Антон Фарб - Авадон

- Ну что же ты молчишь? - спросил отец, вернувшись в комнату с банкой засахарившегося варенья и двумя грязными чашками. - Рассказывай что-нибудь! Как жизнь?

- Все по-старому, пап, - сказал Лимек. - Все по-старому. Ничего не изменилось.

И это было правдой. Шторм - очередной Шторм, не первый и не последний, прошел мимо. Нарыв не лопнул, гной не хлынул. Все вернулось на круги своя. Все было как прежде: и ноющая боль при мысли о Камилле, и безысходность, и обреченность, и повторение пустых, бессмысленных дней...

Отец намазывал хлеб маслом и вареньем.

- Это хорошо. Это самое главное. Чтобы все было тихо и спокойно.

На кухне засвистел чайник.

- Извини, папа, - сказал Лимек. - Я не буду чай. Мне пора. У меня еще дела сегодня.

2

- ...оценивается в семь целых девять десятых балла по шкале Тангейзера. Значительные разрушения в Ашмедае, меньше пострадали районы Бельфегор и Вааль-Зее. Наибольшее количество человеческих жертв в Левиафании. По оценкам экспертов, ущерб от Ночи Осязаемой Тьмы меньше, чем от памятного всем авадонцам Большого Шторма сорок шестого года, известного так же как Ночь Белого Пепла. А сейчас с обращением к нации выступит канцлер Куртц. - Репродуктор смолк на мгновение, а потом разразился хриплым шепотом астматика, сквозь который периодически раздавалось могучее рокотание: - Сограждане! Авадонцы! Мы все вместе! Плечом к плечу! Стоим на последнем рубеже человечности! Враги наступают! Чтобы сбросить нас в Бездну! Стихия против нас! Но не надо отчаиваться! Мы сплотимся перед угрозой! Лучшие умы Авадона! Днем и ночью! Куют чудо-оружие! Повысим нормы на Фабрике!..

Под репродуктором, на облупленной кирпичной стене, красовался новый, еще влажный от клея, портрет Куртца, выполненный в минималистической манере и всего в три цвета: черный, белый и красный. Воротник френча, подбородок, нос, свирепый взгляд - все было нарисовано так скупо и гиперболизировано, что могло бы сойти за шарж, только очень уж зловещий. Впрочем, то же самое относилось и к речи канцлера... Лимек толкнул дверь и вошел в контору.

Здесь все носило следы возвращения к нормальной жизни. Монтер на стремянке закручивал новые лампочки в бра, уборщица драила полы, а на пустой стойке консьержа лежала стопка пахнущих типографской краской газет. А самым удивительным было то, что лифт, мертвый вот уже полтора года, вдруг заработал.

Оставив на стойке монету, Лимек взял утренний выпуск "Авадонского вестника" и вошел в лифт, затворив за собой кованную решетчатую дверцу и нажав кнопку с цифрой 5. Лифт вздрогнул и, застонав с непривычки, медленно пополз вверх.

Судя по царившей в конторских коридорах суете, Лимек не единственный сразу после Шторма отправился на работу; это было чем-то вроде защитной реакции организма на потрясение - сделать вид, что все нормально, и ничего особенного, в общем-то, если разобраться, и не произошло...

Перед пятым, последним этажом, лифт заскулил совсем уж жалобно, как уличный пес с перебитой лапой, и от этого звука волоски на затылке Лимека встали дыбом. Лифт замер. В коридоре пятого этажа было пусто и темно; видимо, ни мадам Зора, ни Айра Гринберг еще не появлялись. Но Лимек мог бы поклясться, что кто-то поджидал его за поворотом.

Повинуясь старой привычке (он и не подозревал, что она у него еще сохранилась), сыщик сунул правую руку под мышку - и нащупал там пустоту. Чертыхнувшись, он вытащил руку и медленно опустил ее в боковой карман пальто. Кастет был на месте; пальцы сами скользнули в прохладные отверстия. Левой рукой Лимек приотворил дверцу лифта и осторожно, бочком двинулся вдоль стены в сторону своего кабинета.

Кто-то стоял за углом, напротив окна в конце коридора: Лимек увидел тень на полу. Стиснув кастет, Лимек сделал шаг вперед и услышал тонкий испуганный голосок:

- Господин Лимек?

Из полумрака коридора навстречу напружиненному перед броском сыщику явилось мышеподобное существо в толстых очках и вязаном берете.

- Это я, Магда, - дрожащим голосом пробормотало существо. - Вы меня помните?

Лимек выдохнул сквозь сжатые зубы:

- Помню...

- Мне нужна ваша помощь, господин Лимек. Эдека арестовали.

3

Себе Лимек налил джину, а Магде предложил кофейного ликера из невесть откуда взявшейся в баре полупустой бутылки. Но девушка так испуганно замотала головой, будто ее угостили стрихнином - и сыщик не стал настаивать.

Поставив на место джин, Лимек машинально бросил взгляд на часы. Начало двенадцатого - рановато для выпивки, но если учесть, что Абби еще не пришла (горка неразобранной со вчера корреспонденции валялась по дверью), можно сделать себе поблажку.

Лимек пригубил жгучую жидкость и потребовал:

- Рассказывай.

Магда набрала воздуху в грудь и выпалила:

- В пятницу вечером Эдек пришел ко мне и сказал, чтобы я никому ничего не говорила про ту папку, которую он попросил меня скопировать для вас, а в субботу он не пошел на похороны Петерсена, а поехал в Политехникум, и больше я его не видела, а когда в воскресенье утром выпали дохлые вороны и все стали говорить, что будет Шторм, я сама пошла к нему домой, а его мама сказала, что Эдека забрали еще в субботу вечером...

- Кто забрал? - перебил Лимек

- Т-трискели, - произнесла Магда и совсем уж сжалась в комочек.

- Так, - сказал Лимек зловеще и отставил стакан в сторону. - И чего ты хочешь от меня?

- Я... я... - Магда всхлипнула. - Помогите ему, господин Лимек! Умоляю вас, спасите его!

- Каким образом?

Магда шмыгнула носом.

- Это ведь из-за той папки, да? Это ведь я виновата? Пожалуйста, господин Лимек, поговорите с тем большим господином на Фабрике!

- Каким еще господином?

- Ну, тем самым... Для которого была папка. Может быть, он сможет помочь, ведь он обещал Эдеку покровительство!

- Про это тебе тоже рассказал Эдек, - скорее констатировал, чем спросил сыщик.

- Да, - поникла головой Магда.

Славный парень этот Залески, подумал Лимек. Всех за собой потащит: и меня, и Ксавье, и даже эту дуреху. Или уже потащил.

Дуреха тем временем стащила с головы берет и сжала его в кулачке.

- Господин Лимек. Пожалуйста. Вы моя последняя надежда. - Свободной рукой она начала расстегивать пальто; дойдя до середины, она принялась за пуговки простенького ситцевого платья, но под скептическим взглядом Лимека горе-соблазнительница остановилась и робко потянула вверх подол, продемонстрировав ножки в фильдеперсовых чулочках.

А ножки у нее ничего, отметил Лимек, но тут в приемной хлопнула дверь, и Магда, вздрогнув, вытянулась по стойке "смирно", обеими руками вцепившись в берет. Глазищи ее за толстыми стеклами очков распахнулись до предела.