Завещание Петра - Никита Велиханов
Во время отступления за ним словно сжималась огромная тугая пружина, и сейчас на фоне полной отрешенности он чувствовал мощный повелительный импульс, толкающий его вперед. Отбив ребром ладони направленный ему в живот очередной удар ногой, он понял, что за этим последует. Борисов уже чувствовал, как правая рука корейца начинает разгибаться, направляя кулак сверху вниз ему в ключицу. На сей раз майор шагнул навстречу. Перехватив атакующую руку под локоть и за кисть, он смял противника своим напором, вынуждая его согнуться мощным давлением в локтевой сустав. Но кореец даже из такого положения умудрился нанести удар ногой, несмотря на то что Борисов стоял, как положено, достаточно далеко и непрерывно толкал противника, прижимая того к земле рычагом его собственной руки. Хорошо, что кореец немного промахнулся, попав майору не в пах, а в бедро. Такой удар можно было провести только вопреки сильной боли в плечевом суставе и жертвуя равновесием.
Закон всемирного тяготения не подвел. Кореец упал лицом вниз, но удержать его Борисов не смог. Он правильно зафиксировал предплечье и локоть, вырваться было невозможно. Но кореец всё-таки вырвался. Бешено зарычав от боли, он с хрустом стал поворачиваться, отталкиваясь от земли одной ногой, а второй пытаясь нанести майору удар в лицо. Борисову пришлось выпустить руку противника и отскочить. «Обкуренный он, что ли...» — мелькнуло у него в голове. Такой номер мог сойти безнаказанно разве что Илье Большакову с его сверхгибкими конечностями. Не имей майор навыка в обращении с Ильей, быть бы ему сейчас с переломанным носом - вовремя отскочил. Но у корейца были обыкновенные, хотя и очень мускулистые, толстые руки с нормальными суставами и сухожилиями. Они-то и хрустели — выворачиваемый плечевой сустав и рвущиеся сухожилия. Кореец пожертвовал правой рукой. Обыкновенный человек уже на середине этого маневра потерял бы сознание от адской боли, а этот был словно наколот новокаином. Впрочем, судя по тому, как он по-тигриному рычал, больно ему всё-таки было.
Из-за угла послышались шаги.
— Шеф, газовая труба может лопнуть, —сказал на ходу приближавшийся Ларькин.
— Проверь быстро подъезд и улицу. Фонарик оставь, —ответил Борисов, следя за корейцем, который то ли ждал чего-то, то ли готовился к новой атаке. Из груди его на каждом выдохе вырывался хриплый рык.
Ларькин положил фонарик на землю, так что его луч падал на стену и, отражаясь, освещал в основном корейца. Затем Виталий скрылся в темноте. Борисов сделал шаг вперед. Он не строил иллюзий, прекрасно зная, какое место в тхэквондо занимают удары ногами. Этот наверняка мог и без рук отбиться от нескольких нападающих. Но противник задумал другое. Его здоровая рука скользнула в карман за каким-то предметом. Борисов не стал дожидаться, что он там достанет, бросился вперед и нанес мощный рубящий удар по левому плечу корейца. Таким ударом он разбивал кирпичи. Коротко кракнула кость, рука так и осталась в кармане. Кореец захрипел, бешено крикнув что-то, нырнул назад, головой прямо в бетонный блок фундамента...
С улицы раздались выстрелы, затем шум двигателя. «Надеюсь, Виталий не дал себя убить». В кармане у покойного оказалась зажигалка — больше ничего, ни денег, ни документов. А на спине была пристегнута запаянная пластмассовая коробочка, снять которую оказалось невозможно, не порвав опоясывавших тело проводов. Застежки и замки отсутствовали. «Камикадзе», —подумал Борисов, поворачивая то, что когда-то было головой корейца, в сторону. Среди залитых кровью волос на затылке у основания шеи отчетливо виднелось то, что он и ожидал увидеть — круглая проплешинка, бело-розовое пятнышко лишая.
Борисов ещё раз осмотрел сплетенные на манер лямок провода. Снять их, не порвав ни одного, было и впрямь невозможно. Свист выходящего газа уже перешел в рев.
«Сейчас рванет. Вот-вот пошлют радиосигнал, —пронеслась мысль. — Полдома снесет».
Склоняясь, чтобы аккуратно ухватить за одежду лежащее перед ним бездыханное тело, Борисов почувствовал, как в нем снова сжимается спрессовывающая время пружина. Словно чья-то рука передвинула грузик метронома на самый верх, и секунды потекли медленно, как бетонные блоки и грязные подвальные ступени-перед глазами. «Щелк... щелк... щелк...»
Услышав за спиной топот, Ларькин обернулся. Волоча в руках корейца, майор промчался мимо него, как поезд. Виталия даже обдало воздушной волной, напитанной запахами подвала и природного газа. Борисов отволок не подающее признаков жизни тело подальше от дома, положил его на землю и бросился назад.
— Дистанционная мина, —тяжело дыша, сказал он. — Я сейчас попробую перекрыть трубу, а ты позвони 04. Лишь бы газ не...
Рвануло так, что в ближайших домах повылетали стекла. Дырчатая бетонная плита, украшавшая вход в подъезд, слегка прикрыла грасовцев от прямой ударной волны, но всё-таки их слегка оглушило. Из окна где-то на втором этаже раздался истерический женский визг. Помотав головой, Ларькин вышел из-под бетонного козырька и с любопытством посмотрел в сторону этого окна.
— Должно быть, нога залетела, —предположил он.
После года работы в судебной медицинской экспертизе его отношение к смерти, в частности, к трупам, стало несколько панибратским, а чувство юмора —специфическим.
Именно по адресу ларькинского черного юмора майор проворчал что-то неразборчивое, но матерное. На кирпичной стенке перед лицом Борисова в обрамлении рыжей пены висел, прилепившись, ошметок внутренностей, похожий на кусок человеческой почки. Дыхание майора, быстро успокаиваясь, перешло в знакомое грасовцам раздраженное сопение. Он аккуратно отлепил кровавый лепесток со стены, с размаху шмякнул его в замерзшую проталину, посмотрел на свою руку и сказал с тихой злобой, обращаясь куда-то в пространство: «Бл..., и вот так всю жизнь». Потом, повернувшись, хмуро приказал Виталию: «Звони 04».
Глава 4
Главное — вовремя уйти
Оренбург, 6апреля 1999 года. 4.24.
Узнав о том, что у погибшего камикадзе был лишай, Ларькин
