Олег Генералов - Копатели. Энергия Завета

Вернулся я на дачу, благо, у меня она рядом, километров двадцать всего. Сижу, о рубле думаю. Ну не мог он там один оказаться. Ценность-то большая по тем временам, не теряли рублей часто. Их, скорее, в клады зарывали. И вот я под пивко на даче и размышляю, а не клад ли там? Рубль тот сфоткал, на форум залил. Сижу – пивасик попиваю, поздравления от коллег принимаю, а сам думаю – кладик там или нет?

В общем, решил я на следующий день опять туда ехать. Другие рубли искать.

Тут как раз Палыч позвонил, ну вы его знаете, копатель авторитетный. Увидел мою находку на форуме, да тоже озадачился. Говорит, а не думаешь ли ты, Серый, что там клад распаханный. А я ведь именно так и думаю. В общем, договорились мы с ним на следующий день нашу догадку проверить. Палыч место это знал, он был один из тех, кто меня отговаривал туда ехать. Я ему поточнее рассказал, где находки были. Короче, пока я с утра от пива отходил, да до места добирался, звонит мне Палыч – так, мол, и так, Серый, я еще один рубль поднял. Приезжаю я туда – и давай копать. Свой рубль Палыч в метре от моего поднял, в соседней колее. Даже год близкий, у меня 1776, у него – 1772.

Короче – копаю. В каждом писке прибора рубль мерещится. Долбился целый день – не нашел ничего. У остальных тоже пусто. Возвращаюсь я на дачу, и еще больше по пиву ударяю. В интернет залез – на молотке такие рубли тысяч по тридцать выставляют. Тут-то меня и накрыла лихорадка. То, что Палыч рубль в метре от моего поднял – точно на клад распаханный указывает. А если клад, то рублей там этих не меньше десяти точно. И каждый по штуке баксов. Да там десятка грина минимум!

В общем, накрывает меня все больше и больше. Кушать не могу, только пивом и питаюсь. Сижу, планы грандиозные строю – еще один выходной впереди, надо ехать туда, грунт прямо слоем снимать. Думаю – брать своих узбеков, что на даче у меня работают, или только Настасьей Палной обойтись. Тачку уже в машину загрузил. Чтобы, значит, грунт в тачку снимать, да на чистое место отвозить, потом его проверять маленькой катушкой, дабы не пропустить ничего.

Семья спать ложится, а я заснуть не могу – все о рублях грежу. И уже не десять тысяч зеленых, а все двести мне мерещатся. Лежу, воображаю, как клад тот я подниму, начальству заявление на стол положу, да со всей семьей на Гоа на год-другой уеду.

Мучился так полночи, ворочался. А часа в три-четыре утра откровение мне случилось. Чувствую я, так явно, как по телевизору – мол, не нужно тебе, Серега, туда ехать. Не стоит это того. Даже если найдешь ты клад, не принесет он тебе счастья. Потому что, если дается тебе что-то – бери и радуйся, но если судьбу насиловать и пытаться взять то, что тебе не положено – ничего хорошего из этого не выйдет. И когда я понял это, такая благодать меня накрыла – даже не описать. Обнял я тогда Настасью Палну, да заснул счастливый. На следующий день занялся делами по даче и никуда не поехал. И такое мне умиротворение от этого пришло – сказка просто.

– Серега, только не говори, что ты больше туда не вернулся, на это поле, – Егор недоверчиво смотрел на него сквозь четвертую уже кружку пива.

– Почему «не вернулся»? Вернулся, конечно. Через пару недель, когда уже на эти рубли мне практически параллельно было, метнулись мы туда с Палычем и еще с двумя бойцами – Геной Бегуном и Кирюхой. Методично, метр за метром, сняли грунт. Прозвонили каждый сантиметр аж тремя разными приборами.

– И что?

– А ничего. Штук пять денежек лизкиных да полушек катькиных подняли, да пару чешуек поздних. И ничего. Рублей не было.

– Может, площадь небольшую снимали?

– Да если бы. Метров семь на двадцать. На два штыка вниз, местами на три. До материка дошли. Нет рублей и все тут. В общем, понял я тогда, что была это золотая лихорадка у меня. И что я ее победил своевременно. Сохранив остатки своего психического здоровья.

Серега победным жестом грохнул пустую кружку об стол и начал звать официантку, чтобы разжиться новой.

– Да, – задумчиво проговорил Егор. – Клады, это вещь такая, стрёмная. Когда я свой первый клад поднял – бабушка моя умерла через несколько дней. Любил я ее очень. Да… – Он замолчал на какое-то время. – За все надо платить. Кстати, Макс, а что ты не рассказываешь нам ничего? Новости какие-то обещал потрясающие, а сам сидишь, молчишь.

– Новости, и правда, потрясающие, – грустно сказал Макс. – Дёрнули у меня нашу находку по дороге сюда. Сучонок какой-то на «Эволюшене» прямо из машины вытащил.

Макс вкратце рассказал о происшествии.

– Вот же блин, а? – негодовал Серега. – Ты хотя бы номер его запомнил?

– Цифры запомнил, да что толку-то. – Макс закурил. – Пятьсот тридцать, как телефон другана моего старого начинался.

– Пятьсот тридцать, точно? – Серега взял салфетку и тщательно записал цифры. – Синий «Эволюшен». Завтра попробуем пробить, может, нароем чего.

– Да ладно, Серый, забей. Где его теперь искать. – Макс взял очередной «Хофброй». – Жалко, конечно. Мне еврей тот пожилой вещь одну интересную подогнал, дневник его папаши-археолога. Так вот, этот папаша считает, что Ковчег Завета находится в Москве, а охраняют его москвичи-тамплиеры.

– Вот же бред то! – пьяно воскликнул Егор. – Москвичи-тамплиеры?

– Москвичи, – икнул Макс. – Тамплиеры, мать их туда за ногу. Понаехали тут, – опять икнул он. – В четырнадцатом веке.

Борясь с икотой, он залпом осушил половину кружки.

– Понаехали! – согласился захмелевший Серега. – От этих тамплиеров никакого житья нет! Одни тамплиеры вокруг нерусские. Москва, вообще-то, не резиновая!

– И что, этот дневник вместе с бутылкой ушел? – спросил Егор. – Интересно было бы этот бред почитать.

– А может и не бред. – Макс полез во внутренний карман и достал потрепанный блокнот в кожаной обложке. – Почитаю на днях, что там нарыл этот археолог. Потом тебе дам.

– И мне! – вступил Серега.

– И тебе! – обнял его Макс. – Раз бутылку просрали, все будем читать!

Настроение у всех было подавленное. Посидев еще около часа и основательно накачавшись пивом, друзья стали собираться.

– Оп-па, а я салфетку забыл. – Серега охлопывал себя по карманам, когда они уже вышли на улицу.

– Какую салфетку?

– Эту, с номером.

– Да забей ты. Мы сейчас вспомним. – промычал Егор. – Макс, какой был номер?

– А хрен его знает! – Макс махнул рукой. – Не помню я уже. Какой-то телефон зеленоградский. У меня в этом Зеленограде друзей – до чёрта. И у всех телефоны начинаются на пятьсот тридцать два. Или пятьсот тридцать один. Или пятьсот тридцать пять.

Компания шла по переулку в сторону Новопесчаной, а Макс продолжал бормотать.

– А в новых районах у них пятьсот тридцать три. И даже пятьсот тридцать семь. А еще, помню, у меня подружка была в этом Зеленограде. Страстная – ужас. У нее вообще на пятьсот тридцать восемь телефон начинался. Или на пятьсот тридцать девять, не помню уже…