Андрей Бондаренко - Книжник. Сладкая месть

– То есть, надо писать книги – на потребу толпе? – печально вздохнув, уточнил Хрусталёв.

– Непременно. Потребителя – в том числе, его вкусы и предпочтения – надо любить, чтить и уважать. Краеугольный, так сказать, камень успешного и денежного литературного бизнеса…. Ты, Серёжа, конечно же, прочёл все мои книги?

– Извините, но ничего вашего не читал. Вообще.

– Даже так? – не наигранно удивился Сан Саныч. – Ну, ты и даёшь, фрукт экзотический. Неожиданный и неадекватный поворот событий…. А, почему не читал, если не секрет?

– Ничего хитрого. С тех самых пор, как пошёл в писатели, свободного времени нет. Даже на чтение. До этого? Не знаю. Тогда я обожал Бушкова читать и перечитывать.

– Не люблю Бушкова. Он – по глубинной сути – является дилетантом от литературы. Не более того.

– Почему?

– Бушков, он не умеет – толком – бороться с собственным Потоком Сознания.

– Можно, немного поподробнее? – заинтересовался Хрусталёв. – Ну, про «борьбу с собственным Потоком Сознания»?

– Ладно, расскажу, бродяга несообразительный, – презрительно передёрнул плечами Мазур. – Итак, о том, как создаются бестселлеры. Сперва опытный автор – мысленно – формирует общую концепцию-схему нового произведения. Включая, в том числе, и так называемую «сверх-идею». Потом пишется развёрнутый и подробный, обязательно структурированный план. Ну, скажем, такой грубый синопсис. Или же, выражаясь по-другому, усечённый-усечённый сценарий модного и востребованного телесериала…. Дальше начинается самое сложное. То бишь, собственно написание романа. Причём, в строгом соответствии со структурированным планом. И здесь, в первую очередь, надо бояться собственного авторского Потока Сознания. Именно этот коварный Поток может увести генеральную линию задуманного романа далеко в сторону. Именно он, тварь коварная, может загубить – на корню – самую генеральную «сверх-идею». Загубить непоправимо, навсегда. Да, уж…. Так вот, Саша Бушков совершенно не умеет действенно бороться с авторским Потоком Сознания. Не может, и всё тут. Порой его уносит в такие заоблачные дали, что просто диву даёшься. Дилетант, одно слово…

– А мне, всё равно, нравится его творчество.

– И, между нами говоря, совершенно напрасно. Ты, Хрусталёв, страдаешь той же самой болезнью. Причём, в обострённой и хронической форме. Поэтому ставлю вопрос ребром. Либо ты научишься бороться с собственным Потоком Сознания, либо мы расстанемся. Навсегда.

– Может, вернёмся к роману «Звонкий ветер»? – вежливо предложил Сергей. – Ночь приближается.

– Хорошо, вернёмся. Итак, часть книги, посвящённая посещению путешественниками благословенной Аргентины. Четыре полноценных главы, твою мать…. Я считаю, что достаточно одной. Три, соответственно, надо аннулировать.

– Почему?

– Потому, – в карих глазах Мазура явственно обозначилась «ленинская хитринка». – Две с половиной главы посвящены слезливой любовной истории. Мол, первая брачная ночь на кровати, под которой находится труп законного мужа. Бред горячечный! Хрень наверченная! То бишь, упомянутые мной главы являются откровенно-мелодраматическими…. «Звонкий ветер», если я не ошибаюсь, является авантюрно-приключенческим романом?

– Является, – подтвердил Хрусталёв. – Ну, и что из того? Разве благородные и отважные идальго, странствующие по свету, не подвержены метким стрелам коварного Амура? Да, любовь, ревность, похищения, перестрелки, схватки на шпагах и рапирах, шумная свадьба. Нормальный, на мой взгляд, вариант.

– Не нормальный! Никогда нельзя смешивать жанры. Читатель может не так понять и навсегда разочароваться в авторе…. Разве в телевизионных сериалах смешивают жанры? Трепетная и страстная любовь – для мелодраматического сериала. Загадочные убийства – для детективного. Махровые авантюры – для приключенческого…. Короче говоря, изволь уложиться – с бело-голубой Аргентиной – в одну главу. Пусть, и большую. Не спорь. Я сказал, так его и растак…. Далее, эта загадочная и странная японская гейша – Наоми-сан. Героиня явно лишняя, бесполезная, блёклая и не несущая никакой смысловой нагрузки. Ни малейшей. Убери её, Хрусталёв. Совсем.

– Стоп, стоп! – заволновался Сергей. – А, как же разговор, который состоялся два с половиной месяца назад?

– Какой ещё разговор?

– Ну, как же. Мы беседовали в этом же кабинете. Обсуждали первые главы «Звонкого ветра». Вы тогда сказали, мол: – «Японская гейша, появляющаяся не пойми и откуда, является отличной находкой. Молодец, Серж! Развивай японскую линию и дальше. Подумай об эротических ответвлениях. Пусть Главный герой слегка приударит за этой узкоглазой красоткой…».

– Неужели? – изобразив характерный «ленинский прищур», слегка засмущался Сан Саныч. – Действительно, говорил?

– Говорили. Честное слово.

– Бывает, конечно. По первым главам создалось одно впечатление. По прочтению же всего текста – прямо противоположное…. Ладно, двигаемся дальше. Есть несколько глав, которые вызывают откровенное удивление и недоумение.

– Например?

Небрежно пролистав распечатанный текст, Мазур объявил:

– Возьмём, ради примера, главу, в которой герои посещают Стокгольм. То есть, приплывают – с дружеским визитом – к шведскому королю Карлу Двенадцатому…. Сейчас, сейчас. Ага, нашёл. Итак, сперва я зачту главу, а потом – торжественно и планомерно – разгромлю её.

– Зачитывайте, громите…

Шестой параграф. Король Карл Двенадцатый

В первой королевской карете разместились мужчины – Ерик Шлиппенбах, Егор, а также Людвиг и Томас Лаудрупы. Во второй карете следовали Санька и Гертруда – в сопровождении всех детей, включая крошечную Лизу Бровкину. Пять рослых и широкоплечих шведских драгун – на мосластых коняшках – размеренно трусили впереди карет, ещё пятеро замыкали походную колонну.

– Куда мы направляемся, генерал? – от нечего делать спросил Егор. – Разве, не в королевский дворец?

– Король с самого детства чурается своего дворца, – с нотками гордости в голосе ответил старый неисправимый романтик. – Он предпочитает заброшенные и неухоженные рыцарские замки, грубые охотничьи домики, походные биваки у жарких армейских костров…. Сейчас мы направляемся в знаменитый Кунгсерский лес[2], где выстроен неплохой бревенчатый замок. По крайней мере, просторный и оригинальный…

Егор с живым интересом рассматривал Стокгольм, неторопливо и величественно мелькавший за окошками кареты. Длинные аллеи и обширные цветочные скверы, улочки, расходящиеся в разные стороны – прямыми лучами – от королевского дворца. Над булыжными мостовыми таинственно нависали, слегка приглушая дневной свет, старинные массивные и коренастые дома.