедная Горикова мама будет сидеть у себя в квартирке, наедине со своим высоким давлением. Я его отпускаю, сердце у меня не каменное. Но и мозги не каменные: я прекрасно вижу, что если вечеринка намечается богатая и с бабами-моделями, то Горик забывает о своей маме, а потом звонит ей часов в двенадцать ночи, отчитывается о том, что съел, с кем познакомился, и слышно, как мама вздыхает — радостно, совсем не гипертонически.

Говорит ли о чем-нибудь приведенный мною пример? Хитрый ли человек наш Горик? Не больше, чем все мы. И я совершенно не верю, что это он украл миллиард. Мне также неприятно, что он разболтал всем о своих проблемах — точнее, разболтал при Инне, уж при ней-то мог промолчать. Нет, подставился, и это как раз подтверждает мою мысль, что он невиновен.

Он пришел на работу (это было недели через две после того, как я съездила с Гергиевым просмотреть записи с Елениных камер), и лицо у него было абсолютно белое. «Что-то с мамой!» — подумала я и даже полезла в ящик стола, где у меня лежат успокоительные. Когда я наклонилась над этим ящиком, Горик упал на стул напротив меня и буквально зарыдал.

— Ломка? — сквозь зубы спросила Инна. Она теперь считает информацию о его болезни как бы легализованной и каждый день постоянно долбит и долбит в одно и то же место. Не знаю, каким жестоким человеком нужно быть, чтобы расковыривать чужую рану и при этом получать удовольствие.

— Представляете, бред какой-то! — воскликнул Горик сквозь слезы. — Меня сегодня вызвали на допрос и сообщили, что на моем счету в банке обнаружены пять миллионов!

— Как это обнаружены? — весело спросил Витя Подрезков. Он-то все веселится, его эта история не касается, он был в отпуске и паролей не знал, так что теперь ему кажется, что он просто смотрит забавный фильм — эдакое реальное шоу.

— И главное не в этом! — продолжал Горик, не реагируя на его слова. — Главное в том, что перекинуты они с какого-то липового счета в банке «Елена»!

Я подняла голову, забыв о лекарствах. Челюсть моя отвисла до подбородка. Это очень забавно, когда спасение приходит не пафосно, не с фанфарами и знаменами, а вот так буднично, заявляется откуда-то сбоку, и немного странно встречать его вниз головой.

— Ха-ха-ха! — деревянно рассмеялась Инна. — Чего и следовало ожидать! Я же говорила, что человек, способный лазить по чужим компьютерам, не побрезгует лазить и по чужим счетам.

— Перестаньте! — сказал ей Борис, не сводя глаз с Горика. — Надоело.

— А вы мне рот не затыкайте!

— И что говорит полиция? — спросила я.

— Говорит, что это мне заплатили мою долю. Этот парень... Гергиев... даже поинтересовался, не прогадал ли я... Ничего не понимаю! Какие пять миллионов? Откуда?

— А это считается уликой? — спросил Витя.

Борис повернулся к нему:

— А как ты думаешь? Какой дурак будет переводить такие большие деньги?

— Ну, может, ошибка.

— Конечно! Из этого проклятого банка, да на счет того, кто знал пароли. Ошибка!

— А если тебя подставляют? — предположила я.

— Я так им и сказал! Ведь это проще простого! Но они там говорят: «Будем разбираться». О Господи! Мне знаете, что кажется — что они отчаялись найти преступника, а найти его нужно, иначе это будет дурной пример, вот они и нашли крайнего!

— Ну, не они же переводили деньги...

— Почему бы и не они?

— Да нет, — с сомнением сказала я. — Ты не преувеличивай!

— Ничего себе! — закричал он и вскочил со стула. Стул упал, Горик злобно пнул его ногой. Я снова полезла за успокоительным. — Вам легко говорить! Вы все останетесь чистенькими! Я сяду на сорок лет, потому что у меня на лбу написано: я чмо! Со мной можно делать все что угодно, мне можно давать самые дурацкие задания, которые никому другому не дашь, потому что этот другой пошлет тебя, а мне можно! Можно! Горик — идиот, Горик схавает! Ну уж нет, вот! — и он ткнул фигу куда-то в сторону двери, между Инной и мной.

Насчет дурацких заданий, это, видимо, был выпад в мой адрес, но я не стала цепляться. Я не Инна и не люблю расковыривать чужие раны.

Горик повизжал еще немного, а потом рухнул на стол, обхватив голову руками, взрыднул пару раз и затих.

— Неужели вы не видите, что он не успел уколоться из-за этого допроса, поэтому так ведет себя? Ну, это же очевидно! — спокойно заметила Инна.

— Слушайте, у меня есть гениальное предложение! — сказала я. — Давайте работать, а?

Предложение прошло на ура. Все немедленно затихли, повернулись к своим мониторам, стараясь не коситься в сторону неподвижно лежавшего на столе Горика.

Эта тишина была нужна мне, чтобы хорошенько подумать.

Горик может устраивать какие угодно истерики. Собственное положение и правда представляется ему ужасным. Но является ли оно таковым на самом деле?

Нет. Горик не знает, а я знаю, что в деле есть еще один подозреваемый, и не простой, а золотой.

Я тоже могла назвать пароли, а кроме того, в отличие от Горика, якобы знала и о проверке, которая на два месяца приведет к полному хаосу, и о махинациях Антона, которые развалили банк настолько, что через него можно было провести сотню подобных операций. Точнее я об этом не знала, но следствие считает, что знала. Поэтому неопровержимость новой улики, приведшая Горика к истерике, следствием вряд ли воспринимается как однозначная.

Кроме того, Горик не знал погибшую Елену, а дело о ее смерти за эти две недели накрепко приковали к делу о краже миллиарда.