Трофей некроманта - Гоблин MeXXanik

— Ну, я, — после недолгого молчания ответила одна из девушек, переместив недокуренную сигарету в уголок губ. — А вы…

— Меня зовут Павел Филиппович Чехов. Я представляю интересы Лидии Ивановой.

Мария кивнула, вынула сигарету, выпачканную в помаде, и сунула ее в консервную банку. Уточнила:

— И в чем же интересы?

— Нарушение договора аренды, — просто ответил я.

— Договора… — внезапно протянул один из сидевших за столом монархистов и по-хозяйски обнял Марию. — Чудное слово! А бумагу покажете, мастер адвокат?

Он с любопытством посмотрел на меня, ожидая ответа. Но я покачал головой:

— Увы, договор заключен не был.

— Ну, так как же было нарушено то, что не было составлено? — удивился парень, и я задумчиво потер ладонью подбородок.

— Признаться, вы правы, — согласился я наконец. — Вам удалось поставить меня в тупик. По всему выходит, что Мария Юрьева вселилась в эту квартиру самовольно. Незаконное проникновение в жилище. Статья свода уголовных наказаний.

Монархист недовольно поморщился.

— А вы, мастер Чехов, очень мутный пассажир! — послышался за столом хриплый голос одного из монархистов, который выделялся на фоне остальных наличием всех зубов и чистой рубахой. — Я не в курсе, чем вас так обидела наша организация, но вам не кажется, что это непорядочно?

Я прищурился и посмотрел на собеседника:

— Думаю, это просто совпадение. Если мне достается дело о защите нарушенных прав, рядом часто оказывается ваша организация.

И я развел руками, словно сожалея о подобных совпадениях.

— В этом случае вы конкретно неправы, — продолжил парень. — Девушка просто несчастная сирота, которая осталась без жилья. Что же ей делать?

Я осмотрел квартиру и просто ответил:

— Покинуть это помещение и перебраться в социальное жилье, раз уж она осталась без крыши над головой… Думаю, градостроительный комитет выделит квартиру бедной сироте, если она сможет доказать, что стала жертвой тяжелых обстоятельств. И пожар, кстати, входит в перечень таких обстоятельств.

— Так-то оно так, Павел Филиппович, но видите ли в чем дело… Мария носит татуировки «Черной Сотни», а нам запрещено обращаться за помощью к Империи. По-нашему это непорядочно. И как человек, который несколько раз бывал в остроге…

Я усмехнулся:

— В остроге?

— Да, мастер Чехов! — серьезно подтвердил мой собеседник. — Страшное это место, скажу я вам…

Я щелкнул пальцами, напитывая силой одного из призраков. И материализовавшийся Митрич вышел вперед.

— Хотите запугать нас своими миньонами? — немного нервно усмехнулся черносотенец.

— Мастер Илья Сергеевич, — начал Митрич, обращаясь к моему собеседнику. — В Петроградских острогах и на каторгах всей Империи меня знали как Митрича. Судя по вашему поведению и манере держаться, вы не то что на каторге не были, но даже не знаете в какой стороне находится острог. И как человек, который провел в этих местах достаточно времени, могу добавить: за такие разговоры на остроге есть спрос. И я легко смогу передать весточку, когда вы туда угодите.

Черносотенец побледнел и мигом замолчал. Митрич же обвел взглядом собравшихся за столом, и продолжил:

— Ну, вот! Судя по всему, вы в теме не плаваете, так что все эти рассказы про «нам нельзя обращаться к Империи» — пустые разговоры. Призрачный мир — он такой маленький, и я за вас узнать успел у призраков, которых в отделе жандармерии загнобили. И все они говорят, что и вы, и ваш товарищ Костыль — весьма частые гости в третьем отделе. Причем приходите вы туда сами и радостно стучите на конкурентов. Так что сами вы, господа хорошие, краснее, чем пожарная машина. Двое из вас точно. А если ваши друзья — граждане не при делах — так они с вас спросить должны за этот гадский поступок. И уж точно не вам говорить про «непорядочность»…

Эта речь имела успех. Черносотенцы молчали, внимательно слушая моего миньона, а затем один из них робко уточнил:

— Так вы тот самый Митрич, который подбил на бунт всю Самарскую каторгу?

Призрак кивнул:

— Так и было. Я за порядком там присматривал, а жандармы начали гайки закручивать. Пришлось идти на крайние меры.

— Вам же за это срок добавили, — произнёс второй.

— Шесть годков, — подтвердил Митрич. — За общее дело.

Монархисты переглянулись. А затем один из них заметил:

— Авторитетные у вас друзья, Павел Филиппович. Можно сказать, легендарные в преступном мире! Таких уважали и при жизни, и в посмертии. Все по понятиям раскидал. Так что претензии услышаны. Мы покинем квартиру, даю слово аристократа.

— И бардак за собой уберите, — вежливо попросил Митрич. — Негоже в доме простой доброй женщины устраивать притон. Оставьте хозяйке компенсацию за беспокойство. Сутки вам на переезд, господа хорошие. Иначе разговор по-другому пойдет. И мне даже возвращаться сюда не придется.

— Да поняли мы, дядя, поняли, — затараторили монархисты.

— Тогда я должен откланяться, — произнёс я. — До свидания, господа.

А затем развернулся и покинул квартиру, провожаемый пораженными взглядами всех собравшихся за столом.

У парадной меня ждал Фома, вокруг которого едва ли не пританцовывали три женщины, которые лишь своей одеждой напоминали давешних старух.

— Спасибо вам за помощь и подсказки… — услышал я до того, как помощник повернулся ко мне. — Вот и мой начальник вернулся!

— Не обижали вас там, мастер некромант? — ласково осведомилась женщина в красном платке. — А то ведь нам не сложно будет потрепать лиходеев, когда они выйдут из дома. Тут уже наша вотчина.

— Нет, все в порядке. Мария…

— Прошмандовка, — подсказала дама в синем платке.

— Она самая, — не стал спорить я. — Так вот, она съедет из дома.

— Это хорошо, — закивала третья и на мгновенье на меня уставились оба ее голубые глаза. — Вы все хорошо