Константин Соловьёв - "Канцелярская крыса"

Пустое пространство ресторана стало казаться Герти другой планетой, населенной столами и стульями, где он сам был случайно занесенным извне существом. Закончив с беконом и кофе, он, даже не осведомившись о десерте, спросил счет. Тот был незамедлительно подан услужливым официантом в белых перчатках. Увидев сумму, Герти погрустнел. За полшиллинга в Лондоне он мог бы получить приличный обед из трех блюд в придачу с пристойной сигарой. Но выбирать в его положении не приходилось.

— Кажется, сейчас у вас не очень-то много постояльцев, — заметил он, расплачиваясь и поневоле отмечая, какой ущерб его капиталу принес один-единственный завтрак.

— Верно, сэр. Весной на острове, как правило, мало приезжих.

— Отчего так?

— Слишком жаркий климат, сэр, апрель на дворе. Летом их обыкновенно больше[37].

— Вот как? И сколько же человек сейчас обитает в отеле?

— Один момент… Если не ошибаюсь, менее десяти.

— Так мало?

Это известие порадовало Герти. Именно нечто подобное ему и требовалось, маленькая гостиница на отшибе. Здесь появление легендарного полковника Уизерса вызовет наименьшее внимание, а значит, и риск разоблачения будет минимален.

— Офицеры из Адмиралтейства предпочитают останавливаться в «Соленой бороде», она классом повыше и возле моря, — пояснил официант, убирая со стола приборы, — Если кто из чиновников, такая публика предпочитает «Лаварье» или «Старый фламандский». Там и кухня получше, и увеселения всякого рода. А промышленники и агенты, те обычно селятся в «Олд-Касле», оттуда ближе до даунтауна[38] в Айронглоу, да и магазинов кругом больше.

— Некоторые агенты и в «Клевере» останавливаются, как видно, — сказал Герти, — Не такой уж у вас и медвежий угол.

— Простите, сэр?

— Да вот мистер Иггис, с которым я успел познакомиться за завтраком. Он тоже торговый агент. Но остановился в «Полевом клевере». Джентльмен, что сидел возле меня.

Лицо официанта, хранившее до такой степени вежливо-непроницательное выражение, что выглядело маской из папье-маше, немного прояснилось:

— Ах, мистер Иггис. Да, он остановился у нас еще третьего дня. Не любит городскую суету и специально подыскал гостиницу потише.

— Агент, который не любит суету? Как по мне, это что-то вроде кота, что не любит сливок, — не удержался Герти, — Как же он работает?

— Не знаю, сэр. Он почти не выходит из гостиницы, большую часть времени проводит у себя в номере. Простите, я могу быть вам чем-то полезен?

— Нет, спасибо.

— Тогда доброго дня вам, сэр. На обед у нас ожидается превосходный пирог с ревенем и почками.

Удивительно, но жизнь в «Полевом клевере» показалась Герти не менее выматывающей и утомительной, чем бесконечное трехнедельное плавание на борту «Мемфиды».

Несмотря на то, что здесь не было ни шатающейся палубы, ни запаха скипидара и копоти, ни макрели, Герти ощущал себя так, словно вновь оказался во власти всеподчиняющих океанских течений, неумолимо влекущих его в неизвестные дали.

Сняв номер, Герти в тот же день уведомил по телефону Канцелярию о своем местопребывании, на тот случай, чтобы с ним могли связаться, как только бумаги окажутся оформлены. Мистер Беллигейл, чей голос, переданный посредством телефонного кабеля, казался еще более безэмоциональным, заверил Герти, что свяжется с ним незамедлительно. Однако дни тянулись за днями, а консьерж не спешил звать полковника Уизерса из шестнадцатого номера к телефонному аппарату. Раз в несколько дней Герти, поборов затаенную дрожь, звонил в Канцелярию сам и делано-небрежным тоном осведомлялся о ходе оформления. В любое время суток из телефонной трубки звучал голос мистера Беллигейла, неизменно повторяющий одно и то же. Бумаги оформляются. Нет нужды беспокоиться. Господин полковник немедленно получит уведомление, как только все документы будут надлежащим образом составлены, занумерованы и подшиты.

Необходимо учредить в штате новую должность, отразить ее в формулярах и табелях, подготовить соответствующие приказы и распоряжения. Такого рода вещи невозможно сделать мгновенно. Да-да, проявите великодушно терпение, полковник, я обязательно свяжусь с вами, как только что-то переменится…

Несколько раз, почти отчаявшись, Герти пытался связаться даже с мистером Шарпером, однако сделать это оказалось не проще, чем отыскать ночью черного кота в угольном чулане. Мистер Беллигейл с прискорбием отвечал, что секретаря нет на месте или же он крайне занят. Конечно, Герти всегда мог отправиться в Майринк, чтобы отыскать секретаря самолично в древнем, похожем на склеп, здании Канцелярии. Но всякий раз при мысли об этом Герти испытывал холодный, как прикосновение утопленницы, озноб, и малодушно давал задний ход, возвращаясь к привычному пассивному ожиданию.

Как он и ожидал, «Полевой клевер» не мог порадовать своих немногочисленных постояльцев по части развлечений. Он не знал ни шумных пирушек, ни концертов, ни карточных вечеров — его обитатели, казавшиеся Герти деловитыми и беспокойными жуками, торопились покинуть его ранним утром, а возвращались обыкновенно лишь к вечеру. Облаченные в почти одинаковые деловые костюмы, сшитые, казалось, у одного и того же портного, они второпях глотали завтрак, не обращая, кажется, никакого внимания на вкус, и спешили отправиться по своим делам, чтоб вечером заявиться обратно уставшими и выжатыми, как лимоны, из которых выдавили всю мякоть.

Так что единственными звуками, которые на протяжении дня напоминали Герти, что здание обитаемо, был редкий скрип половиц под ногами консьержа да гул вентиляторов. Уже на второй день эта симфония показалась Герти невыносимой, тем более, что хоть как-то разнообразить свое пребывание в «Полевом клевере» ему не удавалось. Книг в отеле не держали, найти компанию для карточной партии нечего было и думать, и даже вид из его номера открывался столь невзрачный и непримечательный, что приятнее бы было смотреть на какую-нибудь писанную маслом картину.

Немало досаждала и жара, к которой Герти все еще не был привычен. Утро в Новом Бангоре начиналось необычайно рано, часов в шесть, после чего щедрое солнце южного полушария заливало номер ослепительным светом, совершенно невозможным для человека, привыкшего к ровному климату Британии. Солнцу требовалось немногим более часа, чтобы сделать воздух, обычно прозрачный и невидимый, подобием густого вара, текущего, казалось, по стеклам и подоконникам, и столь густого, что легким требовалось немало усилий, чтоб вобрать его в себя.

Герти попытался было столковаться с прочими постояльцами, но был вынужден оставить эту затею. Занятые своими делами, вечно спешащие, на Герти они глядели с заметной неприязнью, как на бездельника, которым он, в сущности, и являлся. Он попросту выпадал из их компании, как лишняя деталь, не желая держаться, выпадает из собранного механизма. Он был здесь чужим, лишним, и постояльцы «Полевого клевера», должно быть, каким-то образом это чувствовали, поскольку в большинстве своем принимали единодушное решение избавить Герти от своего общества. Стоило ему лишь показаться на горизонте и завести разговор о погоде или Канале кайзера Вильгельма, как они, кисло улыбнувшись, стремились удалиться, пожелав ему доброго вечера, или доброго утра — по ситуации. Для одних он был слишком молод, для других — слишком скучен, для третьих слишком навязчив и, увы, для всех вместе взятых не представлял какого-то интереса.