Светлана Чехонадская - Саваоф

И почему он молчит?

— Мда... — сказал он. — Вы утверждали, что все записано на диск...

— Я же говорю, что боялась признаться сразу. И потом это не первоначальная запись — это ее обработка на специальной игровой программе. В принципе, мне ничего не стоило изменить этот вариант еще раз. Игра «Саваоф» в том и состоит, что можно менять заданные обстоятельства. Меняли запись или нет, экспертиза все равно бы показала, что это виртуальные персонажи, а не мы. Вы можете спросить у разработчиков программы...

— Мы у них уже спрашивали. Вчера, — помолчав, сказал он. — Они сказали так же: эта запись — фикция. Ни один суд ее не примет.

— И тем не менее я не могла о ней не сказать! — уже с отчаяньем произнесла я. — Мне кажется, это как-то связано: и бегство Антона, и смерть Елены, и изменения на этом диске!

Краем глаза я заметила, что Алехан пошел пятнами. Наверное, он тоже понял, что шансы выпутаться стали ничтожны. «Уже в течение этого месяца он потеряет меня навсегда! — подумала я. — И заодно потеряет квартиру, машину, останется со своей убогой зарплатой, один, без собеседника! Тут пойдешь пятнами!»

— Да, это связано, — вдруг сказал Гергиев.

Мой муж недовольно прищурился, но следователь не обратил на него внимания.

— Если бы мы просмотрели все это вчера, уверяю вас, ваши фантазии только осложнили бы дело. Материалы можно было передавать в суд. Эта запись... Фигня эта ваша запись, вы уж извините. Ни один суд не принял бы ее во внимание, да и не имел бы права рассматривать компьютерную игрушку как вещественное доказательство. Но за сутки кое-что произошло...

На улице громко закричал ребенок, залаяла собака. Со двора в квартиру ворвался ветер, занавеска взлетела почти до потолка. Я вдруг стала лучше слышать звуки, даже телевизор у соседей заговорил разборчиво. У меня такое бывает: слух обостряется, и мне начинают мешать вода в трубах, электричество, бегущее по проводам, пласты воздуха, перемещающиеся от окна к дивану...

— Вы сейчас проедете со мной, — сказал следователь. — А ваш муж ответит моему коллеге на ряд вопросов. Точнее, внесет в компьютер свои показания. Поехали?

На какую-то секунду я испугалась, что это такая его хитрость: арестовать меня тайно, чтобы муж ничего не знал.

Гергиев встал и выжидающе посмотрел на меня. Его красивое лицо было грустным и серьезным.

Даже если и так... Даже если и так, что тут поделаешь? Я тоже встала и пошла за ним.

Следственное управление экономической полиции оказалось в самом центре, в Кремле. Мы прошли множество сводчатых коридоров, миновали кучу электронных ворот — все они показывали, что в моей руке чип. Я пыталась рассмотреть, ставится ли при этом какой-нибудь тайный знак, блокирующий выход, но уже на третьих воротах Гергиев мне сказал: «Будет просто допрос. Если бы вас собирались арестовать, это бы не скрывалось». И я перестала вглядываться в мониторы.

Мы зашли в кабинет, он сел напротив меня, включил компьютер, а также телевизор, вздохнул...

— Похоже, эти дела и правда связаны, — сказал он. — Во-первых, работники фирмы, производящей приставку «Саваоф», на вчерашнем допросе сообщили нам, что покойная Татарская в день смерти приходила к ним и так же, как и вы, утверждала, что одна из фраз в записи была коренным образом изменена. Она не сказала, какая это фраза, ее просто интересовало, как это оказалось возможным. Но не это вас спасло. Другое... Вчера вечером были сведены вместе все записи с камер в доме Татарских, а также расшифрованы некоторые слова в разговоре покойной с ее визитером. К вам, я думаю, еще обратятся за помощью... Я не обязан этим заниматься, но я вчера весь вечер размышлял об этом вашем «Саваофе», думал, неужели можно придумать такую ерунду... Это я о вашем диске. Вроде бы вы умная женщина. Неужели вы всерьез верите, что полиция этим может заинтересоваться... И так я постепенно заинтересовался.

— Значит, мой расчет был точным, — не удержалась я.

— Все шутите... Исчезновение владельца банка «Елена», через который проводилась сделка, самоубийство его жены — факты, мимо которых я не могу пройти, даже если уверен, что уже нашел преступника. Пришлось поинтересоваться обстоятельствами смерти Татарской. Так эта запись попала ко мне. Между прочим, настоящая цифровая пленка, а не ваш суррогат. Самая настоящая. Вы поможете мне кое-что в ней прояснить?

Я кивнула, хотя мне даже думать было жутко о том, что я увижу последние часы жизни Елены.

— Там нет ничего страшного? — спросила я.

— Там вообще почти ничего нет... Я говорил, кажется, что убийца знал про камеры. Его фигура немного просматривается в холле, есть несколько проходов по коридору, и одно-другое отражение в зеркалах.

— Кошмар! — Я передернула плечами.

— Да, неприятно. Невозможно даже точно определить, кто это: мужчина или женщина. Разговор тоже слышен урывками. Изображение уже смонтировано, просмотр не займет много времени... Итак, начнем.

Он включил монитор, и сразу же появился холл, в котором мелькнуло платье живой Елены. Жизнь словно бы переигралась, как в программе «Саваоф»; может, вся наша жизнь — такая же программа? Елена жива, пусть только на экране, но кто докажет, что это имеет какое-то значение?

Я увидела Елену, идущую к входным дверям. В холле было темно. Потом вдруг появилось изображение с улицы, сверху. Мы видели макушку стоящего у порога человека. Я хотела сказать о камере, следившей за входом не сверху, а сбоку, но Гергиев догадался, опередил меня:

— Единственная камера, которая не работала в тот вечер — та, что у калитки. С нее этот человек был бы виден во весь рост. Правда, там далеко, но можно было бы сопоставить с окружающими предметами... Но эта камера не работала. Сломалась... Или сломали.

Елена между тем открыла дверь. Человек сразу шагнул в сторону, в тень и без того темного холла.

— Прячется? — испуганно спросила я.

— Почему? Не обязательно. Татарская стоит у него на пути... Если он левша, он должен шагнуть сюда. Если правша — в другую сторону. Если правша, но прячется — опять сюда. Ну, и так далее... Сейчас он виден лучше всего. Эксперты даже склоняются к тому, что это женщина.

— Женщина?

— Только очень толстая... Вы потом увидите ее отражение в зеркале.

— Толстая?!

— У вас есть очень толстые знакомые?

— Нет. А может, она так замаскировалась?

— Нет, они с покойной знакомы. То есть это обычная толстая женщина, и Елена знает, что она толстая. Сейчас эта неизвестная ей что-то объясняет, но слов не слышно. Эксперт растолковал, что у толстухи в кармане был прибор, искажающий звуковые волны. Большая часть сказанного не поддается расшифровке.