Йен Бек - Парк прошлого

Кто-то выкрикнул:

— Веселого Рождества!

Зеваки боязливо пересекли помещение и вышли в мрачный дворик, почти не тронутый праздничным снежком. Задняя стена паба и величественный шпиль соседней церкви едва пропускали сюда хоть немного света, и, хотя между зданиями виднелся клочок неба, ярко-синего, как в детской книжке, пробивающиеся в этот дворик лучи света по дороге серели и мрачнели.

Лжеконстебль выстроил группку Зевак в линию у дальней стены. От кирпичей несло застарелой мочой, запах которой остро чувствовался в морозной свежести утреннего воздуха.

У противоположной стены виднелась какая-то куча, прикрытая одеялом. Поскольку Хватпол заплатил больше всех, сейчас он стоял возле самого одеяла, рядом с экскурсоводом. Зеваки с надеждой затаили дыхание: именно этого им хотелось получить за свои деньги — самой настоящей, отвратительной аутентичности.

— Это тело, этот бедолага, — принялся рассказывать экскурсовод, — более чем вероятно, стал очередной жертвой знаменитого преступника, известного под именем Фантом.

Он размашисто откинул одеяло.

Зрители дружно выдохнули. Кто-то зажал рот руками, кто-то приглушено вскрикнул, кто-то отшатнулся, некоторые зажмурились. Экскурсовод присел на корточки, тронул голову трупа, повернутую к кирпичной стене, и приподнял за волосы вверх.

— Обратите внимание, — продолжил он, — насколько глубоко перерезали горло. Голова практически отделена от тела.

Зрители подались вперед, пытаясь рассмотреть получше, а Хватпол наблюдал за их лицами. Откровенно перепуганные «экскурсанты» тем не менее внимательно разглядывали труп. Сержант снова обратил внимание на экскурсовода. Тот держал отрезанную голову на весу, а пальцем в перчатке указывал на зияющую на горле рану, распахнутую, точно еще один рот, с запекшейся по краям кровью. Обычно жертвой, которую показывали во время подобных экскурсий, оказывался какой-нибудь несчастный нелегал, якобы заслуживающий подобной доли, либо так называемая «общедоступная» уличная проститутка. Экскурсовод осмотрел мрачный дворик — одного или двух особо брезгливых Зевак тошнило. Они забились по углам и таращились оттуда в ужасе, как загнанные звери. Гид довольно аккуратно уложил голову потерпевшего на булыжники и театральным жестом сдернул одеяло еще ниже, обнажая наспех зашитую брюшную полость. Зрители занервничали еще сильнее. Кто-то тоненько взвизгнул. Одновременно из паба раздался внезапный взрыв хохота.

Хватпол присел на корточки возле трупа и заметил липкую струйку густой коричнево-красной жидкости, сочившуюся из-под одеяла. Темная, маслянистая на вид жидкость имела отчетливый ржавый, металлический запах — запах крови, запах пропащей души. Тело попросту подбросили для экскурсии на место убийства, в качестве вызова или, скорее, демонстрации возможностей и безнаказанности Фантома. Зрители сзади напирали на Хватпола и экскурсовода, стремились подобраться поближе. Гид предостерегающе вскинул руку, жестами заставляя людей отодвинуться назад, к стене.

— Прошу вас, леди и джентльмены! Вы нарушаете целостность сцены преступления! Вы испортите улики, может, даже все затопчете! Пожалуйста, держитесь в стороне!

— А почему ему так близко можно? — возмутился один из Зевак, показывая на Хватпола.

— Он заплатил больше, — пояснил экскурсовод.

Хватпол рассматривал аккуратный разрез на горле слепого старика. Ему вдруг сделалось дурно и слишком жарко, несмотря на снегопад. За пределами «Парка Прошлого» редко кому доводилось наблюдать результаты подобной свирепости. К несчастью, жуткий труп был столь же реальным, как и отсеченная голова, подброшенная в полуразрушенную «Башню 42». Неожиданно поведение Хватпола стремительно поменялось, и он снова стал современным полицейским детективом, профессионалом своего дела. Отодвинув гида в сторону, сержант сунул ему под нос свое удостоверение.

— Уберите их, — тихо потребовал он. — Сцену преступления я опечатаю, ведите их отсюда вон, живее.

— Чертов коп… — пробормотал экскурсовод и громко объявил, обращаясь к туристам: — Леди и джентльмены, наша экскурсия отменяется!

Экскурсовод стал подталкивать недовольных Зевак в темный и шумный паб. Никто ничего не понимал. Кто-то предлагал доплатить еще денег, кто-то требовал, чтобы ему разрешили вернуться и еще раз взглянуть на тело. Гид утихомиривал своих клиентов, ссылаясь на «прискорбные обстоятельства… официальное вмешательство… требования полиции…», и Зеваки с ворчанием разбрелись восвояси.

Хватпол накрыл тело одеялом и прошел назад, через унылый паб. На улице он отыскал патрульного полисмена и показал ему свое удостоверение. Коп тут же отдал сержанту честь.

— Отправляйтесь за неотложкой, — попросил его Хватпол. — Скорее, пожалуйста.

Констебль исчез.

Хватполу не пришлось долго ждать. Через несколько минут приехала запряженная лошадьми карета «скорой помощи». Изнутри вылезли два человека в униформе, вытащили носилки и направились к пабу. Снаружи быстро собиралась толпа. Появились еще полицейские, споро очистили паб от посетителей, выстроились в линию, загородив проход. Сквозь строй, как ни в чем не бывало, прошел пирожник.

Хватпол отвернулся от Зевак. Да, подобного ужасного зрелища никому не пожелаешь. Даже думать противно, что кое-кто из Зевак приезжает в «Парк Прошлого» в первую очередь именно за этим. Сержант попытался не обращать внимания на бунтующий желудок. Из паба вынесли носилки с трупом — хорошо хоть тело чем-то прикрыли. Полиция расчистила проход среди толпившихся ротозеев. Там, где дети только что играли в снежки, теперь образовалось пустое место. Все смотрели на карету «скорой помощи», которая помчалась по площади, вздымая клубы снега.

Хватпол осмотрелся. Падкие на ужасы Зеваки как будто растворились в толпе. Прохожие стремились по своим делам, суетные и озабоченные. Все, кроме одинокой женщины, замершей на тротуаре. Все и вся неслось мимо нее по многолюдной улице, она же застыла, как статуя, пристально вглядываясь в прохожих, точно ждала кого-то. Хватпол с любопытством приблизился.

— Хорошо быть маленьким! — начал он, кивая на мальчишек, снова затеявших игру в снежки, и стараясь, чтобы голос прозвучал дружелюбно. — Правда, столько снега в моем детстве не было, только грязь…

Женщина растерянно обернулась. На ней была поношенная шляпа из черного фетра и пятнистый меховой воротник, обмотанный вокруг шеи. Мех вдруг задвигался, вытянулась пятнистая лапа, и на Хватпола уставилась кошачья мордочка.

— Слезай, Китти, — велела женщина. Кошка спрыгнула на черном поводке на мостовую и потерлась о ноги хозяйки.