Александра Брагинская - Муниципальная ведьма - 2

— А вот мои два козыря, — заявил священник и положил на табурет, служивший карточным столом, крестовые туза и девятку. — Туза, грешник, не побьёшь, а с ним у меня очков хватает, так что с Божьей помощью я выиграл.

— Хрен тебе, поп несчастный! — возразил Бубновый и выложил три карты пиковой масти. — Молодка ходит вне очереди! Это у меня хватает, а не у тебя!

— Виновая молодка? Вот же как не вовремя, — загрустил батюшка. — Главное, твоих туза и валета я бью этими самыми козырями, а вот что делать с семёркой, даже ума не приложу, — он положил на ‘стол’ свою третью карту. — О, так у меня же виновая девятка! Как раз на твою семёрку! Так что я покрыл эту богопротивную молодку, и всё-таки выиграл! Козыри-то — жиры, то бишь, крести! Вот что крести животворящие делают!

— Поздравляю, — вмешалась я. — А теперь катран закрываем, прощаемся и уходим.

— Какой катран? — удивился Юра. — Как его закрыть? Это же черноморская акула, или я что-то путаю?

— Путаешь, отрок! По воле Божьей, некоторые слова имеют более, нежели одно значение, — пояснил ему батюшка. — И катран — это не только акула, но ещё и бандитское казино. Причём на бандитском же языке. Все, кто на нём говорит — грешники. Покайся, дщерь неразумная, ибо настанет час, когда…

— Аминь, — прервала его я. — Или аллилуйя, не помню, как правильно. В общем, хватит болтать, мы уходим.

— Не смей прерывать душеспасительную проповедь слуги Божия! Ибо я, подобно Господу нашему Иисусу, провожу время в компании мытарей и блудниц! И не позволю…

— Блудниц-то мы знаем, а вот кто такие мытари? — поинтересовался Бубновый.

— Таможенники, — просветил его Мешок. — Или налоговые инспектора.

— Таможенником быть неплохо, — согласился Бубновый. — Они неслабые бабки гребут. А вот Елену Михайловну блудницей ты, батюшка, назвал зря. Обидел женщину ни за что, понапрасну.

— Слуги Божьи никогда не ошибаются! Ибо Господь карает слуг нерадивых. А образ этой грешницы я видел утром в богопротивном интернете, на городском портале. И была она там изображена одетой токмо в один лифчик, и взгляд имела блудливый, излучающий звериную похоть. А похоть, чтоб вы, грешники, знали, Церковь считает смертным грехом!

— Зря вы, батюшка, на моё фото смотрели, — процедила я, раздражённая бесконечной болтовнёй служителя церкви. — Оно ведь заколдованное. Кто на него посмотрит, и плохое подумает, импотентом станет.

— Так ты ещё и ведьма! — возопил священник.

— И очень могущественная, — подтвердил Бубновый. — Это она с вами ещё мягко обошлась. Могла бы за такое вообще в скопца превратить. Хотя тебе, батюшка, по барабану. У тебя же этот, как его, целибат.

— Окстись, невежда! Целибат — это у католиков, а они и вовсе не христиане, а еретики, со своей филиокве! Ты, грешник, мне тут всякие экуменизмы не разводи! У нас, истинно православных, обет безбрачия дают только монашествующие, сиречь, чёрное духовенство. А моя ряса — белая! Понятно?

— Понятно. Выходит, ты, батюшка, можешь целибать кого угодно. А что такое филиоква?

— Этого тебе знать необязательно. А насчёт кого угодно — ты не прав. Только венчанную жену, и никого больше.

— Батюшка, так ты ж не женат, — напомнил ему Серый. — Раз тебе всё равно никого нельзя, какая разница, наложено на тебя заклятие импотенции или нет.

— Колдовства я ни капли не боюсь! Господь меня защитит! Но ведьму всё равно нужно на костёр. Кое в чём католики были правы! Ведьмы — пособницы Сатаны!

Я уже было подумала, что имею дело с опасным религиозным фанатиком, но тут батюшка мне подмигнул и даже слегка улыбнулся, так что я постаралась себя убедить, что он просто валяет дурака.

Пират сразу же умчался вперёд, и догнали мы его только у машины. Пёс стоял у водительской двери, задрав заднюю лапу, и лукаво на нас поглядывал.

— Застрелю скотину! — рассвирепел Мешок.

— А Серый — тебя, — попытался успокоить его Бубновый.

— Плевать! Застрелю, и будь, что будет! Я бы ещё понял, если б на колесо, но на дверцу!

Не дожидаясь, пока высокий суд вынесет приговор, Пират неторопливо потрусил во двор к хозяину, изредка оглядываясь на Мешка.

— Ещё и смотрит нагло, сволочь! — тот нервно сплюнул и осторожно открыл дверь, стараясь поменьше брызгать по сторонам. — Нет, сам он не мог такое придумать, это Серый его подговорил! Я где-то читал, что в Древнем Риме собак тренировали гадить на снятые вражеские доспехи, чтобы потом было противно надевать осквернённое. А этот осквернил мою машину!

— Да не кипешуй ты из-за такой фигни, — попросил Бубновый, усаживаясь на переднее сиденье.

— Ладно, — смирился Мешок. — Будем считать, сеанс уринотерапии мы приняли, и хрен с ним. Елена Михайловна, куда едем?

— К Светлане. Адрес сейчас узнаю, — я позвонила Нежному, но тот буркнул ‘Занят, перезвоню, как освобожусь’, и сразу же прервал связь.

— Мы поедем в Анапу? — удивился Юра.

— Мне всё равно, хоть в Анапу, хоть на Лазурный берег, — заявил Мешок.

— Лучше на Канары, — предложил Бубновый. — Там же паромы ходят?

— На нары тебя, а не на Канары. Там шныри с баландой ходят.

— Ты откуда знаешь? Ты что, там был?

— Не был, конечно же. Хватило ума туда не попасть. Зато ты мне рассказывал, причём многократно и очень подробно. Это, знаешь ли, не те места, которые лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Ума, говоришь, у тебя много? Вот Пират его тоже унюхал, и принял меры. Теперь пахнет совсем другим.

Они продолжали свою перебранку, но я дальше не слушала — позвонил Нежный. Я попросила у Юрия Николаевича адрес Светланы, но майор посчитал, что мне он не нужен.

— Могу, конечно, дать, Елена Михайловна, но обыскивать квартиру вам нельзя, нужен ордер или разрешение хозяйки, — заявил он.

— А и я не собираюсь обыскивать. Просто хочу с ней поговорить.

— Не выйдет. Она не вернулась из Анапы.

— Долго она там. А когда вернётся?

— Долго она не там. Из Анапы она давно уехала. Да только домой не вернулась. Отпуск закончился, на работу не вышла, на звонки начальства не отвечает. Уволят, если вернётся, но это меня не касается.

— А где она?

— Хороший вопрос. И ответ на него не хуже: гражданка в данный момент пребывает неизвестно где. Чтобы выяснить, где именно она пребывает, пришлось бы её объявить в федеральный розыск, а то и в международный. Но ни начальство, ни Интерпол меня в этом не поддержат.

— Неужели её сложно найти? Билеты же именные, и на самолёт, и на поезд.

— Ни на самолёт, ни на поезд она билетов не приобретала. Но могла уехать автобусом или такси. Не исключено, что на машине подвёз кто-то знакомый или незнакомый. Есть там и морской порт, а стало быть, всяческие яхты, лодки и теплоходы. В общем, неконтролируемых путей отхода она имела более чем достаточно. Даже если исключить пешеходный вариант, учитывая её возраст и физическую форму.