Дмитрий Баюшев - Клиника Сперанского

   Новиков помог перетащить раненого на тахту, вызвал скорую, потому что знал: колено - дело серьезное, - и направился было к выходу, но, вспомнив, вернулся. Нашел в протоколе, составляемом малохольным, строчки о себе, аккуратно оторвал их, сунул в карман и был таков.

   На улице уже, раскрыв зонт и обходя глубокие лужи, спросил себя: чем чревато? И сам же себе ответил, что ничего хорошего, что двое этих ментов, униженных им и оскорбленных в лучших своих чувствах, так просто это дело не оставят. Вне всякого сомнения, фиктивная его должность и фамилия глубоко врезалась в их возмущенную память. Малохольный, естественно, запомнил его звание, а может быть, чем черт не шутит, и номер удостоверения. Бывают такие вундеркинды, которые запоминают всё, что надо и не надо. В крутых боевиках подобных свидетелей немедленно ликвидируют, чтобы не цвели и не пахли, но у нас же не дикий Запад, у нас же процветают гуманизм и благородство, да и вера не позволяет распоряжаться чужой жизнью. Вот именно это последнее, подспудное, затаённое, переданное давно забытыми предками, останавливает перед пропастью, спасает от смертного греха, который придавит почище любого кладбищенского камня.

   Следует добавить, что в силу специфики своей службы Новиков в церковь не ходил, однако ярым безбожником, как тот же Загрицын, не был. Но вот ведь что странно: Загрицын, который раньше глумился над попами, теперь стал потише, называл их теперь батюшками и уже не смотрел на верующих с прищуром, как на врагов. Всё это, однако, было веянием времени, поскольку Путин мог запросто отстоять службу и грамотно крестился, то есть немодно было нынче с прищуром-то, а вот сказал бы тот же Владимир Владимирович "фас" и не только прищур, волчий оскал бы появился. Поговаривали, что нынешнее послабление церкви явление временное, вскоре опять начнутся гонения.

   Поэтому, веруя в Спасителя, Новиков о своей вере помалкивал, был как бы в нейтральной позиции.

Глава 27. Пятница. Подвид упыря

   С какого-то момента, а именно после слов певца о том, что мы у чертей под колпаком, Новиков начал действовать автоматически. Хотелось бы, конечно, остаться с колоритным великаном, попить водочки, послушать театральные байки, но сразу вспомнился несчастный Моллюсков, и долг погнал в Чертаново.

   Теперь тот же долг поторапливал обратно в Лялин переулок, а может, вовсе это и не долг был, может это была совесть, ответственность за тех, на кого непроизвольно наводил таинственных убийц.

   Во дворе перед домом певца было тихо, ни души. Дождь уже перестал, лишь с листьев, набухнув, срывались полновесные капли и плюхались в лужи. В центре Москвы среди скопища каменных домов воздух был свеж, как в лесу.

   Поднявшись на третий этаж, Новиков обнаружил, что дверь в квартиру Рубинова приоткрыта и понял, что опоздал. Хотел было уйти, чтобы не расстраиваться, но что-то толкнуло войти. Он сделал это тихо-тихо, вынув из потайной кобуры бесшумный пистолет.

   Из гостевой донесся хрип, Новиков устремился туда, увидел распростертого на полу, головой к зеркалу, великана и нависшего над ним типа в черной мантии. Именно нависшего, потому что поза была совершенно неестественная, с выгнутым, как у собаки, хребтом. Так же, горбатясь, прежде чем вонзить клюв, нависает над падалью стервятник.

   Дернув шеей, как стервятник, тип повернул голову. Новиков увидел гнусную серую рожу (потом уже он понял, что это была маска) с узенькими желтыми глазками, носом-пипкой с двумя черными дырками и хищно оскаленной пастью, из которой обильно торчали заостренные зубы.

   Тотчас навалилась слабость, на руках и ногах повисли пудовые гири, заломило в висках и затылке. Новиков выстрелил. Метил в харю, а попал чудищу в горб, оттуда полетели клочья мантии.

   Своротив зеркало вместе с тумбочкой, чудище неприятным комом застыло возле стены.

   Новиков выстрелил еще пару раз и вновь не попал в голову - что-то произошло с глазами, всё плыло, покрывалось черным туманом, потом вроде пошло на восстановление, и он начал жалеть, что стрелял. Этого гада следовало бы сдать живым Кузнецову, чтобы знающие люди определили, что же это за неизвестный науке подвид упыря.

   Урод лежал неподвижно, и Новиков присел перед похрипывающим, слабо двигающим конечностями певцом. Слава Богу, жив. Разумеется, перемазался в собственной крови, которая обильно текла носом. Кровь под глазами, в ушах, но мало, процесс завершился, едва начавшись. Что же этот упырь делал? Где-то похоже на спровоцированный инсульт.

   Боковым зрением он увидел, что чудище пошевелилось, потом в сторону Новикова стремительно полетело черное облако, оказавшееся мантией, и пока он от этой шелковой мантии освобождался, а заняло это секунды две, три, урода и след простыл.

   "Эх, дурак, дурак", - подумал Новиков, теперь уже, задним числом, жалея, что не убил монстра.

   Это чучело впредь будет вдвое осторожнее, поди поймай, а жертв от этого не убавится. Кто его знает, в кого оно преображается на улице, не сидит же в подвале или на чердаке. Трансформер чертов, ниндзя недорезанный.

   Дешево отделался, сказал он себе, всё еще чувствуя слабость, боль в затылке и неприятную резь в глазах. Этот урод умеет гипнотизировать, как удав лягушку. Хорошо, пистолет был с собой, врукопашную такого не одолеешь. Его, гада, и пуля-то не берет, вон как шустро слинял после трех ранений, от которых обычный человек пластом бы валялся.

   Нет, пули свою цель нашли, там, где лежал упырь, имелось смазанное пятно крови.

   Новиков позвонил Кузнецову, чтобы тот прислал специалиста взять соскоб крови. "Соскоб, говоришь? - сказал Кузнецов. - Сам наскреби сколько сможешь и дуй сюда. Есть разговор".

   Всё правильно, кто же будет по всякой ерунде гонять криминалиста.

   Тем временем Рубинов перестал хрипеть, открыл мутные невидящие глаза и шепотом ругнулся.

   Новиков мокрой тряпкой вытер ему лицо, помог перебраться на антикварный диван, а сам занялся соскобом. Какое там, всё уже впиталось в обшарканный паркет, впору хоть плитки выковыривай. Да нет, ерунда всё это.

   - Что это было? - спросил с дивана Рубинов. Голос у него был слабый, повиновался плохо и дрожал. Чувствуется, переволновался мужик.

   - Как вы себя ощущаете? - осведомился Новиков, подходя. - Голова как? Печень?

   - Как поросячий хвостик, - ответил великан. - Всё дрожит.

   - Вот вы спрашиваете, что это было? - придвигая к дивану тяжеленный стул и садясь на него, сказал Новиков. - Давайте восстанавливать вместе и по порядку. Лады?

   - Валяйте, - разрешил певец уже более окрепшим голосом.