Бронислава Вонсович - Плата за одиночество

Регина ахнула и выпустила из рук почти доеденный пирожок.

- Не может быть! - восторженно сказала она. - Так она тебя сама нашла?

Поводов для радости я не видела. Подруга знала, что я не собираюсь искать родителей. Какие бы причины у них ни были для того, чтобы меня бросить, все они меркли перед тем фактом, что они смогли от меня отказаться, а значит, и мне они не нужны и неинтересны.

- Нет, она меня и не искала. Я сама ее вычислила. По почерку.

Я рассказала Регине про пустой счет, о чем раньше умолчала, и о том, что почерк на чеке и записке был один.

- И что? - с жадным любопытством спросила она. - Что ты к ней чувствуешь?

- Ничего особенного, - ответила я. - Она мне не нравится, но покупательницы бывают и хуже. Впрочем, все они достаточно высокомерны.

- А с кремом-то что? - не унималась она. - Если она твоя мать, ты же не можешь позволить, чтобы ее травили.

- Ты сама только что говорила, что это лишь мое воображение, - напомнила я.

- Воображение, не воображение, но она же твоя мать. И если ее отравят через этот крем, то ты себе не простишь, я же знаю.

Эти мысли приходили в голову и мне. Пусть она от меня отказалась и не заботилась, но все же родила, хотя и могла избавиться от такой обузы сразу, как узнала о беременности. Не могу же я спокойно смотреть, как ее собираются убивать, и ничего не делать. Пусть она мне даже совсем не нравится.

- Я собираюсь его заменить, - неохотно ответила я. - Во всех этих кремах основа одна, возьму обычный омолаживающий. На него и заменю. От этого точно вреда никакого не будет.

- А если там все-таки ничего такого в этом креме и не будет? - страдальчески сказала Регина.

В таком удачном во всех отношениях месте для работы - и вдруг происходят какие-то противозаконные вещи? С этим она никак не могла смириться.

- Предлагаешь уточнить у иноры Эберхардт?

Регина невольно хихикнула, видно, представив, как я обращусь с подобным вопросом к хозяйке. Воображение всегда было ее сильной стороной.

- Хотела бы я на это посмотреть, - заметила она.

- А если ничего такого в этом креме и не будет, то меня просто выгонят с работы, если узнают, - пояснила я. - Но крем этот хороший, хоть и дорогой, у меня на него все имеющиеся деньги уйдут.

- Ты что, его покупать собралась? - поразилась Регина.

- А что я, по-твоему, воровать должна? - возмутилась я.

- Не знаю, все так странно, - неуверенно сказала она. - Но если инора Эберхардт поступает нечестно, чего тебе с ней церемониться? Может, тебе тогда с этим Рудольфом, который от конкурентов, договориться? Пусть они тебе помогут.

- Ага, - скептически сказала я, - пообещать они могут все, что угодно, да только что их заставит потом выполнять свои обещания? Если они пытаются рецепты получить незаконными методами, то у меня есть определенные сомнения в их честности. Да и не собираюсь я ничего воровать и им передавать, что наверняка будет условием получения от них помощи.

Регина погрустнела. Будущее показалось ей уже не столь радостным. До нее наконец дошло, что если все окажется так, как я подозреваю, то я просто могу и не дожить до ее выхода из приюта. "Уехала к родственникам. Куда? Она не говорила. Как это нет родственников? Нашлись, значит." И кто меня будет искать? Да никто, никому я не нужна...

Так мне Регина ничего и не посоветовала. Сначала она всерьез мой рассказ не приняла, затем слишком испугалась, а там и время посещения закончилось. От предложения навестить сестру-смотрительницу я вежливо отказалась. После того, как я узнала, что меня столько лет здесь обманывали, желания разговаривать с кем-то из монахинь у меня не было. Возможно, мне и дали бы ценный совет, но, скорее всего, подсунули бы опустевшие накопители и даже особенно не выслушали бы. Чувствую, мой уход нанес серьезный финансовый урон приюту - вон с каким сожалением монахиня восприняла мой отказ и уход. Возможно, стоило бы предложить сестре-смотрительнице заполнять их накопители в обмен на дополнительное свидание с Региной?

Рудольф уже ожидал меня рядом с домом. Он нетерпеливо прохаживался, бросая взгляды по сторонам, и лишь увидел меня, сразу пошел навстречу, радостно улыбаясь. Но я на этой недели истратила запас улыбок полностью, так что пришлось ему обойтись без моей.

- Что-то вы совсем нерадостная, Штефани, - заметил он сразу после того, как поздоровался. - Что-то случилось?

Во взгляде его мне почудилось какое-то жадное любопытство, как будто он ждал, что я сейчас растаю и начну выкладывать ему все тайны, как свои, так и чужие.Но я откровенничать с посторонним человеком не собиралась.

- Я подругу навещала. Ей в приюте сейчас очень одиноко, - пояснила я.

- В приюте? - удивленно переспросил он.

- Я тоже воспитывалась в Королевском приюте, - с вызовом сказала я. - Так что ничего удивительно нет в том, что у меня там осталась подруга.

Какая разница, будет он знать, что я незаконнорожденная или нет, если у него ко мне лишь профессиональный интерес?

- Я смотрю, строго вас там воспитывали, - улыбнулся он. - Вы совсем на сироту не похожи.

- Ничего не могу с этим поделать.

- Я думал, вы родственница иноры Эберхардт, - продолжил он. - Вы с таким достоинством держитесь.

- Но теперь вы знаете, что это не так. Возможно, сейчас жалеете, что меня пригласили? - резко ответила я. - Так я могу с вами никуда и не идти.

- А почему я должен жалеть? - удивленно спросил он.

- Я оказалась совсем не той, какой вам казалась, - пояснила я. - Не состою в родстве с хозяйкой лавки. Да и вообще в родстве ни с кем.

- Чувствуется, для вас это больная тема, - сказал он, и все же уместил мою руку на своей. - Штефани, я пригласил именно вас. И мне совсем неважно, кто ваши родители, поверьте.

Конечно, ему теперь кажется, что будет много проще уговорить меня передать им хозяйские секреты. Руку я убирать не стала - не хотела выглядеть глупо, но внутри у меня все напряглось от ожидания расспросов на тему, его интересующую. Но он переходить к ней не торопился. Спрашивал, чем мы занимались в приюте и как я попала в лавку иноры Эберхардт. От этих хождений вокруг и около настроение мое, и так не радужное, начало портиться еще сильнее. Не помогло и то, что мы наконец дошли до того маленького ресторанчика, где Рудольф собирался кормить меня ужином. В обмен на нужную ему информацию, как я понимаю. Меню я повертела в руках и положилась на выбор моего спутника. Все равно, сами блюда сейчас занимали меня крайне мало. Да и не разбиралась я в них совершенно. Вкуса еды я почти не чувствовала, от вина решительно отказалась - еще не хватало туманить себе голову и упрощать ему задачу.