Перекресток одиночества 4: Часть вторая (СИ) - Михайлов Дем (Руслан) Алексеевич
В лицо ударил порыв ветра, и я удивленно хмыкнул — надо же… я ведь обращен лицом к истоку ледника и оттуда-то что может дуть? К тому же ощущение такое, будто это не ветер, а что-то очень большое сдвинулось там вдалеке, толкнув этим всю воздушную массу — чьи колебания и я уловил. И снова яркое, очень яркое воспоминание из деревенского детства — еще совсем маленьким я часто забирался в большую дворовую собачью конуру. И стоило засунуть туда голову, как я сначала слышал вздох, а затем мне в лицо била воздушная волна дыхания добродушного к своим огромного пса…
Я машинально успел сделать еще шага два, прежде чем меня будто-то кто-то ухватил за загривок, резко развернул и придал ускорения.
Я побежал!
Прямо по ледяному крошеву, перескакивая крупные обломки, скрежеща шипами, отталкиваясь перчаткой от бугристой и скользкой каменной стены, а рогатину вбивая в лед и дергая на себя, чтобы ускорить бег.
За спиной послышался новый вздох. Следом послышался грохочущий долгий и быстро нагоняющий меня звук. Перемахнув каменное ребро, ударившись коленом, но почти не ощутив боли, я упал на бок, дернулся к стене и… каменная плита за моей спиной вздрогнула от страшного удара. Скрежет, хруст, частые щелчки… на меня посыпался мелкий и крупный лед. Прикрываясь руками, я еще раз толкнулся ногами, впихивая себя в тесную каменную нору. Я залез уже по пояс, но вовремя опомнился и, преодолевая жуткой силы невероятный страх, почти неконтролируемый дрожащий ужас, заставил себя выбраться, получил пару раз по шапке удары ледяными глыбками, едва не потерял фонарь, сунул ноги в щель и как рак влез в нору, неотрывно глядя вверх — а там, переломившись через каменную преграду, на меня медленно заваливалась ледяная глыба размером никак не меньше легковой машины. Я успел не только залезть, но и стряхнуть рюкзак, вытащить из креплений лопатку с ледорубом, уронить все перед собой, достать передатчик и, перекрикивая рокот только очнувшегося и готовящегося ожить ледника, торопливо крикнуть:
— Прием! Я в норе! Я в норе! Все в порядке! Ледник сходит!
— Охотник! Господи! — голос Милены перепуганно зазвенел — Глыбы пошли вниз! Уходи!
— Я в норе! Ждите! — крикнул я — Веры не терять!
Падение глыбы я не увидел. Но ощутил. Она так тяжко ударилась о камень в считанных сантиметрах от меня, что мне посекло неприкрытые участки лица. Даже не свет, а сам налобный фонарь уперся в новую стену. Выход отрезало. Я оказался в тесном каменном мешке и первая вспыхнувшая в еще темной от страха голове мысль была такой простой и беспощадной, что я мгновенно ожил и схватился за ледоруб: «Несколько вдохов — и я здесь задохнусь».
Эта мысль породила бурю эмоций, а они перетекли во всплеск такой физической силы, что даже из крайне неудобного лежащего положения я нанес более чем мощный удар по отделяющему меня от жизни льду, а затем повторил его еще раз, и еще раз и еще раз…
Я не пытался пробить себе проход. Не успею. Я бил по месту, где потолок моей норы сомкнулся с новой ледяной стеной — столкнулся вплотную с той плотностью, с какой крышка накрывает банку. Но я знал, что стена бугристая и понимал главное — если пробью хотя бы несколько десятков сантиметров вверх, то там возможно не будет столь плотного прилегания и тогда сюда придет воздух, а вместе с ним и спасение от удушья.
Удар… еще удар…
Я не считал. Я просто бил коротко и сильно, затем отгребал крошево и снова бил, стараясь дышать редко и экономно. Работающее тело требовало совсем иного режима дыхания, но пока я еще мог контролировать горящие огнем легкие.
Удар… еще удар…
Еще удар…
И… внутрь запечатанной дыры ворвался внешний шум. Сначала я услышал именно шум, снова грозный и ясный, а затем уже ощутил едва ощутимый приход морозного воздуха, льющегося из пробитой мной вертикальной борозды в ледяной стене. Сделав несколько глубоких вдохов полной грудью, я едва не закашлялся и затих на некоторое время, потушив фонарь и глядя в темноту.
Вот это да…
— О-хре-неть — по слогам тихо произнес я и неожиданно засмеялся, наполнив свою ледяную тюрьму отголосками странного эха.
* * *Выбрался я достаточно быстро. Вызволил себя примерно за два часа. Но мне просто повезло — упавшая глыба оказалась не слишком толстой, плюс ей в отличие от меня, похоже, совсем не посчастливилось во время спуска и видимо так часто ударяло о всевозможные препятствия, что она растрескалась и утратила монолитную прочность. Рубить и копать было несложно. Но сначала я этого не знал и первый час был действительно напряженным как для тела, так и для разума.
Человек не любит, когда его загоняют в тесную нору и запирают там. Всякое просыпается внутри — включая панику, что требует либо просто орать, либо ныть в эфир и требовать спасения. Первые минуты я вообще просто удивлялся самому себя — не мог даже и представить, что способен на такое количество откровенно панических мыслей.
Я все равно задохнусь…
Я умру от голода и жажды.
Я замерзну…
Нельзя рубить глыбу изнутри — меня завалит ледяными обломками и не смогу пошевельнуться. Поэтому надо ждать спасения снаружи… Кто-нибудь да спасет…
Поудивлявшись, я попытался «стряхнуть» с себя эти мысли привычным усилием, но… у меня не получилось. Зародившаяся внутри паника была такой сильной, что я невольно обрадовался отсутствию у меня клаустрофобии или тафофобии. Будь у меня какая-нибудь идеально «подходящая» под случай фобия — и быть может и не выбрался бы.
А так, обуздав рвущиеся из души потемки, я просто начал задавать себе холодные трезвые вопросы в ответ на каждую глупую мысль.
Ждать спасения? И кто меня спасет? Безногая девушка? Или дряхлый луковианский старец?
Не рубить лед? А где гарантия, что время пока я жду прибытия мифической спасательной группы, меня не завалит еще сильнее? Я понятия не имею как много там навалило льда. Но с каждым новым движением коварного ледника его может прибавиться в разы.
Что? Надо просто подождать, и лежащая на склоне ледяная глыба все равно сама уйдет дальше и освободит меня? Может и так. Да почти наверняка так. Уйдет. Здесь ничто не задерживается на одном месте навечно. Вот только я лежу в насквозь промерзшем ледяном мешке и уже ощущаю как холод пробивается через двойные штанины, а бедро и плечо начинают неметь. Еще час в таком вот «карцере» — и может даже пошевелиться не смогу, а следом потеряю волю к жизни.
Действовать надо сейчас! Да действовать умно, продуманно, осторожно — но прямо сейчас! Я тут не сдохну!
И это помогло. Отголоски испуганных мыслей медленно затихли, им на смену пришло куда более трезвое мышление, а с ним и действие. Время полетело быстро и, проверив механические часы, я обнаружил, что копаю уже час. Прервавшись, проверил передатчик, убедился, что сигнала нет и занялся ублажением дрожащего тела. Сначала напился, а затем заставил себя хорошенько разжевать две плитки луковианского пеммикана. Спохватившись, добыл из рюкзак пластиковый пузырек с солью и сыпанул немного прямо на язык, запив водой. Немного полежал, давая себе передышку и снова взялся за ледоруб…
* * *— Слава богу! — Милена пыталась говорить спокойно, но ее голос ощутимо подрагивал — Живой! А я уж собиралась следом за тобой…
— Все хорошо — успокоил ее я, прислонившись плечом к стене и медленно оглядываясь не слишком изменившееся пространство вокруг — План сработал.
— Ты удивителен, Охотник! — дребезжаще вставил Чифф — Ох… как же я рад… Милену едва успокоил — пришлось в проходе оборону держать! За тобой рвалась.
— А как еще! — уже смущенно буркнула инженер — От лап искристых ледяных ходоков скрылся, чтобы вот так сгинуть в проклятой ледяной мясорубке?
— И не говори — тихо рассмеялся я и заторопился — Ладно! Я тут еще не закончил, так что слушайте и запоминайте.
Следующие минуты я потратил на сжатое и четкое описание того, как я умудрился выжить во время схода тоннеля. Описал размеры норы, то, что в нее вползать задом и голова должна быть обращена к выходу, а иначе как в народном поверье и случится — вынесут ногами вперед. Упомянул о нехватке воздуха, о том, как пробил глубокую вертикальную бороду в теле запечатавшей меня глыбы и дал доступ кислороду. Ну а дальше дело техники, главное продолжать упорно рубить лед до победного. Но при этом не стоит забывать про запас пеммикана и воды. К слову, мой термос был почти пуст, поэтому я достал из верного рюкзака смятую пластиковую бутылку, надул ее, выправляя и набил ее снегом и ледяными крошками, после чего убрал под меховую куртку. Когда растает — перелью в термос.
