Светлана Зорина - Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне

Джонни наконец-то ушёл, я попыталась сосредоточиться на работе, но мысли мои упорно возвращались к истории с Томом Далласом. К инциденту, спровоцированному урмианскими поборниками справедливости. В последние годы из-за притока эмигрантов преступность в Ателлане немного возросла — главным образом хулиганство и разбой в ночные часы. Теперь при каждом полицейском участке формировали отряды добровольцев — юношей и девушек, которым за активное содействие органам правопорядка гарантировали внеконкурсное поступление в Полицейскую академию. Разумеется, действовали эти добровольцы под руководством опытных полицейских, и огнестрельное оружие им не выдавалось, только парализаторы. Но вообще-то у нас и полиция использует оружие первой степени только в исключительных случаях. Зачем всаживать в человека пулю, если можно отключить его, не причиняя вреда, а потом спокойно разобраться, насколько серьёзна его вина? У аристеев на этот счёт имелось своё мнение, очень напоминавшее мне философию Энди Паркера — героя одного старинного детективного сериала: сперва ударь, а уж потом задавай вопросы. Я до сих пор не могу разобраться, занимаются урмиане самоуправством или заручились одобрением городских властей. Примерно полгода назад по утрам стали всё чаще и чаще находить на улицах трупы. В двух первых признали воров-домушников Пино Джероне и Нэда Тарли, которых полиция разыскивала в связи с убийством одной богатой вдовы. Маргарет Уоррен не вовремя вернулась домой — до того, как воры успели скрыться. Сочувствия к этим двоим ублюдкам я, естественно, не испытывала, но далеко не все убитые были опасными преступниками. Чаще всего жертвами ночных убийц оказывались парни (а изредка и девчонки) из молодёжных банд, довольно часто создававших полиции проблемы. У граждан Деламары тоже не было причин любить и жаловать этих хулиганов, обожавших носиться по ночам на мотоциклах без глушителей и устраивать разборки, которые нередко заканчивались поножовщиной. Но вообще-то их разборки мирных обывателей не затрагивали, разве что пугали. Поговаривали, что эти хулиганы занимаются на окраинах квартирными кражами, но с поличным никого из них ещё не взяли. Разозлённые этими убийствами молодёжные банды стали активно вооружаться, а поскольку они подозревали друг друга, стычки между ними участились. Довольно долго не только граждане Деламара, но и полиция считали, что участившиеся убийства — исключительно результат разборок между бандами. Потом заметили, что уж больно профессионально эти убийства совершаются. Причём иногда без крови — точными ударами в те места, о которых знали лишь хорошие знатоки боевых искусств. Вот тут-то и выяснилось, что кто-то ведёт с городскими хулиганами тайную войну, действуя при этом весьма ловко. Одно время полиция даже шутила, что такие "криптии" ей на руку. А после того, как "бойцы невидимого фронта" спасли от насильника двадцатилетнюю Ирму Трент, многие граждане Деламара заговорили о тайных помощниках полиции с восхищением. Преступник был убит на месте, причём весьма жестоким способом. Когда прибывший на место событий журналист спросил спасённую девушку, сочувствует ли она насильнику, она ответила, что нет, но предпочла бы не видеть того, что с ним сделали её спасители. Она предпочла бы, чтобы её спасли нормальные деламарские полицейские, а не психи-потрошители, но раз уж нормальных в нужном месте не оказалось, то приходится сказать спасибо психам. Однако сказать им спасибо Ирма не успела — когда она оправилась от шока, они уже скрылись, а поскольку эти двое были в масках, узнать их при встрече она бы не смогла.

Я этому подонку, само собой, тоже не сочувствовала, но такие вот участившиеся случаи самосуда на улицах Деламара внушали мне тревогу. Смертной казни в Гринлендсе нет уже давно, и хотя я знаю, что некоторые мерзавцы заслуживают смерти, всегда голосую против казни, если кто-нибудь из горе-политиков предлагает её вернуть. К сожалению, бывают судебные ошибки, и приговорённый к пожизненному заключению всегда имеет надежду на оправдание. Казнённый же этой надежды не имеет. Наверное, не все со мной согласятся, но, по-моему, лучше упустить виновного, чем погубить невиновного. Будь в мире побольше таких, как я, доказывать вину или невиновность было бы легко. У одной меня на это сил не хватит, да я и не могу официально предлагать судебным органам такие услуги. Я вынуждена скрывать свой дар. Много лет назад, обнаружив в себе этот дар, я жалела, что недостаточно сильна, чтобы часто выходить в тайминг и душить в колыбели всех потенциальных убийц и насильников. Потом я поняла: будь я даже в сто раз сильнее, таинственные владыки судьбы не позволят мне делать всё, что я захочу. Потому что в этом чёртовом мире всё так сложно и всё так замысловато переплетено, что вторжение в уже свершившееся даже с самыми благими намерениями может привести к нарушениям, которые изменят ход истории в худшую сторону. А если даже и не в худшую, кто я такая, чтобы сметать с лица земли массу хороших людей, коих моё вмешательство может выбросить из реальности? Да, иные преступники заслуживают смерти. А некоторые из них способны разбудить зверя даже в самом добром человеке. В этом мире достаточно тех, кто будит в нас первобытную ярость, но во что мы превратимся, если будем идти у неё на поводу? Цивилизованный человек не должен вершить самосуд и одобрять тех, кто его вершит. Не мне бы об этом говорить, если учесть, что я сама себе иногда позволяю, но, по крайней мере, для меня убийство никогда не было забавой.

О том, кто устраивает на ночных улицах Деламара криптии, я узнала недавно. Месяца два назад у меня в очередной раз вышла из строя техника, и я решила связаться с Джонни. Еле его отыскала, а когда он пришёл, у него было такое лицо, какого я у него сроду не видела. Надо отдать ему должное, он не стал сразу просить меня о помощи. Он даже не хотел рассказывать, в чём дело, но, когда я буквально прижала его к стенке, его прорвало: "Мой кузен при смерти! Врачи говорят, что всё, они уже ничего не могут сделать… А всё эти самые тайные помощники полиции… Теперь известно, кто это. Урмианские любители поохотиться! Считают, что избавляют наше общество от всякого сброда, который мешает жить мирным гражданам. Кто-то действительно мешает, кто-то наверняка заслуживает смерти, но эти твари почему-то считают, что можно сперва бить, а уж потом разбираться, что к чему! Да и не думают они ни о какой справедливости и помощи людям. Им просто нравится эта охота! Тётя Энни недавно перенесла операцию на сердце… Если она узнает, что Том убит, это её доконает. Они этого не заслужили — ни она, ни Том, ни дядя Герман! Терри, может быть, можно что-нибудь сделать?! Может быть, тебе это сойдёт, как сходит иногда, ну а если станет совсем плохо, снова всё переиграешь — чтобы всё осталось как есть…" Я заставила Джонни успокоиться и всё рассказать по порядку. Его кузен, шестнадцатилетний Том Даллас, и несколько его приятелей решили разыграть своего друга, отмечавшего в тот вечер день рождения. Они незаметно улизнули с праздника и решили вернуться туда в маскарадных костюмах, купленных в одном из круглосуточных магазинов. А проникнуть в дом решили через сад. Сигнализация в тот вечер не работала, поскольку дом был полон подвыпивших гостей, которые вполне могли сунуться куда-нибудь не туда. Как на беду, на этой улице несколько урмиан в масках настигли одну из уличных банд и приготовилась с ними разделаться. Заодно "помощники полиции" заметили ребят, перелезающих через ограду богатого дома, и с ними тоже решили разобраться. Они не знали, что на самом деле это гости, желающие позабавить хозяев и других гостей. Маскарадные костюмы у ребят были в основном тёмные, из серии "незнакомец в плаще и маске", так что принять их в сумерках за воров в принципе было можно. Во всяком случае на первый взгляд. Деламарец, увидев их и не разобравшись в ситуации, вызвал бы полицию, но урмианские поборники порядка привыкли сами быть вершителями справедливости. Завязалась драка, которая закончилась для шутников весьма плачевно. Многие из них были доставлены в больницу с тяжёлыми травмами, а одного из пострадавших врачи сочли безнадёжным. Это и был шестнадцатилетний Том Даллас, который получил удар, повредивший ему основание черепа. Войдя в прошлое, в самый разгар стычки между урмианами и несчастными шутниками, я поняла, что ударившая его девица не собиралась его убивать, хотя и не особенно заботилась о том, чтобы не нанести ему серьёзных повреждений. Я умудрилась неплохо разглядеть эту особу. Отбив нацеленный на Тома удар, я так ей врезала, что с неё слетела маска. Уриманка была молодая, с коротко подстриженными светлыми волосами и вроде бы довольно красивая. Лучше всего мне запомнились её холодные голубые глаза, сверкнувшие в свете уличного фонаря, — жестокие, исполненные весёлого охотничьего азарта, который быстро сменился удивлением и яростью. Она явно не ожидала такого профессионального удара и вообще не поняла, откуда я тут взялась. Растерялась она ненадолго и, похоже, даже обрадовалась, что встретила достойного противника. Минут пять мы с ней дрались. Я оказалась сильней и от души навешала этой стерве, причём оставила на её жестокой, высокомерной морде парочку ссадин. Думаю, помимо досады из-за проигранной схватки, ей пришлось ещё пережить насмешки товарищей — у аристеев считается позором выйти из драки с неаристеем с синяками и ссадинами, а в данном случае имела место драка с деламарскими молокососами. Меня в пылу стычки не заметил никто, кроме этой арийской красотки. Я тоже была в маске, причём в глухой, скрывающей даже волосы, так что разглядеть меня урмианка не могла. Избежав рокового удара, Том Даллас всё же попал в больницу, но всего лишь с вывихом кисти и лёгким сотрясением мозга. Его сердечница-мать была так расстроена этой историей, что ей пришлось пройти повторный курс лечения. Я охотно поверила Джонни, что, если бы не моё вмешательство, Энн Даллас не помогло бы никакое лечение. Я радовалась, что спасла сразу две жизни, и со страхом ждала неприятных последствий для себя, но никаких последствий не было. Правда, через пару недель мне приснился странный сон. Я беседовала с магистром Гедеоном и почему-то нисколько не удивлялась тому, что у него орлиная голова. О чём мы разговаривали, я не помню. Я запомнила лишь его последнюю фразу: "На этот раз всё обошлось, Теодора, но… Иногда то, что заканчивается хорошо для одного-двух, оборачивается бедой для многих. А одна смерть порой спасает много жизней".