Константин Соловьёв - "Канцелярская крыса"

— Скорее, угольным дымом, — заметил Герти, пригубив чай. Против его опасений, чай оказался отменным и превосходно заваренным, что его немного успокоило на счет будущего. Какие бы катаклизмы не довелось пережить современникам Брейтмана, чай заваривать они не разучились. А значит, старая добрая Англия еще не так плоха, как может показаться, — Я бы с удовольствием взглянул бы на вашу эпоху. Наверно, это что-то замечательное. Страшно представить, до чего дошел технический прогресс.

Миссис Мак-Клоски отчего-то поежилась.

— Да, — сказала она, кивая, — Страшно представить. Прогресс, дорогой мой Гилберт, всегда будет палкой о двух концах. Он всегда что-то дает нам, но что-то и отнимает. Ваши новомодные телефоны постепенно лишают вас настоящих бесед друг с другом, а путешествия, меняющие окружающий мир, превращаются в обыденность.

— Так можно сказать про любое время, — рассмеялся Герти, — Когда-то ругали и фонограф за то, что он убивает живую музыку.

Миссис Мак-Клоски улыбнулась ему улыбкой Питерсона.

— Вы правы. Но все равно, до чего же приятно иногда бывает окунуться в иную эпоху, иной мир. Сидеть вот так спокойно, пить чай, слушать цоканье лошадиных копыт… Вы лишены этого удовольствия, мой милый, но вы молоды, а оттого еще не успели понять вкус сентиментальности. Каждому напитку, знаете ли, приходит свой черед…

— И лучше оценивать их до того, как подали счет, — понимающе кивнул Герти.

Миссис Мак-Клоски мелодично рассмеялась, причем ее смеха не портил даже мужской баритон.

— Вы прелестный молодой человек, Гилберт. Надеюсь, мы с вами еще увидимся.

— Уже уходите? — удивился Герти, глядя на часы, — До которого часа вы забронировали тело?

— До десяти. Однако возникли непредвиденные обстоятельства. Дело в том, что один настойчивый джентльмен хочет вас увидеть.

— Где он? — удивился Герти, озираясь.

— Правильнее было бы спросить, не где он, а когда он.

— Простите?..

— Мистер Брейтман, мой современник. Он настаивает на том, что должен срочно с вами поговорить.

При упоминании ученого Герти лишь поморщился.

— Как-нибудь в другой раз. Сейчас у меня нет настроения с ним беседовать.

— Да, — согласилась миссис Мак-Класки, — Он весьма резкий джентльмен. Впрочем, многие ученые таковы.

— Этот, с вашего позволения, ученый, едва не застрелил меня третьего дня. Исключительно из научных соображений, разумеется.

— О, — миссис Мак-Класки возвела глаза, — Да, от него можно чего-нибудь такого ожидать. Но в этот раз он, судя по всему, настроен не менее серьезно. Утверждает, что срочно должен вас увидеть. Прямо сейчас.

— Я не стану оплачивать его время.

— Он берет все расходы на себя.

Герти вздохнул.

— Если это так уж необходимо…

— Надеюсь, мы с вами еще увидимся, Гилберт.

Он не успел попрощаться. Миссис Мак-Класки откинулась в кресле, как когда-то сам Питерсон, а когда вновь открыла глаза, в них появился нетерпеливый, совсем не старческий, блеск.

— Наконец-то! — Питерсон щелкнул суставами пальцев, — Долго же вас ждать приходится…

Герти собирался было что-то съязвить, но не стал. Он чувствовал себя слабым до беспомощности, горячий чай совершенно разморил его.

— Искали меня? — осведомился он.

— Искал? Сбился с ног! — буркнул Брейтман, поднимаясь и отряхиваясь. На собственные руки он взглянул с брезгливостью, видимо, его представления о чистоте ногтей отличались от представлений Питерсона, — Я должен кое-что вам сообщить. Нечто крайне важное.

— Тогда вам придется поторопиться, — заметил Герти, — Потому что ровно через минуту я собираюсь покинуть этот дом.

— Куда направляетесь? — с подозрением осведомился Брейтман-Питерсон.

— В порт, где возьму билет на первый же корабль, который отчаливает из Нового Бангора, даже если он везет гуано на острова Фиджи.

Брейтман мотнул головой и сделал несколько глубоких вдохов. На Герти он смотрел как-то странно, не так, как при их первой встрече. И взгляд его Герти совершенно не понравился. Похожий взгляд был у Брейтмана в ту ночь, когда между ними оказался револьвер. Немигающий, пристальный взгляд, от которого сами собой обмякают ноги.

Брейтман некоторое время молчал, не замечая того, как демонстративно Герти глядит на часы. Сделав несколько шагов по комнате, он машинально поднял недопитый его предшественницей чай, отпил из чашки и тут же поперхнулся.

— Великий Боже, сколько ванили!.. С кем это вы тут развлекались, а? С миссис Мак-Класки, этой старой мегерой?

— К делу, — бросил Герти, ощущая себя безмерно уставшим, — Что вам от меня надо в этот раз?

Брейтман переменился в лице, и перемена эта понравилась Герти еще меньше, чем взгляд, хоть он и не мог точно сказать, в чем она заключалась.

— Вы не можете покинуть Новый Бангор.

Герти едва не подкинуло в кресле.

— Что?!

— Вы не можете покинуть Новый Бангор, — сдавленно повторил Брейтман, стараясь не глядеть на него, — В ваших же интересах. И… наших.

— Идите к черту! — воскликнул Герти. На его крик жалобным звоном отозвались чайных чашки, — Я убираюсь отсюда, и немедленно. Теперь я, кажется, имею на это право, а? Если вы еще не знаете, Бангорская Гиена мертва. Этой ночью количество Гилбертов Уинтерблоссом на этом острове сократилось вдвое. А вскоре, заверяю вас, навсегда станет равным нулю!

Улыбка Брейтмана была достаточно кисла, чтоб в молочнике свернулись сливки.

— Не будем спешить. Открылись новые обстоятельства. Достаточно… необычные.

— Что бы у вас там ни открылось, я не имею к этому ни малейшего отношения! — выпалил Герти, — Моя работа здесь закончилась. Новый Бангор призвал меня, чтоб стравить с самим собой. С собственными страхами. Не знаю, что им двигало, желание развлечься или научный интерес, как вас, но я выполнил все. Уверяю вас, это не было приятной задачей.

Герти на миг вспомнил страшное лицо умирающей Бангорской Гиены. Свое собственное лицо. И рассыпающийся среди грозовых туч огненный шар «Графа Дерби».

— Вы не понимаете, мистер Уинтерблоссом.

Герти захотелось схватить его за тощую бледную шею, пусть и принадлежащую Питерсону, чтоб хорошенько встряхнуть.

— Я понимаю главное! То, что через несколько дней зайду на палубу корабля и, бьюсь об заклад на тонну ванили, ни разу не обернусь, когда он будет отчаливать от пристани! Я вернусь в Британию, на континент, в свой родной город. Поступлю обратно на службу в канцелярию мистера Пиддлза и буду делать то, что умею делать. И то, чем я занимался всю жизнь. Подшивать бумаги, регистрировать корреспонденцию и делать выписки. И если вдруг какой-нибудь идиот меня спросит «А не приходилось ли вам бывать, случайно, в Новом Бангоре?», знаете, что я отвечу? Я отвечу «Нет, приятель, а что это за место? Никогда не слышал». Вот что я отвечу! Я сыт по горло вами и вашим островом! Это безумное место и я буду счастлив позабыть о нем. Вернуться к нормальной жизни, в которой существуют законы логики и физики, в котором стрелки на часах вращаются в одном, раз и навсегда выбранном, направлении!..