Сергей Жилин - Иоанниты

- Это кто вообще придумал?

- Я, - как ни в чём не бывало, ответила Виктория.

Читать про банду Белой Бестии мне приходилось всякого, но этот эпизод я пропустил. И без того было понятно, что действуют преступники нестандартно. Не подозревал же я, насколько.

Члены банды не дали мне времени докопаться до причины радикальных безумств, продолжив нахвалить свои труды:

- Из постоянных изобретений у нас есть, например, своя автокарета, иногда мы её выводим прогуляться, - засветились перепачканные сажей зубы Адама.

- Мы докрутили конструкцию рессор и поработали с котлом, - не удержался от хвастовства усач. - Может потягаться в скорости с лошадью!

- Так это же быстрее, чем у "Стидж".

Упоминание компании заставило инженеров прикрыть глаза и тяжело выдохнуть, словно я назвал имя погибшего родственника или чего-то в этом роде. Пока я возьму в толк причуды всего десятка Виктории, меня и самого настанет время класть в гроб.

Дочь затеребила мой рукав, собираясь сказать что-то на ухо:

- Не говори про "Стидж".

- Почему?

- Нас оттуда уволили, - оказались мы недостаточно тихими.

- Безработица и записала нас в преступники. Знаешь, Дени, а может, это и к лучшему?

- Не знаю, там не надо было выступать против какого-то Монарха.

- А, кстати, Август, этот Монарх - он могущественный и злобный, да?

Что-то мне не удаётся уловить отношение Адама к положительному ответу: он его ждёт не дождётся или очень боится. Ей богу, напоминает Истера в его лучшие дни.

- Как сказать, он дал своим ребятам задание захватить страну и завоевать ещё одну, а потом ему стало скучно смотреть на то, что у них получится...

- Это то, что нужно! Вайлиа!

Не зря я помянул Истериана с его страстью выискивать неприятности и поганой природной склонности добиваться этой проклятой цели. Что-то неприятно пульсирует под лопаткой, а, так как я любые бунты в организме ассоциирую с неприятностями, это не сулит ничего хорошего.

Да, эти люди пойдут за мной, но не остановятся, когда с меня хватит.

Ещё бы разобраться, какие дикари и на какой случай придумали слово "вайлиа".

На границе нас долго задерживать не стали - с иоаннитами всем не нравится иметь дел. Последние годы мы являем собой защиту от чумы, а у таких вот идолов не спрашивают, что за дрянь они проносят в страну в своих мешках.

Я поправил свой, единственная лямка сползает с плеча, как дикая ворона, норовящая упорхнуть в небо. За спиной у меня целая куча артефактов - поход по зачумлённым районам вышел богатым на находки, с помощью Светлячка мы нашли солидные залежи в брошенных поместьях, городских музеях и даже грязных захолустьях. Словно людям было неважно, в какой угол зашвырнуть безделушки, с которыми им не разобраться.

Каледония, как мне повезло снова к тебе вернуться! Восхитительная страна успела переболеть чудовищным мором и теперь выглядит островком спокойствия на гноящемся Континенте. Особенно на фоне скрюченной от чумы Гурсии - дна этого омерзения.

Надеюсь, больше не будет очищающего огня и обречённых лиц...

Наш отряд двигается уже день по гостеприимному алмазному краю. На утро второго мы добрались до скромной таверны "Три незнакомца". Таверна стоит на значительном удалении от посёлка, примостившегося у подножия колоссального холма. На самом его пике сходятся три дороги, на перекрёстке которых и вырос грибом неприметный кабак.

До ближайшего крупного города будут многие мили, зелёная вольная провинция. Именно здесь мы договорились встретиться со второй половиной того, что осталось от нашего Ордена.

Начало лета, поэтому, в целях борьбы с жарой, хозяин распахнул двери настежь. Словно нас и дожидаются.

Сам хозяин торопится докончить с трубкой, выпуская последние клубы дыма, он уже готов встречать гостей. Раз уж трактирщик находит минутку покурить на улице, значит, что с посетителями у него не так уж густо.

Толстяк вытряхивает табачный пепел и надевает рабочую улыбку:

- Доброго утра путникам! - как же я скучал по мроне.

- Доброго и Вам утра, - ответил за всех Франц.

Хозяин, стоило подойти наставнику достаточно близко, невольно поёжился от вида ожога на его правой щеке. По мере того, как подтянулся одноглазый Вирюсвач, здоровяк Эдмор и остальные, он всё больше напрягался, не исключено, что заподозрил в нас бандитов.

- Места есть?

- Разумеется, - ответил толстяк Францу и разом расслабился. - В это время народу немного, а с нынешними-то делами... Проходите, господа.

- Как в Каледонии с чумой? - бросил на ходу Эдмор.

- Говорят, сошла на нет. Впрочем, последние вести были давно. Ходят слухи, вымерло восемь городов, а уж деревушки и не считал никто.

Мы прошли в трактир, обустроенный неброско, но с душой: сельские мотивы, подковы на гвоздях и горшки с декоративными подсолнухами. Из четырнадцати столов заняты трое. Но среди компаний нет тех, кого мы думали здесь увидеть - товарищи-иоанниты запаздывают.

Нас усадили за дальний столик, чтоб можно было свалить мешки в углу. Мы заказали жаркое с кукурузной кашей и пива. Пиво по-настоящему любит только Эдмор, да ещё Картер временами присоединяется. Остальные пьют, чтоб больше походить на простых путников.

Трактирщик ушёл разогревать печи, а я достал Ищейку. Из-под крышки серебряная стрелка как раз показала на десятку.

- Ровно десять, - оповестил я всех. - Опаздывают.

- Ну так расплачься, - словно плюнул в мою сторону Картер, доставая свои вонючие сигареты.

- Я тебе не всё объяснил?

- Хватит! - хлопнул Франц по столешнице, унимая нашу склоку. - Если не можете друг друга уважать, то ненавидеть-то не надо.

- Ага, Август, что ты такой агрессивный, - снисходительно пробубнил курильщик.

Это жутко сложно, но я оставлю его слова без внимания.

Рассел всё это время делал вид, что ему наша грызня не интересна, и смотрел в окно. Спустя какое-то время он лениво протянул:

- Думаю, будут в течение получаса.

- В Креолии у них было полно работы, - переключился гроссмейстер на коротышку. - Поговаривают, что чума пошла именно оттуда. Господи, сколько мы таскались по Континенту?

- Я помню две зимы, - глядя в потолок, вспомнил Эдмор.

Хозяин, сыплясь комплиментами и добрыми словами, расставил перед нами пиво. Пришлось тут же пригубить горького напитка. Особенно при учёте того, как нехорошо и вместе с тем внимательно пялятся на нас трое с ближайшего столика.

- Два года, - чмокнув, поставил коротышка Рассел кружку на стол, - и четыре месяца. Я считал.