Влад, но не Дракула - Анна Богарнэ
Ольга просияла от радости, потирая ладони. Она собиралась спросить что-то еще, но Ира снова ее остановила.
— Нужно провести сеанс, — настойчиво обратилась она ко мне. — Тогда я увижу больше. Приезжай завтра в то же время, — развернулась она, и, скрипя половицами, вышла из дома.
Когда мы покидали дом, Иры нигде не было видно. Я заметил, что на улице быстро стемнело. Неужели мы провели в этом домике целый день? Ольга включила дальний свет фар, ловко объезжая ямы.
— Тебе не показалось странным… — обрел я наконец-то дар речи.
— Я уже не в первый раз к ней приезжаю. Заходишь утром, выходишь — по темноте.
— Словно время над ее домом не властно… — задумчиво произнес я, смотря в окно на скрытые в сумерках деревья.
— Тебе обязательно нужно сделать то, что она говорит, — бросила на меня мимолетный взгляд Ольга. — Ира никогда не ошибается. Она обрела дар еще в детстве. Представляешь? Может, поэтому она мудрая не по годам?
Ольга болтала и болтала, а я пропускал ее слова мимо ушей. У меня появилась надежда узнать, где сейчас Аня, в порядке ли она, и почему я вижу искалеченных женщин. Я не стал сразу откровенничать с Ирой, да у меня и не было на это времени. Я как будто побывал у хирурга в кабинете, который сказал, как отрезал.
Остаток вечера я провел в одиночестве. Душ смыл с меня тяжесть пути. Ложась спать, я зевал, но заснуть не мог. В промежуточном состоянии между сном и реальностью я увидел следующую девушку. Лезвие медленно скользило по ее щеке, она кричала. Порез был глубоким, болезненным.
Я взял себя в руки и смотрел, затаившись и запоминая ее внешность: черные косы, ровные зубы, большой лоб. Казалось, будто я сам причиняю ей боль. Я вывернул ей руку, и она опять закричала. Мое дыхание было частым, желание причинить ей боль возрастало, подстегивая меня к действию. Я больше не мог этого выносить, не мог слушать!
Подобие сна развеялось, и я выбежал в гостиную, хватаясь за голову. Осколки разбитого зеркала со звоном приземлились о пол. Звон стоял у меня в ушах.
— Я схожу с ума! Схожу с ума! — прокричал я, продолжая слышать частое дыхание, чувствовать возбуждение и отвращение. Неистово заколотив кулаками по стене, я отключился.
Проснулся я почему-то в кровати.
— Какой кошмар, — прохрипел я, шлепая тапками по паркету.
Звуки телевизора были обыкновенным фоном моих утренних процедур. Умываясь, я заметил грязь у себя под ногтями. Выковыриваемые кусочки были похожи на землю. Не отрываясь от своих дел, я слушал то, о чем говорят в новостях:
— Вчера ночью было найдено тело очередной девушки! Оно имеет многочисленные повреждения!
Выбежав из ванной комнаты, я застыл с щеткой во рту. На экране показывали тело, кое-где закрытое квадратиками, но даже с ними я узнал косички и высокий лоб. На щеке жертвы был глубокий порез.
— По предварительным данным смерть наступила от потери крови ввиду многочисленных ножевых ранений. Преступник пытался сокрыть тело, но его спугнули. Девушка была отчасти присыпана землей.
Я выплюнул щетку и посмотрел на свои руки, под некоторыми ногтями чернела земля. Я снова увидел моим внутренним взором, но на этот раз это была не картинка, а целый сюжет: Аня сидела в углу и горько плакала, размазывая тушь по лицу. Отголоском эха ее рыдания кружились у меня в голове, удаляясь и затихая.
Мгновенно я вспомнил слова Иры: «Что-то с тобой не так». Тревожность и вспышки, которым я не мог найти объяснения, истощали меня морально и физически. Я взглянул на часы — время было около десяти. Ольга отпустила меня с работы, чтобы я съездил к Ире. Только вот я проспал. Но ехать все же решил.
***
Ира сидела на крыльце дома, накручивая на палец веревочку. Я наблюдал за этим какое-то время.
— Ты опоздал, — грубо сказала она. — Вчера был всплеск энергии, — подняла она на меня глаза. — Нехорошей энергии. Что произошло?
— Я вижу ужасные вещи…
— Видения… — протянула девушка. — Они сигнализируют о дарах или… — Я напрягся, но она не закончила. — Заходи, — поднялась Ира с крыльца и вошла в дом.
Я прошел в большую комнату, послушно опустился на стул. Ира принесла с кухни серебряные чаши. В одной из них было пахучее масло, в другой — вода. Рывком задернув шторы, она смочила пальцы в масле и помазала мне лоб и область сердца прямо поверх рубахи.
Разведя руки по сторонам от моей головы, она запела мелодию, в которой не было слов, только звук. Он то нарастал, то понижался. Поначалу я чувствовал себя полнейшим идиотом, но, как только она окропила меня водой, перед глазами замелькали картинки: девушка с косами, женщина, прикованная к спинке кровати, женщина с окровавленным лицом и волосами, Анина соседка, обнаруженная в подъезде.
Ира пропевала звуки, закатив глаза, напряжение нарастало. Я снова услышал дыхание, ощутил возбуждение и болезненную радость. Ира сотряслась всем телом. Картинки прекратили мелькать, шторы сами по себе резко распахнулись. Яркий свет ослепил меня на мгновение. Девушка рухнула на пол, теряя сознание.
Пожилая женщина выбежала из маленькой комнаты и помогла мне уложить Иру на диван. Она была напугана, без конца мельтеша. На щеках у девушки отпечатались кровавые полосы. Я старался перевести дыхание.
— Впервые вижу такую реакцию, — сказала женщина, косясь на Иру.
— Она… сможет мне… помочь? — заикался я.
— Когда Ира родилась, я сразу почувствовала… — Девушка шевельнулась, и она на мгновение смолкла, а затем продолжила: — В пять она говорила, что видит мертвых. В девять — предсказывала людям смерть. В одиннадцать — вылечила соседа, которому оставалось всего ничего, — протянула она мне шоколадку. — Съешь. Сеанс отнимает много сил.
Ира закряхтела, и я подскочил к ней, с надеждой заглядывая в ее кроваво-красные глаза. Она схватила меня за руку, крепко ее сжимая.
— Тебе лучше уйти, — прошептала она. — Я не справлюсь…
— Что со мной такое? — дрожал у меня голос.
— Все эти девушки… Ты… — Я отчаянно замотал головой. — Я видела… Уходи…
Я собирался пуститься в уговоры, умолять, если придется. Мне даже захотелось заплакать. Но строгий пронзительный взгляд девушки меня остановил.
Когда я вышел на улицу, оказалось, что пролетели целые сутки. Ведя автомобиль по мокрой от дождя трассе, я прокручивал в уме жуткие сцены. Мне вспомнились веснушки Ани, ее смех. «Что я наделал?» Я никогда не стал бы подозревать себя в этом, не держа зла даже в мыслях! Все это походило на дурной
