Дело о философском камне (СИ) - Лариса Куницына
— Думаю, что её отравил этот мерзкий книжник, — сообщила она горестно. — Я говорила мадам, что лучше слушать доктора Бертена, но она поддалась на уловки этого жулика! Сказала, что Бертен только берёт деньги, а Эстель не становится лучше, зато тот новый лекарь обещал вылечить её раз и навсегда. Он приходил и долго уговаривал её тихим приятным голосом, держа за руку и глядя в глаза. Он был такой слащавый, вертлявый, но умел красиво говорить. Он обещал, что поставит нашу девочку на ноги и приготовит для неё какие-то чудодейственные красные пилюли, которые должны были исцелить её. Говорил, что красный цвет символизирует пламя жизни, которое вольётся в её жилы. Так оно и было сперва, на какой-то момент ей стало лучше, появился румянец, она выходила гулять, строила планы, а потом снова стало хуже, и он сказал мадам, что болезнь запущена, и нужно продолжать принимать пилюли. Та раз за разом отдавала ему деньги, получая эти коробочки, и сама давала пилюли дочери, чтоб она не пропускала время приёма. Только девочке становилось всё хуже и хуже. Так она и сгорела, наша бедняжка. А потом явился этот мошенник и сказал, что случай был слишком тяжёлый, иначе бы он её точно вылечил. Он сказал, что хочет попрощаться с покойной и вошёл в её комнату, а после того, как он ушёл, пропала последняя коробочка с остатками пилюль. Зачем бы ему забирать их, если он сделал их для Эстель и они уже оплачены? Если только он не хотел, чтоб кто-то другой заполучил их. К тому же уж слишком странно изменилась её болезнь после этих пилюль.
— Вы сказали об этом своей хозяйке?
— Конечно, но ей было не до того, нужно было готовиться к похоронам. Она отмахнулась от меня, сказала только, что бедняжка была слишком слаба и её смерть была лишь делом времени. Думаю, что она просто устала ухаживать за ней и тратить последние деньги на лекарства.
— А мадам де Боннар?
— Она мне поверила и была очень возмущена. Она требовала, чтоб мать разобралась с этим делом, но та не хотела её слушать. Когда я убирала комнату Эстель после похорон, то нашла закатившуюся под кровать пилюлю и отдала молодой госпоже. Та сказала, что отнесёт её аптекарю, чтоб тот выяснил, что там такое. После она прибежала разгневанная и кричала матери, что в этих пилюлях был яд, который медленно убил сестру. Они повздорили и она ушла. А через несколько дней сообщили, что её убили в собственном доме. Этого уже моя хозяйка не вынесла и вскоре тоже умерла.
Она тяжко вздохнула, опустив голову.
— А что с внуком баронессы де Вилье. Как его звали?
— Морис. Морис де Боннар, он приехал на похороны матери и расспрашивал баронессу о том, что произошло, только та не стала с ним говорить об этом. Всё твердила о том, что всё наследство оставит ему. Тогда он спросил меня, и я рассказала всё, что знаю. Он ушёл и больше я его не видела. На похороны бабушки он уже не приехал.
— А как выглядел господин де Боннар?
Старушка вздохнула.
— Я плохо вижу, господин барон, — виновато проговорила она. — Лица так и не разглядела. Помню, что он высок и, кажется, у него светлые волосы.
— А его голос ты бы узнала?
Она немного подумала.
— Может быть, и узнала бы, но, может, и нет. Я говорила с ним лишь раз, и это было так давно.
— У госпожи де Вилье и госпожи де Боннар остались другие родственники, кроме господина Мориса?
— Нет, — Марта печально покачала головой. — Больше никого.
Вернувшись в Серую башню, Марк велел снова привести на допрос Лизетту Резон и принялся расспрашивать её о госпоже де Боннар. Та сперва не понимала, что он от неё хочет, но потом вспомнила, что к Фурнье как-то действительно приходила некая благородная дама, которая обвинила его в убийстве сестры. Она кричала о каких-то красных пилюлях и что-то совала ему под нос, угрожая судом. Потом она ушла, и Фурнье выглядел очень встревоженным. А потом… Она внезапно смолкла, дойдя до этого места, и испуганно взглянула на барона.
— Потом к нему пришёл Мишель. Вот когда я видела его в первый раз! — изумлённо воскликнула она. — Он пришёл ночью, и они так тихо разговаривали, что я ничего не слышала из соседней комнаты. Странно, зачем он приходил? Но Жан после этого успокоился и даже что-то насвистывал.
— То есть лакей Мишель Кокто явился тогда к Фурнье и они что-то тайно обсуждали?
— Именно так, ваша светлость, — растерянно кивнула она. — Я-то никак не могла вспомнить, где его видела до того, как он явился к нам, чтоб наняться лакеем! Но это точно был он!
— Выходит, это по заказу Фурнье Леру нанял Поросёнка, чтоб тот убил госпожу де Боннар и инсценировал ограбление, — пробормотал Марк, после того, как женщину увели. — Наверняка он должен был, прежде всего, выкрасть эту пилюлю.
Он снова просмотрел всё дело об убийстве госпожи де Боннар, но, естественно, не нашёл там сведений о том, попалась ли сыщикам при обыске дома эта злосчастная пилюля. На всякий случай он отправил двух сыщиков в дом покойной, чтоб поискать эту пилюлю, и ещё одного с заданием опросить всех аптекарей на улице, обращалась ли к ним госпожа де Боннар с просьбой проверить содержимое красной пилюли.
Уже к вечеру ему доложили, что в доме де Боннар никого не было довольно давно, везде лежит слой пыли, и поиски пилюли или чего-то похожего на неё не дали результата.
Потом явился Матье, который сам отправился на улицу аптекарей.
— Я нашёл его, ваша светлость, — сообщил он, присев к столу в кабинете Марка. — Аптекарь Менар подтвердил, что госпожа де Боннар обратилась к нему с этой странной просьбой, но поскольку она готова была заплатить, он согласился. Содержимое таблетки не вызвало у него никакого удивления, это были обычные травы, которые принимают при малокровии и упадке сил. Однако состав оболочки, в которую они были завёрнуты, привёл его в ужас. Это был красный порошок, смешанный с растительным клеем и на поверку оказался киноварью!
— Подожди, киноварь, это ведь ртутная руда?
— Именно! Он сказал, что это сера, смешанная с ртутью и другими добавками! Этот камень красив, но его нельзя носить на теле и держать у огня, потому что от него исходят ядовитые пары. Рабочие, которые добывают киноварь и те, что плавят её в специальных печах, добывая ртуть, часто подвержены таким отравлениям.
