"Империя Здоровья" - Сергей Анатольевич Смирнов
Он приметил яркий зелененький узорчик электронного времени на отдаленном столике: 6:36. Эти светящиеся знаки копировали в масштабе апокалиптическое табло, висевшее над проходной института, и являли собой символы пропасти.
"Темные века, - подумал аспирант про "6:36", - то ли, до нашей эры, то ли после..."
- Что случилось? - даже не шевельнувшись и не вздохнув со сна, но уже бодрым голосом спросила Аннабель.
- Пора, - глухо ответил аспирант. - Мне пора делать главное дело... иначе я буду гореть в аду... и мне уже не поможет никакой Новый Христианский Призыв.
В одно мгновение постель рядом с Ганнибалом вся воспряла и опустела, и не успел он разглядеть Ани, как она уже оказалась в халате и летящей к дверям.
- Не торопись еще пять минут, - еще более бодрым голоском прозвенела она. - Я сделаю тебе завтрак.
В своем позднем удивлении Ганнибал подвигал бровями и поморгал.
"Если женщина умеет просыпаться так быстро, - подумал он, - то она, конечно, должна работать только в ЦРУ..."
В самом начале восьмого, темного московского века, то есть в 7:05, аспирант Ганнибал Дроздов уже стоял в прихожей, слишком громко, как ему казалось, щелкая кнопками на куртке.
Аннабель ничего не спросила у него про "главное дело" и о причине грядущих адских мук, и за это как раз в эти двадцать минут прощания Ганнибал успел привязаться к ней сильнее, чем за всю минувшую, тоже не слишком долгую ночь.
- Я позвоню тебе сразу после того, как все сделаю... и все расскажу, - пообещал он.
Он сдержанно поцеловал ее в губы и очень сдержанно погладил по щеке, но она все видела...
- Удачи! - сказала она ему. И только аспирант повернулся, как ощутил очень крепкий и нежный шлепок по заду.
От этого шлепка он через сорок пять минут оказался в фойе больницы и в нервном спокойствии стал дожидаться Наташи. Теперь он сознавал, что женщины имеют огромное значение в его довольно свободной жизни.
В искусственном свете он стоял против темных окон и не хотел садиться на банкетку, думая, что будет лучше, если Наташа увидит его еще с улицы и успеет подготовиться к встрече.
Вероятно, так и случилось, как он задумал, по его плану: Наташа вошла и ни на мгновение не спрятала свои красивые тонкие кисти в карманы Пальто. Она сразу двинулась к нему навстречу и остановилась очень близко.
- Извини, - тихо произнес Ганнибал и стал как бы невзначай отходить подальше от окон. - Я все-таки волновался...
- У тебя усталый вид, - так же тихо сказала Наташа, замечая, что Ганнибал сильно изменился во второй раз, причем - за очень короткий срок.
- У нас подозрения подтвердились... - доверительно сообщил Ганнибал.
- Я знаю, - сказала Наташа, и аспирант услышал в ее голосе немного потаенной гордости и... нет, вовсе не потаенного сочувствия.
- Извини, мне просто необходимо узнать, как ты поступила со всеми бумагами, - перешел он к делу в ответ на Наташино участие.
- Никак... - улыбнулась Наташа.
- Как "никак"?!
- Очень просто. Вскрытия не было. Мы посмотрели на него вместе с Колей. Бомж ведь и есть бомж. Умер старый бомж, ведь так?.. Мы посчитали, что он поступил к нам с гипертоническим кризом. Потом... извини, я просто подождала. Я не стала открывать никаких карт. Я просто подождала.
- Ты... так... ты не завела на него никаких документов?! - начиная понимать, поразился аспирант.
- Да... он просто лежал там... пока.
- Как же они его здесь нашли?!
- Я просто занесла тот самый код, который ты мне оставил, в копию нашей архивной дискеты... а дискету положила в стол и попросила своих никуда ее не убирать. Я сделала все, как ты хотел: я придумала несколько несуществующих имен и пометила их остальными кодами, которые ты мне оставил... Будто бы у нас лежали мертвые души, у которых ты брал анализы, и мы их выписали... Ты ведь так хотел, правда?
- Правда... - сказал аспирант, ошеломленный заговором Наташи.
- Настоящим остался только "Николай Петрович Иванов"... Бирку с кодом я оставила в морге... А этого бомжа действительно так звали?
- Паспорта у него не было. Отчество и фамилию придумал я, - признался Ганнибал.
- Я думаю, что они это тоже поняли, - еще больше ошеломила аспиранта Наташа. - Ты думаешь, они осмелились бы его увезти, если бы не знали, что он вовсе не бездомный бродяга и еще кому-то нужен?
Аспирант посмотрел на Наташу и понял, что перед ним стоит какая-то новая женщина. Теперь он понял, что виноват перед ней еще больше, потому что никогда не думал, что она столь проницательна и тоже годится для работы в ФСБ или ЦРУ.
- Никому не нужен... - пробормотал он, предчувствуя вспышку какого-то сверхнового плана, и невольно добавил: - И что теперь... ты собираешься делать?
- Сотру с дискеты все твое вранье, - с облегчением сказала Наташа. - Даже если они успели снять еще одну копию, то уже все равно не смогут разобраться в нашей бывшей советской путанице.
- Никому не нужен, - уже не в силах отвлечься от своего предчувствия, снова пробормотал аспирант.
- Ты больше ничего не хочешь мне сказать? - спокойно спросила Наташа.
Ганнибал посмотрел на нее и проговорил: - Я могу сказать тебе "большое спасибо", разве что. Ты просто не представляешь себе, какое дело ты для нас сделала...
- Для "вас"... - передернула плечами Наташа.
- Для нас, - крепко держа себя в руках, подтвердил Ганнибал. - И я хочу тебе еще сказать, что ты поступила очень разумно... очень разумно. Мне бы такое даже в голову не пришло. Хотя все так просто...
Они еще посмотрели друг на друга молча.
- Ну, позвони, когда у вас все благополучно кончится, - по своему подвела итог Наташа, улыбнувшись и взглянув на больничные часы, которых Ганнибал, пока они стояли, не видел. - А то я тоже буду волноваться... Все-таки мы не совсем чужие люди друг другу.
И тогда аспирант Дроздов крепко и по-дружески пожал Наташе руку, совершенно не в силах отвлечься от одной мысли, которая и взорвалась через полминуты сверхновым планом.
