Вячеслав Бакулин - Призраки и пулеметы (сборник)

– Вот как… – Холмс выбил трубку, – это меняет дело. Вы действительно полагаете, что это убийство?

– Да, меня чрезвычайно удивляет столь ранняя прогулка господина Рихтера. Тем более, что дом, где он остановился, находится поблизости от станции городской железной дороги – Кингс-Кросс-роуд. То есть, совсем в ином районе.

– Хорошо, мы расследуем это дело. Что же вы желаете узнать?

– Была ли эта гибель случайной, как пишут в газетах? Если нет, что послужило причиной убийства? Связана ли смерть с деятельностью организации, о которой я имел случай упомянуть?

– Полагаю, господин помощник военного агента, ваше дело не займет много времени. Однако давайте договоримся: по окончании следствия я задаю вам личный вопрос, и вы отвечаете на него со всей откровенностью.

– Как вам будет угодно.

– Тогда завтра к полудню жду вас у себя.

Кэбмен придержал коня. Склон едва протаявшей Сноу-Хилл-стрит издавна слыл опасным местечком. Когда-то подвыпившие гуляки состязались между собой, скатываясь в пустых бочках с этого холма. Здесь же не так давно, во время похорон герцога Веллингтона, перевернулась скорбная повозка с телом полководца, отлитая из захваченных при Ватерлоо пушек. Словом, черт бы побрал того, кто придумал ездить по этой улице, да еще в самую распутицу. Но соверен есть соверен[4], и раз уж подрядился, деваться некуда.

– Признаться, Холмс, не люблю я эти места, – доктор Ватсон глянул в окошко кэба на чуть заметные в поднимающемся смоге кресты церкви святого Бартоломью. – Еще с тех пор, как проходил медицинскую практику в здешнем госпитале.

– Ничего удивительного. Трущобы, букет неразрешимых проблем, – детектив достал из кармана трубку и крутил ее в пальцах, словно не собираясь набивать табаком.

– Впрочем, здесь лучший мясной рынок во всем лондонском графстве. Кроме того, неподалеку от рынка есть несколько весьма уютных местечек, где за пару фунтов мы сможем получить отменный завтрак.

– Сверх того здесь меня преследуют воспоминания о тысячах единоверцев, сожженных в этом месте по распоряжению королевы Марии, кровавой Мери.

– Что касается меня, я считаю, что преступления, которые совершаются в угоду Богу, – самые гнусные из всех, что можно придумать. Они бессмысленны и лживы по самой сути. Ни одному богу, как его ни назови, нет нужды обращаться к одному человеку, чтобы расправиться с другим. Но это не повод, чтобы отказываться от завтрака. Кстати, поглядите-ка вниз, там, у обочины, в пальто цвета штормовой тучи, не инспектор ли Грегсон?

– Точно, он.

– Интересно знать, что он тут делает?

– Если верить моим глазам, он что-то приказывает стоящим рядом с ним санитарам с носилками. Вероятно, распоряжается увезти найденное тело.

– Друг мой, вам это не кажется странным?

– О чем вы, Холмс?

– О том, что Грегсон все еще тут, – детектив постучал в заднюю стенку кэба. – Гони, почтенный!

Инспектор Грегсон, длинный, сухощавый, с печально обвисшими усами, увидев выходящих из кэба коллег, приподнял видавший виды котелок:

– Добрый день, мистер Холмс, добрый день, мистер Ватсон. Только ради всего святого не говорите, что вас привела сюда глупая смерть этого несчастного.

– Увы, мой дорогой инспектор, именно в этом я и намерен признаться.

– Что за нелепость? Если бы не служба в Скотланд-Ярде, я бы, пожалуй, решил, что в Лондоне окончательно перевелись серьезные преступления, коль уж сам Шерлок Холмс едет через весь город, чтобы посмотреть на труп какого-то забулдыги-иностранца.

– Вот даже как, он забулдыга?

– Одет не богато, но пристойно, по документам, обнаруженным в кармане сюртука, доктор права. Некий Якоб Рихтер из Брюсселя. Не знаю, насколько он был пьян, но кружку-другую эля незадолго до смерти пострадавший пропустил.

Холмс удовлетворенно кивнул и, наконец, приступил к кропотливому процессу набивания табаком заветной трубки.

– Теперь ваша очередь, мистер Холмс, – продолжал Грегсон. – Потрудитесь объяснить мне, что с этим делом не так? Скажу откровенно, очень странная история получается. Ну принял себе бельгиец на грудь, поперся ни свет ни заря в сторону рынка, может, там ему что-то надо было. А может, в «Нью-маркет» или «Палец епископа» за очередной пинтой эля, кто теперь скажет. Там вон, чуть выше, поскользнулся, да и угодил виском о камень.

– Вы так считаете? – на губах Холмса появилась улыбка превосходства. – Что ж, тогда прошу вас по старой дружбе, пока вы не отправили в Коронерский суд отчета, позволить доктору Ватсону осмотреть рану. Или раны.

Бывший военный хирург выразительно посмотрел на инспектора Грегсона. Тот вздохнул и распорядился, чтобы санитары пропустили врача к телу.

– Но вернемся к вопросу, инспектор, – раскуривая трубку, сказал Холмс, – что же вас так удивило?

– А вас бы не удивило? Тело обнаружил старший надзиратель Джеймс Харрингтон из Ньюгейтской тюрьмы. Он как раз сменился с дежурства и направлялся домой.

– Дежурство заканчивается ровно в шесть утра, Ньюгейтская тюрьма находится в десяти минутах ходьбы отсюда. Стало быть, здесь этот Харрингтон был не позже пятнадцати минут седьмого.

– Так и есть. Надзиратель поймал мальчишку-посыльного и отправил его наверх, в участок.

– Который разместился в бывшем пабе «Голова сарацина»?

– Снова в точку.

– Учитывая плохую дорогу, это еще пятнадцать минут. Стало быть, максимум в полседьмого утра полиция имела на руках известие о трупе.

– Все так.

– Но уже почти одиннадцать, а тело все еще здесь.

– В том-то и странность, Холмс. Я пришел в Скотланд-Ярд, как водится, без пяти девять, развернул утренний номер «Times» и узнал об этом чертовом мертвеце и о том, что именно я занимаюсь расследованием. Как такое может быть, Холмс? Ведь никто из начальства без пяти девять и знать не знал, что это дело вообще существует.

– Вы пробовали разобраться?

– Конечно, пробовал. У меня хватает работы, кроме как таскаться и расследовать смерть какого-то иностранца.

– И что же вам ответили?

– Прежде всего, они и сами были несказанно удивлены. Позвонили в «Times». Там им ответили, что информацию о трупе в утренний выпуск принес их постоянный ведущий колонки уголовной хроники, а о том, что делом занимаюсь я, сообщил дежуривший у тела констебль, – Грегсон запахнул пальто, пытаясь уберечься от пронизывающего ветра с Темзы. – Но оба констебля, дежурившие здесь по очереди, божатся, что никому такого не говорили, да и вообще не видели здесь журналистов. Я собрался было плюнуть на эту дурацкую заметку, однако тут в Скотланд-Ярд позвонили из русского посольства и сказали, что они заинтересованы, чтобы этим делом занимался ваш покорный слуга. Словом, я прибыл сюда минут за десять до вас и вижу, что утро выдалось на редкость отвратительное. А вот, кстати, и ваш почтенный друг возвращается.