Чуть короче жизни - Алина Николаевна Болото
– Извини, меня! – Элен осторожно погладила сестру по плечу. – Это я втянула тебя в неприятности. Просто надоело ждать, пока что-нибудь случится! Знаешь, так действует на нервы, когда что-то ходит вокруг, бродит!
– Театр загорелся из-за тебя? – напрямую спросила Женя. – Там же столько людей было?!
– Герни обычно придерживает силу Чердже. Никто не должен был пострадать. А прятаться бесполезно: все равно, к Чердже, как к магниту, стягивается нечисть со всей округи. Домовые, водяные, лесовики начинают шебуршиться! Чем больше вокруг злой силы, тем активнее Чердже. Поэтому его так трудно держать в покое: всегда найдется какой-нибудь мерзавец, которому больше всех надо!
– Ну, и кому же теперь надо больше всех? – Женя обвела рукой пыльную комнатушку.
– Еще не знаю. Но кто-то воспользовался суматохой в театре, чтобы совершить убийство.
– Это как-то связано с нашим похищением?
– Милая моя, если бы нас схватили обычные бандиты, то не оставили бы одних! Они бы воспользовались плодами своей победы. Хотя, возможно, они поставляют барышень в султанский гарем или просто в публичные дома…
– Ты так спокойно об этом говоришь?!
– Пока что ничего плохого не происходит. Даже мои жемчуга остались при мне. Нужно просто дождаться Герни – он этот город наизнанку вывернет!
– По-моему, ты вполне довольна происходящим!
Элен неожиданно расхохоталась, потом так же неожиданно замолчала и сказала после секундной паузы:
– Женни, с тех пор, как я не вижу Нэти, у меня такая скучная жизнь!
– Элен, я хочу домой!
Сестра тяжело вздохнула, встала и вышла в центр комнаты:
– Хорошо. Эву, эф! – Кровать громко заскрипела, с треском разорвалась занавеска. Где-то отчетливо заплакал ребенок. Элен поморщилась. – Эф, энни!
Женя с визгом подобрала под себя ноги: по полу рядами маршировали тараканы. Отдельно прошествовали клопы. Насекомые быстро проползали в щель под дверью и исчезали. Снаружи послышался изумленный возглас караульного.
Комната внезапно наполнилась пьяными голосами. Какая-то невидимая компания шумно ссорилась, какая-то женщина слезно уговаривала выпивох разойтись…
Тут загремел отодвигаемый засов, и на пороге появился удивленный сторож – парень в застиранной рубахе и грязных холщовых штанах.
– Вы чего орете?! – гаркнул он на сестер. – Циркачки чревовещущие!
В углу громко заплакал невидимый ребенок. Элен вновь поморщилась, словно от зубной боли.
– Ты что же мальца пришиб, ирод?! – вдруг заговорила она каким-то странным низким голосом, в упор глядя на сторожа. Хотя парень стоял спиной к свету, падающему из двери, но даже в полутьме было заметно, как он изменился в лице.
– Чур, меня! – прошептал он, поднимая руку для крестного знамения, да так и замер. Что-то, невидимое глазу, вцепилось в его руку, не пуская ее вверх, детский голос залепетал неразборчиво и страшно. Глаза парня подкатились под лоб, сторож покачнулся и рухнул, как подкошенный. Разом все стихло, в воздухе запахло гарью.
– Выходим! – Элен схватила сестру под руку и потянула к двери. Обходя лежащего навзничь сторожа, обе замешкались, и Женя успела обернуться: от лоскутного покрывала на кровати валил дым. Переступив порог, Женя на секунду задержалась, вдыхая свежий воздух, но Элен потащила ее дальше, на улочку с затрапезными домишками, где было совсем уже темно.
43
Женя растерялась. Куда идти?! Но Элен решительно зашагала в темноту, и сестра поспешила за ней.
Прошли они недолго, буквально через пару минут послушался стук копыт, рядом с сестрами остановилась коляска. Прохор привстал на козлах и закричал со слезою в голосе:
– Барышня! Что это вы затеяли, на ночь глядя?! Меня же Надежда Никитична живьем съест!
Выскочивший из коляски Вольф подал руку вначале Жене, помогая ей подняться в коляску, потом Элен.
– Хорошо, что господин Вольф озаботились! – не успокаивался Прохор. – Не поверил он студенту! Но что вы потеряли в этих трущобах?!
Вместо Жени ответила Элен:
– Не твоего ума дело, поехали домой!
Прохор развернул коляску, и подбодрил лошадей кнутом, не переставая причитать.
– Что это было? – тихо спросил Вольф у Элен.
– Похоже, кому-то интересны мои качества, – так же тихо ответила она.
– Это тот, о котором я думаю? – спросил Вольф.
– А у тебя есть еще кто-то на примете?
Женя поняла, что они говорят о Зимине. Это ее не удивило, но появление Вольфа на темной улочке предместья казалось чудом.
– Это что-то меняет в наших планах?
– Нужно дождаться Ирил. Если этот тип действительно – предводитель местных демонов, наше путешествие может осложниться. Смешно, что он не похож на демона!
– И я не чувствую его демонической сути! – сообщил Вольф.
– Зато Чердже, кажется, чувствует. У меня такое впечатление, что он напуган.
– Ты шутишь?! – Вольф удивился. – Чердже напуган?
Коляска между тем достигла центральных улиц города. Прохор придержал лошадей, обернулся к седокам:
– Барышня, заночуем у Горюновых! Не хочется мне в темноте через Улатинский лес ехать!
Женя стряхнула с себя оцепенение, взглянула на сестру. Элен наклонила голову в знак согласия.
– Поворачивай к Горюновым!
Прохор радостно прикрикнул на лошадей. Коляска вывернула на Базарную площадь. Всегда горевшие театральные фонари сейчас были погашены, и только слабый свет луны озарял здание театра с выбитыми окнами и закопченными стенами. На мостовой все еще стояли лужи.
Откуда они вывернули, Женя не успела понять. Извозчичья пролетка, набитая людьми. Извозчичья лошадь грудью налетела на Рыжего, затрещали оглобли, коляску ощутимо тряхнуло.
– Прохор, увози барышень! – крикнул Вольф, выскакивая из коляски навстречу нападавшим. Прохор натянул вожжи, осаживая лошадей, но те сцепились оглоблями с чужой. Далжик ржал, пытаясь подняться на дыбы, а Рыжий хрипел и тянулся зубами к холке чужой лошади.
Вольф зацепил сразу двоих и потянул вслед за собою на мостовую. Элен опрометью выскочила из коляски, схватила под уздцы чужую лошадь одной рукой, а второй тем временем расцепила оглобли. Кто-то из нападавших попытался схватить Элен, но она, не глядя, ударила острым каблучком назад, поднырнула под руку второго налетчика и прыгнула в коляску. Прохор остервенело стегал кнутом налево и направо, одновременно натягивая вожжи и заставляя лошадей поворачивать. Внезапно лошади дико заржали, Рыжий взвился на дыбы, потому что из-под самой его морды вдруг вынырнул огромный волк. Извозчичья лошадь шарахнулась, пролетка ударила кого-то в бок, раздался крик боли, а вслед за ним отвратительный хруст, так как пролетка переехала ногу упавшего. Волк метался между людьми, то и дело прихватывая кого-то зубами. Это было последнее, что успела увидеть привставшая в коляске Женя, так как испуганные лошади рванули вперед, и ее отбросило обратно на сидение.
Прохор не сдерживал лошадей, в диком испуге они пронеслись мимо дома Горюновых и летели
