Том Грэм - Кровь, пули и Blue Stratos

- Я не пытаюсь звучать как кто-нибудь. Это говорю я, понятно тебе? Я говорю, что у тебя были шансы на успех со мной. Ты с самого начала была поблизости, заставляя меня сдаться и умереть. Но я победил тебя. Я победил тебя.

- Но ты же меня не победил, Сэм. Ты мертв. Ты умер.

- Открой глаза, крыса ты злобная! - заорал на нее Сэм, разглядев за маскировкой и представлением девочки страшную реальность, полыхающую в ней. - Я все еще здесь, видишь? Я все еще здесь! Так что забирай свою доску, и игрушки, и свои жалкие намеки и проваливай в ту мерзкую выгребную яму подсознания, откуда ты вылезла.

- Твоя бедная мать, - мягко произнесла девочка.

- Моя мать не имеет к тебе никакого отношения.

- Она вынуждена жить с тем, что ты сделал.

- Я сделал то, что должен был.

- Она все время спрашивает себя: "Могла ли я что-то сделать? Могла ли я что-то сделать?"

- Я знаю, что ты делаешь, коварная маленькая сучка, и это не сработает, слышишь?

- Она винит себя, Сэм. Она никогда не перестанет винить себя. Ты разбил ее бедное сердце.

- Я знаю, кто ты такая, - сказал Сэм, стараясь говорить низким, сдержанным голосом. - Я знаю, что ты делаешь. Ты только так можешь управлять, да - воткнуть нож и повернуть его? Чувство вины. Раскаяние. Страх. Это все, с чем ты можешь работать. Но видишь? Я не слушаю. Я не слушаю!

- Она не заслужила разбитое сердце, Сэм. Только не твоя старая бедная мама.

- Я сказал, проваливай! - рявкнул Сэм и резко развернулся - и тут же снова натолкнулся на Девочку с Заставки, стоящую прямо напротив него. Он вскрикнул и отпрыгнул.

- И потом, еще бедняжка Майя, - сказала она. - Думаешь, ее это тоже не затронуло, твое самоубийство? Вы с ней были так близки, Сэм. Как ее могло не ранить то, что ты сделал?

Майя. Майя Рой. Имя из прошлого - или, скорее, из будущего. Это с Майей он был в 2006 году, они оба работали вместе и жили вместе, их отношения прогибались от натяжения, от того, что они никогда не были порознь. Деля рабочий кабинет, деля дом, деля постель, деля напряжение, и скуку, и огорчения жизни в уголовном розыске, они истрепали свои чувства, пока не осталось ничего, кроме голых нервов и пререканий. Сэм и Майя в итоге ощущали себя, как сокамерники, а не любовники, круглосуточно находящиеся взаперти вместе, и напряжение их работы к чертям разбило все то, что связывало их.

- Даже если ты не думал о маме, ты должен был подумать о бедняжке Майе, Сэм, - сказала девочка. - Ты должен был о ней задуматься, прежде, чем сделать то, что ты сделал. Прежде, чем прыгнуть.

- Я думал о Майе, - ответил Сэм. - Я только о Майе и думал, когда эта проклятая машина врезалась в меня в 2006 и перенесла сюда в первый раз. Я знал, что между нами все кончено - или почти все, черт бы побрал. Я не хотел увидеть конец всему. Я не хотел верить, что я точно такой же, как все остальные копы, которых я знаю, с их неудавшимися браками и загубленной семейной жизнью. Мне хотелось верить, что работа нас не разлучит. Мне хотелось верить, что у нас с Майей есть что-то сильнее этого.

- Может быть, Майя тоже хотела верить в это.

- Нет. Она знала, что все кончено. По крайней мере, она потом сделала это. Она меня бросила, пока я был в госпитале, без сознания. Она пришла к моей постели, я ее слышал, как она сказала, что все кончено. Она… черт, подожди-ка, тебе восемь лет. Какого ж хрена ты можешь знать об отношениях?

Покачивая больную куклу на руках, Девочка с Заставки очень мягко произнесла: - Мне не восемь лет, Сэм. Я очень, очень старая.

- У нас с Майей все в прошлом, - сказал Сэм, защищаясь. - Я не хотел ранить ее или кого-то еще, вернувшись сюда. Я просто... просто хотел найти...

- Энни.

- Да. И много чего еще. Но больше всего Энни.

- Хочешь, чтобы она была твоей девушкой?

Девочка с Заставки протянула это слово практически издеваясь: дееевушкой.

- Тебе-то какое дело, маленькая мерзавка? - огрызнулся Сэм. - Ты всего лишь жалкая выдумка, крутящаяся у меня в голове и пытающаяся заставить меня сдаться.

Она, безусловно, существовала - и она здорово справлялась с работой. Сэм уже чувствовал, как семена сомнения пускают в нем корни. Правильно ли он поступил, вернувшись обратно сюда? Есть ли, в самом деле, какое-то будущее у него и Энни? Если он постарается построить между ними отношения, если они станут настоящей парой, если они съедутся и начнут вести совместное хозяйство - не будет ли это просто грустной перепевкой его жизни с Майей? Встанет ли между ними работа? Сделают ли они те же ошибки, постигнут ли их те же неудачи? Есть ли шансы, что их совместная жизнь не обречена с самого начала?

- Нет. Нет, мы не обречены, - убежденно произнес Сэм. - Не в этот раз. В это раз я собираюсь играть по правилам. Я вернулся в 1973 не без причины. Я не собираюсь упускать это все.

- Упускать это все, - эхом откликнулась Девочка с Заставки. - Ты упустил это, когда прыгнул, Сэм. Теперь ничего не вернется. Все сломано. Все мертво.

- Убирайся из моей головы, маленькая дрянь. Предупреждаю тебя.

Черный шарик зловеще подскакивал над ее головой, девичий голос нараспев звучал, как колокольный бой: все сломано - все мертво - все сломано - все мертво.

- Проваливай и больше не приходи!

Все сломано - все мертво - все сло...

Монотонный голос обратился в непрерывный телефонный звонок. Сэм обнаружил, что сжался в ногах своего матраса, запутавшись в сетке из влажных простыней. Секунду он сидел, уставившись во тьму, телефон надрывно звенел. Потом он распутал простыни, на цыпочках прошел по полу и подобрался к телефону, который сразу же перестал звонить.

- Черт!

Он поднял трубку и набрал 1471 - а потом вспомнил, где он, что этот номер пока еще за много лет в будущем, а это по-прежнему проклятое средневековье. Он швырнул телефон.

Потрогав лоб, он обнаружил, что весь в испарине, поэтому двинулся в маленькую ванную, чтобы ополоснуться. Из зеркала на него пристально глядело лицо, бледное, с ввалившимися глазами, как у человека с больничной койки.

- Я прошел через больничные койки, - сказал он своему отражению. - Теперь время жить. Жить по-настоящему.

Плеснув в лицо холодной водой, он вдруг понял, что думает об Энни, пытаясь стереть из памяти жуткий сон. Он до глубины души желал, чтобы она сегодня была с ним здесь, чтобы он смог увидеть ее свернувшейся в клубочек и крепко спящей в его постели, когда он вернется в комнату.

Взглянув на время, он увидел, что уже почти три часа ночи, слишком рано звонить ей.

Хотя это она, подумал он, только что пыталась дозвониться до меня.

Он тотчас же почувствовал уверенность, что так все и было. С внезапным приливом возбуждения он выскочил из ванной и снял трубку, набирая номер Энни и с надеждой вслушиваясь в телефонные гудки.