Трофей некроманта - Гоблин MeXXanik

Мне хотелось пройтись с ней до порога и еще раз вдохнуть аромат ее волос перед тем, как вернуться к работе. Но на меня пристально смотрела Свиридова. Которая, к слову, казалась весьма озадаченной.

— Со своей помощницей вы совсем другой человек, — выдала она, едва дверь за секретарем закрылась. И тут же добавила: — Но это не мое дело! Простите.

— Я уже сказал вам, что мы будем помолвлены.

— В наше время это зачастую означает, что семьи решили объединить капитал и влияние.

Я улыбнулся:

— Мне хочется верить, что вам тоже встретится человек, с который вы перестанете быть холодной и расчетливой.

— Звучит как проклятье, — девушка суеверно постучала по деревянному подлокотнику кресла. — Пожалуй, я предпочту оставаться с холодной головой и трезвым рассудком.

— К слову, о рассудке, — спохватился я. — Ваш батюшка еще не взялся за ум? Быть может, он решил, что зря прогнал вас из дома?

Девушка зябко повела плечами и, чтобы занять руки, принялась теребить тонкие браслеты на запястье.

— Мастер Свиридов недвусмысленно дал мне понять, что не хочет, чтобы я носила его фамилию. Официально он не требует, чтобы я ее сменила, но предложил взять другую. И сразу уточнил, что мне не стоит рассчитывать на фамилию моей матери. Якобы ее родственники не одобрят этого.

— Вы против? — Я поднялся, чтобы передать гостье чашку с чаем.

— Павел Филиппович, поверьте, у меня нет никаких иллюзий. Этот человек не обижен на меня, он не пытается отыграться за неповиновение или наказать глупое дитя. Он показал свое отношение ко мне тем, что попросил от коллегии отозвать мою лицензию.

— По какому поводу? — нахмурился я.

— Неофициально, — пояснила девушка. — Он понимает, что по закону сделать это у него не выйдет, и потому меня попросили из моего кабинета… Все дела, которые я вела, будет тщательно проверены на предмет нарушений.

— Там есть за что зацепиться? — тотчас уточнил я.

— Всегда найдется что-то, что может подвести под разбирательство, — мрачно подтвердила девушка. — Я решила, что сменю фамилию. И буду надеяться, что ему этого хватит.

— Но он может пойти и дальше, — предположил я.

— Я дам ему понять, что, отобрав у меня отчество, он неофициально объявит о подозрении, что я не его крови. А значит, задним числом обвинит свою покойную жену в измене. И тем самым опозорит не только себя, но и Наталью. Полагаю, что так далеко он не зайдет.

Я слишком хорошо понимал, как для девушки важно ее происхождение. Она всегда была княжной с громкой фамилией, а теперь могла потерять то положение в обществе, к которому привыкла.

— Понимаю, что на достойный брак мне не стоит рассчитывать, — продолжила Елена Анатольевна.

Я покачал головой.

— Сожалею.

— А знаете, Павел Филиппович, мне вдруг стало очевидно, что тут не о чем жалеть. Вместе с этой фамилией я потеряла столько ненужных обязательств! У меня ведь никогда не было настоящей свободы. Много лет я пыталась доказать отцу, что чего-то стою. Надеялась, что он будет мной гордиться… А теперь, отказавшись от фамилии, я стану по-настоящему свободной. Я сама буду решать, как мне жить, что делать и за кого выходить замуж. И даже если я решусь стать чьей-то супругой, то не потому, что у меня богатое приданое и важная фамилия. Разве в этом есть что-то плохое?

— Думаю, что нет, — признал я. — Но сейчас вы поддаетесь эмоциям.

— Не мешайте мне наслаждаться моментом, мастер Чехов!

Мы прервали беседу для того, чтобы отпить чай, и затем я рассказал о встрече с Морозовым, умолчав о важных деталях нашей работы.

— То есть, Морозов желает дать мне свою фамилию? — пораженно уточнила девушка.

Ее щеки даже покраснели от этой новости. Княжна встала на ноги и прошлась по кабинету. Расстегнула пиджак, словно ее неожиданно бросило в жар.

— Вам жарко? — поинтересовался я. — Мне открыть окно?

— Не каждый день посторонний человек предлагает мне вступить в его семью, — рассеянно покачала головой Елена. — Я же не глупая и понимаю, что все это делается не просто так. Мне придется заплатить.

— Только преданностью нашему делу, — осторожно пояснил я. — Никто не станет требовать от вас брака по расчету или чего похуже.

Елена Анатольевна затравленно взглянула на меня, словно я только что ее ударил. А потом тряхнула головой, прогоняя с лица это выражение.

— Вы можете отказаться. Никто не заставляет вас становиться Морозовой, — сказал я. — Однако клятву верности семье придется дать. И было бы уместнее, если бы вы это сделали, будучи частью княжеской семьи.

— В случае, если я не буду вам равной по положению, я стану вашей слугой, — задумчиво продолжила за меня девушка.

Я развел руки и просто произнес:

— Вы знаете законы! Я не хочу от вас ничего скрывать.

— Это слишком заманчиво, чтобы быть правдой, — хмыкнула Свиридова. — Если бы я не знала, что Морозовы способны на такие фокусы, то не поверила бы в честность предложения… Но я была с вами на охоте и собственными глазами видела, как этот старик вышел и встал против Мининых, которых было в разы больше вас. Он заявил, что влюблен в вашу бабушку. Знаете, я никогда не думала, что кто-то из дворян может так легко в этом признаваться на виду у всех. На глазах самого императора. Подобное мне всегда казалось слабостью. Но Александр Васильевич в тот день вовсе не был слабым. От него веяло такой мощью, что каждый в том месте был готов попятиться. А ваша бабушка сияла гордостью. Они ведь правда любят друг друга, и осознание этого меня сразило наповал. Мне тоже хотелось бы испытать в жизни нечто подобное. Чтобы меня любили по-настоящему…

Девушка оборвала себя на полуслове и закусила губу.