Дело о философском камне (СИ) - Лариса Куницына
— Вы всерьёз думаете, ваше сиятельство, что я не пытался разрешить эту ситуацию законным способом? — мрачно усмехнулся де Боннар. — Я обратился в полицию магистрата, но мне сказали, что убийца моей матери найден и наказан. Я писал прошение королю, но из его канцелярии мне прислали краткий ответ о том, что в отсутствие улик против Адеамуса у них нет причин возобновлять дело. Король готовился к походу на восток, и его не интересовали проделки мелкого мошенника, который травил и убивал его подданных. Мне пришлось взять правосудие в свои руки. Да, травить этого негодяя ртутью — это было не по-рыцарски. А что, я должен был вызвать этого плебея на поединок и получить нож под рёбра в подворотне? Даже если б я просто убил его, он отделался бы слишком легко. Кроме моей матери умерла и моя тётя, невинная девушка, и её смерть была мучительной! Он просто хотел, чтоб его пилюли выглядели эффектно! Алые и мерцающие, как россыпь рубинового песка. А она умирала целый месяц! А потом умерла и моя бабушка. Я остался один. И я не мог смотреть на то, как этот негодяй, продолжая свои тёмные дела, нащупал золотую жилу! Он дурачил легковерных профанов, показывая свои фокусы, он уверял каждого из них, что служит только ему, а получая от них деньги, тратил их на себя, не забывая какую-то часть давать на благотворительность, чтоб создать видимость того, что уже купается в золоте! Когда он начал говорить о намерении сбежать, превращал звонкую монету в долговые расписки банкиров из свободных городов, я понял, что тянуть больше нельзя. Пора действовать, иначе он просто скроется из города, и ни его кредиторы, ни я уже не сможем его найти. И да, я сделал бесцветную мазь с большим количеством ртути и окунал в неё кончики его перьев, а потом наблюдал, как он умирает. Он метался в поисках причин своего недуга, искал в доме злоумышленников, которые его травят, придумывал какие-то рецепты снадобий, которые должны были спасти его, и, раздумывая над ними, продолжал грызть свои перья. А я смотрел на это с чувством удовлетворения. Я отомстил. Моя работа выполнена, а теперь, как рыцарь, я должен ответить за своё преступление. Я подпишу полное признание, повторю его на суде и приму то наказание, которое вынесет мне суд.
— Хорошо, — кивнул Марк, слушавший его с мрачным вниманием. — Только из вашего признания я понял, что вам было известно о махинациях Адеамуса. Я хочу, чтоб вы рассказали об этом подробнее и сообщили, где сейчас находятся те долговые расписки банкиров, которые были выданы ему взамен золота.
Де Боннар устало покачал головой.
— Я знаю не так много. Он был очень подозрителен, и то, что мне известно, я увидел лишь потому, что внимательно за ним следил. Всё, что я знаю, я расскажу, но вот насчёт расписок… Он прятал их и от меня, и от Катрин. Кстати, он знал о её шашнях с Леру и не собирался брать с собой. Я расскажу всё, что знаю, но остальное вам придётся выяснять другим путём.
На следующее утро Марк поднялся в кабинет графа Раймунда, чтоб доложить ему о результатах своего расследования.
— Должен ли я продолжить, чтоб установить, в какие банки свободных городов этот мошенник переводил украденное у клиентов золото? — спросил он напоследок.
— Этим займутся другие, — проворчал граф, просматривая протокол допроса Мориса де Боннара. — Значит, в действительности он не умел превращать в золото другие металлы?
— По крайней мере, я не нашёл ни одного доказательства тому, что ему известен секрет трансмутации, — ответил Марк.
Раймунд поморщился.
— Я вижу, ты вник в это, если используешь подобные термины в разговоре. А что с тем рецептом, который ты нашёл в лаборатории? Он может быть настоящим?
— Я показал его двум весьма знающим алхимикам, и они единодушно отклонили такую возможность. Скорее всего, это очередная подделка, которую Адеамус или кто-то по его заказу сделал, чтоб одурачить какого-нибудь клиента, того же де Фуа, например. В любом случае, я полагаю, что королевской золотой монополии ничего не угрожает.
— Что ж, в таком случае я вполне удовлетворён, — кивнул граф. — Пока можешь идти, как только будешь нужен, я вызову тебя.
Он вернул ему протокол, и Марк, кисло улыбнувшись в ответ, вышел. Ему ещё предстояло написать отчёт по этому делу, так что в ближайшее время надежды на отдых не было.
Следующим светлым днём вернулся из рудника сыщик Виллар, который ездил, чтоб допросить Жерара Монтье, по прозвищу Поросёнок.
— Сначала он твердил, что всё сказал в суде, — сообщил он, — но узнав, что Адеамус мёртв, пришёл в ярость. Он признался, что намеревался по возвращении шантажировать его, чтоб получить компенсацию за своё заточение, и потому не сдал алхимика. Да и Леру он не желал выпускать из когтей, но теперь, когда тот снова арестован, у них больше шансов встретиться на каторге, чем в столице. Он сказал, что Леру заплатил ему именно за убийство госпожи де Боннар, и велел также отыскать там коробочку, в которой были две бумажки с завёрнутыми в них порошками, что он в точности и сделал. При этом заказ исходил именно от Фурнье, который тогда ещё жил на окраине и звался своим именем.
— Передай протокол допроса Гаспару, — распорядился Марк. — Пусть готовит обвинение Леру в соучастии в убийстве и присовокупит его к другим его преступлениям, включая организацию покушений, избиений и поджогов.
Сказав так, он выбросил это дело из головы, чтоб заняться другими, но не прошло и пары дней, как ему снова о нём напомнили. Вечером к нему снова явился дед в сопровождении своего друга графа де Фуа, и Марку снова пришлось рассказывать им о своём расследовании, а так же объяснять, что махинации Адеамуса не являются предметом интереса тайной полиции короля и потому ими занимается
