Джаспер Ффорде - Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов

— А как же! В списке «А» значатся: «бесцельный крикун», «предупреждающий о кризисе», «мстительный» и «до тошноты повторяющийся тупой и нудный». И отсюда чем дальше, тем мельче: полтергейсты, безликие шары, квазирелигиозные видения и призрачные запахи, как правило связываемые с недавно почившим домашним лабрадором.

По садовой тропинке мы направились к мастерской Майкрофта.

— Я улавливаю картину. И что все это значит?

— Это значит, что Майкрофт что-то хотел сказать, перед тем как умер, — но не сказал. Нечто важное, ради чего стоило выбивать лицензию на возвращение, пусть хоть на несколько часов. Выключи мобильник.

Я сунула руку в карман и сделала, как он просил.

— Радиоволны создают помехи их энергетическому полю, — пояснил он. — Явления сильно снизились с момента возникновения мобильной связи. Поразительно, что привидения вообще еще остались. Готова?

— Готова.

Мы подошли к дядиной лаборатории, Кол взялся за ручку и мягко толкнул дверь. Если мы надеялись увидеть Майкрофта стоящим во всем его призрачном великолепии, то нас ждало разочарование. Помещение было пусто.

— Он был вон там.

Кол закрыл глаза, принюхался и коснулся верстака.

— Ага, — сказал он, — я его чую.

— Правда?

— Нет, не совсем. Так где он был?

— У верстака. Кол, что такое привидение на самом деле?

— Фантом, — произнес мой дядя Майкрофт, как раз материализовавшийся, — это, по сути своей, гетероморфная волновая структура, приобретающая плотность, когда видение превращает тепловую энергию окружающей среды в видимый свет. Это завораживающий процесс, и я поражаюсь, как никто не додумался обуздать его. Голографическое телевидение могло бы работать от тепла, вырабатываемого морской свинкой средних размеров.

Я поежилась. Майкрофт был прав: температура действительно упала — и вот он стоит, но куда менее плотный, чем в прошлый раз. Я легко различала сквозь него дальнюю сторону верстака.

— Еще раз здравствуй, Четверг, — сказал он. — Добрый вечер, мистер Стокер.

— Добрый вечер, сэр, — отозвался Кол. — В царстве мертвых говорят, что вы хотите нам о чем-то рассказать.

— Правда? — спросил Майкрофт, глядя на меня.

— Да, дядя. Ты нерегулярный… этот…

— Нерегулярный информативный фантом, — подсказал Кол услужливо. — НИП, или, на нашем рабочем жаргоне: «Скажи и заткнись».

— Это значит, дядя, — подхватила я, — что ты собирался сказать нам что-то действительно важное.

Майкрофт задумался так надолго, что я едва не ткнула его локтем, прежде чем сообразила, что это бесполезно.

— Типа чего? — спросил он наконец.

— Не знаю. Может… смысл жизни или что-нибудь в этом роде?

Майкрофт с сомнением посмотрел на меня и вскинул бровь.

— Единственное, что приходит на ум, — это «стульев много не бывает».

— И все? Ты восстал из мертвых, чтобы давать мне советы по расстановке мебели?

— Понимаю, это не ахти какая философия, — пожал плечами Майкрофт, — но она может пригодиться, если кто-нибудь неожиданно заскочит на ужин.

— Дядя, пожалуйста, постарайся вспомнить, что ты хотел нам сообщить!

— А меня, случайно, не убили? — спросил он мечтательно. — Привидения часто возвращаются, если их убили или еще что… По крайней мере, Патрик Суэйзи так делал.

— Тебя точно не убивали, — сообщила я. — Ты долго болел.

— Тогда это загадка, — пробормотал Майкрофт, — но, полагаю, у меня в запасе изрядный кусок вечности, чтобы ее разгадать.

Вот что мне нравилось в дяде — он всегда был оптимистом. Но на этом все и закончилось. В следующее мгновение он исчез.

— Тридцать три секунды, — сказал Кол, предусмотрительно включивший секундомер, — и непрозрачность процентов пятьдесят пять.

Он пролистал бывшую при нем книжечку с таблицами и наконец изрек:

— Хм, почти наверняка тройственное явление. Ты увидишь его еще один раз. Непрозрачность будет всего процентов пятнадцать-двадцать, и продержится он не больше пятнадцати секунд.

— Тогда я могу его пропустить?

— Нет, — улыбнулся Кол. — Он являлся тебе два раза из двух. Последнее явление тоже будет тебе. Просто подготовь к его следующему приходу правильный вопрос. Учитывая состояние памяти Майкрофта, уповать на то, что он сам вспомнит, зачем вернулся, не приходится. Дело за тобой.

— Спасибо, Кол, — сказала я, закрывая дверь мастерской. — Я у тебя в долгу.

Через несколько минут мы со Вторник были дома. Теплый и уютный дом обнял меня запахом стряпни, будто старый друг.

— Привет, любимый! — крикнула я.

Лондэн перестал печатать и вышел из кабинета, чтобы обнять меня.

— Как работа? — спросил он.

Я подумала о том, чем занималась сегодня. Об изгнании и неизгнании моего глупого альтер эго, о сверхчитателе, разгуливающем где-то в Книгомирье, о непрошеном вторжении «Голиафа» и о Майкрофте в роли привидения. А еще было возвращение Феликса-8, Минотавр и мешок валлийских денег. Настало время для правды. Я должна ему сказать.

— Пришлось класть лестничный ковер в Бейдоне. Черт-те что: ступеньки все неровные, будто пьяные, ни один крепежный прут не ложится — мы с Колом там полдня провозились… Как книжка, движется?

Он поцеловал меня и ласково взъерошил волосы Вторник, а потом взял меня за руку и повел в кухню, где на плите дымилось тушеное мясо.

— Да вроде нормально, по-моему, — ответил он, помешивая еду, — но ничего особо впечатляющего.

— Никаких идей? — настаивала я. — Может, новый персонаж?

— Не-а… я в основном работал над темпом и атмосферой.

Странно. Я ж специально велела Хитроу-Шкодду постараться изо всех сил! Вдруг меня осенило.

— Над какой книгой ты сейчас работаешь, милый?

— «Переулки судьбы».

А-а…

— По-моему, ты говорил, что переписываешь «Бананы для Эдуарда»?

— Надоели они мне. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так. Где Пятница?

— У себя. Я загнал его в душ, поэтому он немного не в духе.

— Плок.

— Лучше не в духе и чистый, чем не в духе и грязный. А Дженни?

— Телик смотрит.

Я крикнула: «Ау, Дженни!» — но ответа не последовало.

— Плок.

— Она наверху, у себя в комнате.

Я посмотрела на часы в прихожей. У нас еще оставалось полчаса до отъезда на профконференцию Хроностражи.

— ПЛОК!

— Да-да, здравствуй, Пиквик. Как тебе это?

Я показала ей законченный сине-белый свитер и, прежде чем она успела хотя бы подумать о возмущении, натянула его на бесперое тельце. Мы с Лондэном разглядывали ее так и этак, пытаясь определить, лучше стало или хуже.