Моя чужая война - Мукимжонова Хосиятой
Виктор и Айзек с ужасом смотрели на друга. Они догадывались, что это Даймонд предупредил их и ничуть не осуждали. Но выступление девушки давало понять, что отныне она будет объявлена врагом номер один.
Главный министр и Томас Эндрю прятали свои глаза. Потому что понимали, что генерал-маршал может увидеть в них немой укор за устроенный пожар. Олимпиа Монтгомери в страхе сжимала ладонь своего мужа и проклинала себя, что до сих пор не убежала с ним за границу. Фолли всем сердцем дрожал, не зная, что и поделать. Мысль о смерти его покровителя чуть ли не убивала его самого. И лишь Фэтсо сохранял невозмутимое спокойствие потому, что еще два дня назад понял, что этим все и закончится.
Все в страхе смотрели на посиневшего от ярости генерал-маршала. Они знали- девушка права, это был низкий поступок. Но это уже прошло. А после ее выступления глава правительства ни за что не оставит ее в живых.
Наконец, генерал-маршал вскочил на ноги и, бросив свой ботинок в большой экран, закричал:
–Тварь! Выскочка! Предательница! Она посмела меня во всем обвинить! Она унизила меня! Она грозила мне смертью!
Присутствующие неловко заерзали, не зная, что и говорить. Конечно, их смутил тон и резкость девушки, но нельзя было отрицать ее правоту. Это, по крайней мере, очень глупо.
Тем временем Адольф Блэк обернулся к губернатору Фолли и крикнул:
–Удали это видео! Делай, что хочешь, но удали его из всех гаджетов! Немедленно!!!!
Фолли испуганно закивал и тут же побежал исполнять приказ. Тем временем мужчина уже обратился к другому:
–Монтгомери, сейчас же издай приказ о том, что бы эту выскочку схватили. Мне уже не нужен Лэнгфорд! Понятно, что она доминирует над ним. Так что один он нам не помешает. Назначьте сумму в десять миллиардов тому, кто найдет ее. Принесите мне ее живой, и я лично убью ее! Это будет показательная казнь, и ее голова будет повешена у входа в нашу штаб-квартиру.
От услышанных слов Даймонд весь посерел. Друзья не отрывали от него глаз, планируя остановить его, если тот снова попытается броситься на отца. Монтгомери стало не по себе от данного приказа. Он хотел возразить, но жена крепко сжала его руку, напоминая о том, что дома их ждут дети, которые не могут остаться сиротами.
Другие, все также молча, слушали, первым голос подал министр Макадам:
–Это ошибка. Народ взбунтуется, если мы сейчас попытаемся ее убить. Она сейчас кумир.
–Мне плевать на народ. Монтгомери, выполняй приказ! Все вон! Если я узнаю, что кто-то жалеет эту выскочку и не сдает ее, я убью его первым! И если это будет один из вас, я убью всех!
Сидевшие в комнате бросили на него полный жалости и злости взгляд. А потом они все стали и вышли. Генерал-маршал сходил с ума.
Тьма.
Ночь. Даймонд стоит посреди огромного леса. Высокие деревья не пропускают лунный свет и невозможно что-либо разобрать. В округе не видно ни души. Даже зверей и птиц. Лес погружен в такую тишину, что окутывает человека атмосферой паники и беспокойства. Колючий холод воздуха обжигает легкие.
Даймонд понимает, что оставил куртку в машине и теперь стоит в одной рубашке. Морозный ветер неистово бьёт его, и он начинает дрожать. С ужасом Блэк думает о том, что не помнит, где припарковался. Он нервно оглядывается, но темнота вокруг него не дает хоть что-то разглядеть.
Понимая, что стоя на одном месте замерзнет от холода, он начал идти. Он до конца не понимал куда, но все его нутро твердило двигаться вперед. Его там ждут. Снег хрустел под ногами. Слишком громко хрустел. В такой ночной тишине звук отдавал эхом и резал уши. Мужчина покрылся мурашками. Не от холода. От страха. Сердце отбивало бешеный ритм, и ему казалось, это слышит весь лес.
Он все дальше и дальше шел. Деревья вокруг сменялись один за другим. Но его не покидало ощущение, что он совсем не продвинулся. Местность не менялась: все та же тьма; все те же вековые деревья; все та же тишина, нарушаемая его собственным биением сердца и хрустом снега.
Прошел почти час, но он так и не вышел из этого лабиринта деревьев. Тревога в сердце все увеличивалась и увеличивалась. Теперь он начал бежать. Ветер больно щипал лицо, из глаз невольно начали брызгать слезы. Звук снежного хруста, теперь, стал таким громким, что казалось сотни людей, бегут по снегу. Страх окутывал его все больше. Он бежал так, будто за ним гонится страшный зверь.
На землю начал опускаться туман: густой, холодный и какой-то липкий, как хватка монстра. Туман, от которого становилось жутко не по себе. В радиусе двух-трех метров нельзя было разглядеть даже силуэт чего-нибудь. Всё казалось слишком далеким. Блэку начало мерещиться, что он остался совсем один во всем мире.
Прошел еще долгий час. Даймонд тяжело дышал. Все его тело дрожало от усталости и холода. Не в силах дальше бежать он остановился и упал в сугроб. Прислонившись к дереву, он пытался успокоить дыхание. Холодный снег, на котором он сидел еще больше заставлял его дрожать. Но, ни сил, ни желания продолжать этот бесконечный путь у него больше не было.
Готовый к смерти от обморожения он ждал своей неминуемой участи. Сердцебиение успокоилось. Оглушающая тишина убаюкивала. Он был на грани потери сознания. Его усталые глаза уже почти закрывались, когда он услышал шум взмахов крыльев.
Открыв глаза, он увидел, как в тумане ночного леса над ним летает большая черная ворона. Она кружила вокруг него, и от взмахов ее крыльев до него доходил поток теплого воздуха. Птица пыталась согреть его и это ей удавалось. Постепенно он начал согреваться и к нему начал возвращаться рассудок.
Ворона громко каркая, взмахивала крыльями и осторожно клевала его брюки. Поняв, что его просят встать, он поднялся на ноги. Согретый он уже не чувствовал усталость. Но все еще не знал куда идти. Взглянув на птицу, которая все еще громко каркала ему, он сказал:
–Я не знаю куда идти.
Было странно разговаривать с птицей, но выбора у него не было. В округе больше не было ни души, и птица была единственной, кто мог его выслушать. К тому же он не сомневался, что она прекрасно его понимает. Ведь смогла же она понять, что он замерз, и согрела
