Вячеслав Бакулин - Призраки и пулеметы (сборник)

– Хорошо, – ровно ответила Полина. – Спасибо, что спросил. Иди ко мне, Кропоткин…

Оцелот вспрыгнул на диван, и девушка запустила пальцы в густой пятнистый мех. Вильямс заметил, что она избегает прикасаться к механическим частям, и вдруг решился:

– Знаешь, не по душе мне это, – он помахал новой рукой перед собой. – Оно, конечно, достижение науки, доктор Купер твой молодец, но – неудобно. Глупо, знаю, – но поздновато мне новым фокусам учиться. Столько лет прошло… не привыкнуть уже. Завтра же ему позвоню.

– Не позвонишь, – мертво ответила Полина.

– Это почему? – опешил Вильямс. Раздраженный, он наконец набрался храбрости посмотреть на дочь прямо – и только теперь заметил, что глаза у нее мокрые и красные. – Да что ж такое? – испуганно спросил он.

– Доволен? – ядовито выкрикнула Полина. – Он исчез, исчез, и ты знаешь, почему! Он ученый… это подло – то, что ты сделал. Подло и низко… и он тоже… все вы сволочи… Ненавижу тебя, – низким голосом выговорила она. – Уйди, не хочу тебя видеть…

Вильямс задохнулся от гнева, но тут она уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Обмирая от ужаса и неловкости, полковник попятился и вывалился за дверь.

В затылок дохнуло горячим воздухом, пахнуло вдруг нефтью, плесенью, гниющими растениями. Словно в ответ, скрипнули пальцы механической руки, и Вильямс едва не застонал, услышав за спиной тихий, невыносимо знакомый смешок.

В управление полковник явился мрачнее тучи.

– Что по делу о контрабанде животных? – буркнул он и нахмурился, увидев растерянные лица. – Что, пристрелили одного несчастного и рады бездельничать? Дело не закрыто. Найдите сообщников… Кто-то ухаживал за животными, кто-то занимался вивисекцией. Найдите мне этого маньяка. Найдите торговцев этими… – полковник поймал на себе странные взгляды подчиненных и отвел глаза. Побарабанил пальцами по столу. – Делайте свою работу, черт возьми! – буркнул он.

– Мы ищем, но… Людей, сами знаете, не хватает, а важность дела… Главарь убит, животные в зоопарке, дела-то никакого нет, извините.

– Если мы не найдем вивисектора – газеты поднимут вой! – рявкнул Вильямс. – Общество защиты животных оборвало телефон, эти старые калоши мне проходу не дают!

Две карги, обеспокоенные судьбой бедных зверюшек, действительно нарисовались вчера в управлении, и Вильямсу лично пришлось убить полчаса, успокаивая растревоженных защитниц. Сейчас он был рад этому.

– Сумасшедшие старые девы…

– С титулами и связями в министерстве! – взревел полковник. – Операцией руководил лейтенант, не помню фамилию, он говорил, его родственница держит… – Вильямс с отвращением передернулся, – похожее существо. Расспросите его, узнайте, кто продавец.

А Полина выгуливает полумеханического оцелота по набережной, у всех на глазах. Полковник снова поймал чей-то недоуменный взгляд; один из полицейских открыл было рот, собираясь уже заговорить, но в последний момент стушевался.

– Ищите, – устало проговорил Вильямс. Репутация… Долг… Все отошло на задний план – сейчас полковник хотел только найти Купера, взять его медными пальцами за тощую немытую шею и трясти, пока докторишка не избавит его от этого пристегнутого к плечу монстра. А потом уже подробно расспросить о трупе, из которого этот маньяк извлек нервы…

Измученный бессонной ночью и бесплодным днем, Вильямс не ушел домой. Он задремал прямо за столом, в привычной, пропитанной бумажной пылью духоте своего кабинета, под мерный шорох, доносящийся из коридора: рабочий день закончился, и уборщики заступили на вахту. Шорк, шорк – такой успокаивающий, такой обыденный звук. Шорк, шорк – туземец механически скребет метлой, поднимая клубы липкой красной пыли… Еще пара дней, может быть неделя, и двор перед администрацией Колонии превратится в озеро жидкой багровой глины, дороги станут непроходимы, а живая изгородь покроется мелкими, лиловыми с желтым цветками, одуряюще пахнущими мятой. Но пока – есть только пыль и мертвые, покрытые рыжей коркой кустарники, обрамляющие двор.

Из смуглой спины торчит огромный, сверкающий на солнце металлический ключ, и Вильямс видит, как он медленно проворачивается в такт движениям.

– Как видите, результаты отличные. Он сразу возьмется за ум, вот увидите.

Полковой врач, ни лица, ни имени которого Вильямс не помнит, довольно потирает руки, и мозг спящего полковника услужливо подрисовывает ему хитрое усатое личико доктора Купера.

Шорк. Шорк. Вильямс не видит лица уборщика, не хочет видеть лица этого сутулого, низкорослого туземца.

– Мы все очень любим мистера Сэнди, – говорит врач, – но согласитесь, его последние выходки – это даже для Колонии слишком… Соглашайтесь! Этот юнец – гений, мистер Сэнди сразу станет очень послушным и перестанет пачкать.

Вильямс отворачивается и смотрит в выгоревшее до белизны небо.

– Как вы думаете, скоро пойдут дожди? – спрашивает он.

Через двор, ведя на цепочке полумеханического кота, с надменным лицом прошла Полина, холодно кивнула отцу: соглашайся. Вильямс хотел сказать, как любит ее, как вспоминал о ней, плавясь в адской жаре Колонии, как держался за эти воспоминания, но ключ в спине туземца провернулся с кошмарным скрежетом, заглушая слова. От неожиданности Вильямс дернул рукой, и суставы медных пальцев больно врезались в щеку.

Полковник открыл глаза и увидел прямо перед собой темные щели сочленений, в которых шевелилось что-то белесое и отвратительное, как черви. Держа механическую руку перед собой, он вскочил, опрокинув стул, и скорчился над корзиной для бумаг.

Когда желудок опустел, Вильямс, трясясь, как в лихорадке, вытянул из кармана платок и утер рот.

– Не было ничего подобного, – прошептал он сам себе. Не было никаких туземцев с ключами в спине, не было таких разговоров, ничего не было… Сэнди был болен, я обязан был…

Шорканье метлы стихло, и из коридора донеслись голоса. Истерический тенор требовал и скандалил; бас настойчиво, нудно гудел на одной ноте, возражая. Голоса приближались и вскоре скандалили уже под дверью. Полковник, морщась от гадкого вкуса во рту, раздраженно выглянул из кабинета.

– Что такое? – слабым голосом спросил он.

– Вот, – сердито заворчал дежурный полицейский, – говорю – приемные часы закончены, а он все рвется, говорит, к вам лично надо…

– Завтра… – начал было Вильямс и осекся, узнав бледную веснушчатую физиономию доктора Купера.

Бесцветные глазки доктора шарили по кабинету, не останавливаясь ни на секунду, и полковнику хотелось схватить Купера за тощие плечи и хорошенько встряхнуть. Вместо этого он откинулся на спинку кресла, стараясь держаться естественно. Механическая рука по-прежнему лежала на колене, как чужая, но теперь это почти не смущало Вильямса. Жалкий докторишка явился сам, и теперь полковник мог диктовать условия. Выглядел Купер скверно: лицо опухло, волосы всклокочены; его усы слиплись и больше прежнего походили на паклю. Полковник сдержанно усмехнулся.