Орден Харона - Жюльен Эрвьё
– Понимаю…
На самом деле Элизабет ничего не понимала, она перечитывала контракт из книги, задаваясь вопросом, нет ли здесь какой-то ошибки.
– Вы наверняка заметили, что контракт еще свежий, ему всего несколько дней. Рихтер должен был скончаться в конце прошлой недели. Но не скончался. Причина кроется в его познаниях в африканских религиях, а именно – вуду.
– А… как это работает?
– Редкий случай, но для вас лучше и не подберешь, мисс Блэк. Я слишком уважаю профессора, человека науки, чтобы пожелать ему мучительной смерти. К тому же я не уверена, что он сам в курсе того, что натворил, проведя запретный ритуал. Но это неважно.
– И как мне действовать?
Элизабет не осмеливалась спросить прямо: «Как мне его убить?»
– После полудня профессора ожидают на открытой лекции в городе, он должен прибыть из Кембриджа двенадцатичасовым поездом. Вы отправитесь на лекцию, затем, если вам это угодно, попросите его подписать для меня эту книгу – глупо не воспользоваться случаем.
Элизабет сделала вид, что не заметила бестактности Изольды.
– Потом проследите за ним, проникнете в отель, где он остановится, покопаетесь в его вещах. Для того чтобы ритуал вуду продлевал жизнь, профессор всегда должен иметь при себе что-то вроде маленькой куклы из соломы или тряпья. Найдите ее. Принесите мне куклу, а я позабочусь об остальном.
Элизабет перелистывала книгу, которую до сих пор держала в руках, стараясь с помощью обрывочных фраз уловить основную мысль автора. Она тщетно пыталась представить, как выглядит человек, написавший этот труд.
Изольда взглянула на карманные серебряные часики и завела их на несколько оборотов.
– Вам пора идти, если вы хотите добраться до университета вовремя, мисс Блэк.
– Идти? – спросила Элизабет. – А Дункан ко мне не присоединится?
– Тёрнер? – удивилась Изольда. – Он занят Гамильтоном.
– Гамильтоном?
– Очень длинная история. Однако хватит вопросов. За работу, мисс Блэк.
Элизабет не стала настаивать.
Экипаж довез ее до Берлингтон-гарденс, где высокие окна университетского здания выходили на столичные улицы – иногда за стеклами мелькали силуэты спешащих на занятия студентов. Осторожная Элизабет применила на практике то, чему ее научил Дункан: обошла здание университета, чтобы определить входы и выходы, а затем, незадолго до начала лекции, вошла внутрь. Девушка спросила дорогу у университетского служащего, указавшего ей аудиторию, где профессор Рихтер будет читать лекцию. Медленно шагая по коридору, она слышала шаги и шепот тех, кто работает или учится в этом великом храме науки. У Элизабет в голове промелькнула мысль о том, что не так давно она сама приходила сюда на лекции по литературе… хотя это было в другой жизни.
Наконец девушка добралась до огромной аудитории с высокими потолками, способной вместить двести человек. На стене висела плохо вымытая черная доска невероятных размеров, рядом с ней стоял стол, на котором старые пыльные книги лежали вперемешку с недавними изданиями. Пьянящий запах чернил едва ощутимо витал в воздухе.
В аудитории ожидала начала лекции мирно галдящая толпа любопытствующих. Элизабет узнала преподавателей по пятнам мела на одежде. Они смешались с огромным числом обывателей – мужчин и женщин, собравшихся, чтобы послушать рассказ профессора Рихтера о загадочных далеких краях. Два военных офицера сидели в первом ряду и беседовали о книге, которую Элизабет также держала в руках.
Когда она заняла место в последних рядах аудитории, откуда могла наблюдать за всем залом, открылась дверца, едва заметная за стоявшим на сцене столом. С трудом удерживая кипу бумаг в руках, вошел несколько взволнованный мужчина. Вслед за ним появился другой мужчина, постарше. Он выглядел солиднее первого и практически подталкивал того вперед. Оба были, пожалуй, одного возраста, однако тот, с бумагами в руках, двигался угловато, как подросток, несмотря на морщинистое лицо. Шедший позади мужчина довел его до стола, а затем проследовал немного вперед и торжественно начал свою речь:
– Сегодня нам выпала огромная честь принимать в этих стенах профессора Рихтера, который только что вернулся из своей поездки в Африку, чтобы рассказать нам о ритуалах, практикуемых в тех местах аборигенами. Лондонский университет приветствует профессора. Я уверен, что многим из вас просто не терпится перейти к делу, поэтому передаю слово нашему гостю. Профессор Рихтер, прошу.
Взмахнув широким рукавом мантии и поклонившись, мужчина отошел в сторону, кивнув на сгорбленного ученого. Профессор робко вышел вперед, но вдруг резко отпрянул, в последний раз сверяясь со своими записями. По-прежнему нервничая, он снова повернулся к публике, потирая руки, словно не зная, куда их пристроить.
– Э-э-э… благодарю, господин декан, я… боюсь, я не самый лучший оратор Британии, я скорее… человек науки.
Заслышав неуверенный тон профессора, часть аудитории разразилась сдержанными смешками. Однако тот продолжил:
– Западная Африка… О ней можно столько рассказывать, нескольких часов нам явно не хватит!
Сказать, что профессор Рихтер не был великим оратором, значило ничего не сказать: между его речью и письменным изложением пролегала гигантская пропасть, обнаруживая обе стороны медали. Он писал настолько безупречно, насколько скверно говорил, перескакивая с одной темы на другую, зачитывая вслух, словно сам осознавал свой изъян и старался возместить его тем, что блестяще создал ранее.
Лекция выдалась настолько скучной, что Элизабет даже вспомнила о долгих часах, проведенных на уроках несколько лет назад, когда она, пристально следя за временем, умирала от желания покинуть стены школы. Юная девушка мечтала об огромном мире, что ждал ее по другую сторону окон, затянутых в зимние дни инеем. Там, в дальних краях, было тепло, там, черт возьми, происходили вещи значительно более интересные, чем на уроках этикета, где девушек учили держать ровно спину и прислуживать мужу. Элизабет не хотела жить жизнью, к которой ее готовила школа. Она смотрела шире.
Если бы ей тогда сказали, что однажды она окажется в секретной службе самой Смерти, что ей придется охотиться на людей, Элизабет представила бы что угодно, но не скучную лекцию в университете. Она видела, как люди впереди зевали, а некоторые и вовсе успели задремать. Кое-кто покинул зал под предлогом важной встречи. От этого Рихтер заволновался только сильнее, а лекция стала еще хуже. К счастью, спустя три бесконечных часа пожилой профессор решил, что пора переходить к заключению. Он неуклюже закончил свою речь, и в зале раздались жиденькие аплодисменты, разбудив тех, кто уснул со скуки. Какой-то мужчина шепотом спросил жену, храпел ли он.
Элизабет тут же встала с места и спустилась по ступенькам к столу, у которого, несмотря на нагонявшую сон лекцию, уже выстроилась очередь из нескольких человек, стремившихся встретиться с профессором.
Когда настала ее очередь, Элизабет подошла к лектору, который поприветствовал ее широкой улыбкой. Девушка почувствовала, как у нее сжалось сердце от одной только мысли о том, что придется убить этого человека. Она протянула ему книгу.
– Спасибо за лекцию.
– Вам понравилось?
– Безумно, – солгала она.
– О, благодарю вас… – сказал он, смутившись. – Я всегда немного нервничаю на публике и боюсь, что не был достаточно ясен, но… Как вас зовут? – спросил профессор, открывая книгу, которую ему вручила Элизабет.
– Это не для меня, а для одной подруги. Она не смогла прийти.
– Понимаю. – Казалось, он немного разочаровался. – Как ее зовут?
– Напишите просто «очаровательной поклоннице», и вы доставите ей огромное удовольствие.
– Ну, раз ей так просто доставить удовольствие, тогда…
Он набросал пару слов и старательно расписался на половину страницы. Элизабет становилось всё более не по себе, настолько симпатичным казался ей этот человек. Профессор слегка покраснел, возвращая книгу.
– Передайте вашей подруге: я искренне сожалею, что она не смогла прийти.
– Я ей передам, профессор Рихтер, благодарю вас.
Элизабет попрощалась с ученым и вышла из аудитории, оставив профессора с тучным мужчиной, который не переставал откашливаться во время краткого разговора с Рихтером, демонстрируя, что страшно спешит.
Девушка присела на каменную скамью в университетском дворе. Она подняла глаза к голубому послеполуденному небу,
