Ширли Мерфи - Кот стоит насмерть

Дилон с сомнением посмотрела на Эулу.

— Вы не хотели, чтобы ваш муж повидался с Джейн. Но почему?

Вид у нее был непонимающий, затем, вероятно, ей что-то пришло в голову, и она едва не расхохоталась.

— Вы не хотели, чтобы ваш муж… – Она сглотнула, затем начала снова. — Ваш муж… Он что, тоже здесь живет?

— Там, в одном из коттеджей, — объяснила Эула. — Там можно держать собственный автомобиль и задирать нос по этому поводу. Потом, если ты заболеваешь, переезжаешь сюда. Фредерик говорит, что он этого не вынесет, что это подавляет. А если тебе станет совсем худо – вроде того удара, что случился у Джейн, — тогда переводят в "Заботу", в больничное крыло. Уж и не знаю, чем Фредерик занят целый день в том коттедже. Он говорит, что ездит на автобусе в город, в библиотеку. Не знаю, чем он занимается. И не знаю, что происходит с теми женщинами.

Дилон встала и отвернулась, сдерживая смех. Спустя несколько секунд она повернулась снова и с легкой улыбкой сказала Мэй Роз:

— Должно быть, вы скучаете по своей подруге. У меня тоже однажды была подруга, а потом уехала.

— Ее комната была рядом с моей. Угловая комната, которую сейчас используют для посетителей. Когда Джейн… Когда ее перевели в "Заботу", — в голосе Мэй звучало сомнение, — эту комнату закрыли, а теперь используют для свиданий.

— Которая угловая комната? — спросила Дилон.

— Та что за гостиной, прямо рядом с моей. — Мэй неопределенно показала сквозь стеклянные двери куда-то в дальний конец дворика.

Дилон отошла к стеклу и посмотрела вдаль. Вернувшись, она сказала задумчиво:

— Не понимаю. Вы хотите сказать, что посетители остаются тут на ночь?

— Они… — начала Мэй.

— Нет, — раздраженно сказала Эула. — Никто сюда на ночь не приезжает. Но если ты все время в кровати – прикован к постели – и у тебя маленькая и невзрачная комнатушка, ты принимаешь своих гостей в просторной комнате, это производит более приятное впечатление. Эти угловые номера – самые большие, в них и ванна есть, и все такое. Если у тебя убогая каморка или вообще ты находишься в "Заботе", тебя привозят в этот номер, чтобы ты смог развлечься с гостями. Приходят родственники, выглядит все замечательно. Они считают, что ты получаешь вполне достаточно за те деньги, которые они платят. А когда они уходят, ты возвращаешься снова в свою тесную комнатушку, а ту большую закрывают. Это все только для вида. Все только для вида.

Эула зевнула и поглубже уселась в кресло, встряхнув Джо. Он привстал и несколько раз повернулся вокруг своей оси, то и дело упираясь в ее толстый живот. Тедди их покинул – развернул свою коляску и куда-то укатил. Джо слышал доносившееся с кухни громыхание кастрюль, затем вошла сиделка, катя перед собой скрипучую металлическую тележку, покрытую свисающей почти до пола скатертью.

— Еда для пациентов "Заботы", — сказала Эула. — Мало кому из них можно плотно поесть. Их кормят рано, затем дают лекарства и укладывают спать.

Джо передернулся.

Дилон смотрела, как сестра в белой униформе укатила тележку в сторону приемной. Вскинув голову и притворяясь, что чешет руку, она продолжала выглядывать из дверей патио.

Но лишь когда Эула ослабила хватку и начала похрапывать Дилон взяла Джо на руки и направилась к патио. Она последний раз бросила взгляд на Эулу Вимс – та мирно посапывала приоткрыв рот.

Отодвинув стеклянную дверь, Дилон выскользнула в огороженный садик, где солнечные пятна чередовались с рваными заплатками тени. Джо с удовольствием втянул свежий воздух.

Вдоль всех четырех сторон дворика тянулись стеклянные двери, в них отражался лиственный узор. Большинство дверей были открыты легкому ветерку. В некоторых комнатах горели лампы, в других разноцветно мигали телеэкраны. В угловом помещении было темно, стеклянные двери задвинуты и прикрыты изнутри тяжелыми портьерами. Дилон перехватила кота покрепче, прижала к плечу и быстро направилась к бывшей комнате Джейн Хаббл.

Глава 13

В холмах Молена-Пойнт семейство Мартинес собралось у бассейна. Хуан и Дорис Мартинес сидели за столиком под зонтиком, укутавшись в толстые махровые халаты, с их волос еще стекала вода; дети по-прежнему плавали, легко скользя в пахнущей хлором воде. Жесткое полуденное солнце смягчилось, уже протянулись длинные тени. Несмотря на холодный ветер, весенний день был ясным, а вода в бассейне приятно теплой – ее круглый год нагревали до температуры двадцать шесть градусов. Супруги потягивали кофе, который Дорис наливала из термоса, и наблюдали, как десятилетний Рамон и семилетняя Хуанита плавают из конца в конец длинного бассейна – без всяких усилий, словно пара юных дельфинов. Взрослые уже выполнили свою обычную норму, составлявшую для Дорис около двадцати, а для Хуана вдвое больше кругов. Дети же могли плескаться, пока не проголодаются.

Мартинесы очень внимательно отнеслись к сообщениям о домашних кражах. Времена меняются, и теперь даже в таких городках, как Молена-Пойнт, нужно быть начеку. Поэтому они оставили незапертой лишь ту дверь, что вела из внутреннего дворика в дом, да и то лишь потому, что она все время была на виду. Они увлеченно обсуждали предстоящую забастовку водителей грузовиков, которая наверняка задержит доставку оконных и стеновых блоков для компании Хуана, занимавшейся сборкой соляриев. Это, в свою очередь, сорвет график строительства, и маленькой фирме придется наверстывать упущенное до самого нового года, а то и дольше, смотря по тому, сколько продлится забастовка.

Пока старшие Мартинесы были заняты обсуждением иных возможных источников дохода на ближайшие месяцы позади них во двор беззвучно вошла женщина и проскользнула в стеклянную дверь; мягкое шуршание отодвигаемой двери потонуло в рокоте проезжавшего в это время почтового грузовика.

Войдя в дом, она оказалась в большой, уютно обставленной гостиной среди кожаной мягкой мебели и орехового дерева мягких тонов. По толстому пушистому ковру она прошла в прихожую и быстро поднялась по лестнице – ей больше нравилось начинать с верхнего этажа. Обычно, пока люди находятся во дворе или у бассейна, у них на комоде можно обнаружить бумажник, а иногда дамскую сумочку. Порой сумочка лежит на кухне, туда она заглянет позже. Поднимаясь по ступенькам, она подумала, что надо бы съездить в Сан-Франциско. Ей не хотелось надолго оставлять у себя краденые вещи. Она хотела поскорее сбыть опасный товар, кроме тех немногих вещичек, которые оказывались Такими восхитительными, что она не в силах была с ними расстаться.

Она оставляла их на память, как сувениры. Это была ее маленькая слабость, все-таки она была не лишена сентиментальности. Ей нравились дома, куда она забиралась, нравилось разглядывать обстановку и знакомиться, пусть поверхностно, с людьми, которые там жили. Каждый новый дом предлагал ей не только новые сокровища, но и небольшую историю своих обитателей. И хотя она знала, что глупо зацикливаться на безделушках, она действительно любила те вещицы, которые решилась оставить у себя. Среди них был миленький чайничек лиможского фарфора из дома Маккензи, пять фарфоровых птичек в аккуратной упаковке, швейцарские часики с циферблатом из французской перегородчатой эмали клуазоне, которые она пожалела отдать. Она так и не знала их настоящую стоимость, но полагала, что сумма немалая. Нужно разузнать побольше об этих миниатюрных часах – того, что она до сих пор нашла, было недостаточно. Часы клуазоне, поставляемые из Европы, были сейчас очень модными в Калифорнии. Но лучше найти что-нибудь о них в главном отделении Публичной библиотеки в Сан-Франциско, где ее никто не знает, а не здесь, в Молена-Пойнт, где можно наткнуться на кого-нибудь из знакомых. Особенно ее тревожила та библиотекарша, что прежде служила в полиции.