Лиловый закат - Марина Рублевская
И они наконец приступили к ужину.
Когда подошла очередь десерта, который принесли только Ане, Святослав сказал:
– Теперь можно и поговорить. Что там произошло?
– Да, конечно, – она сделала глоток вина, отодвинула блюдце и начала. – Ко мне на перемене подошли Ильдар и Никита и предложили навестить Полину, дескать, она потеряла память и нужно ей помочь вспомнить всё. Я поговорила с Марком, и он согласился. В общем-то, мы поехали туда. Я зашла в комнату с ребятами, просто поздоровалась и всего. Она стала шипеть "Всё из-за тебя!" , а после набросилась. Что из-за меня? Что? Я не знаю. При этом между ними тремя не все ладно, только каждый мой вопрос натыкается на "не твое дело". Это было так, пока мне не попытались волосы вырывать, а теперь уж извините.
– Да уж, – протянула Святослав, – Ты ничего не упустила?
– Вроде нет. И мне кажется, что Полина просто хотела привлечь внимание парней, но не рассчитала, и органы всерьез взялись за это дело. Теперь уж она попала в неловкую ситуацию, ведь в полиции так просто не отстанут. Вот и пытается свалить с больной головы на здоровую.
– Столько странностей, что я, пожалуй, ничему не удивлюсь. А как ты познакомилась с этой троицей?
– С парнями в универе. Пригласили на вечеринку и все, а с Полиной там встретилась.
Аня взялась за пирожное. Она осторожно подбиралась к нему вилочкой, отламывая по маленькому кусочку, стараясь не повредить общую композицию, и не смотрела по сторонам. Святослав же уставился на картину на другом конце зала, обдумывая, какой вопрос задать.
– Ты им доверяешь? – мимоходом спросил он, после затянувшейся паузы. Аня отодвинула десерт, сложила руки и серьезно посмотрела на него.
– Знаешь, я не думала об этом. Мы встретились, когда ничего странного вокруг не творилось. Они обычные студенты, такие же как я, и никаких подозрений вызывать не могут по определению. Однако, чем дольше я нахожусь в их компании, тем сильнее понимаю, что наши взаимоотношения какие-то неправильные.
– С кем? С Никитой? – он задал наводящий вопрос и внимательно вгляделся в лицо девушки, стараясь уловить реакцию. Она слегка сморщила носик, а затем пожала плечами.
– С ним в том числе. Есть натяжка. Но вот после сегодняшнего случая, мне уже и вовсе не хочется тусоваться в их компании, какими бы крутыми они ни были. Наверное, во мне говорит обида, но уличить их в чем-то все же не могу.
Она вернулась к сладкому, и продолжила так же спокойно его ковырять, а Свят бокалом вина постарался скрыть озадаченность.
“Чего я хотел? Каков вопрос, таков и ответ.” – думал он, сознавая, что интересующую его информацию в лоб выведать нельзя. Но девушка вела себя совершенно спокойно и естественно, и, насколько он мог судить, не юлила.
– Есть новости насчет Макса? – спросила она, доедая остатки шоколада с тарелки.
– Нет. Затаился, ждем пока сделает следующий ход.
– Что ж… – протянула Аня. – Это действительно безумно вкусно. Я прежде никогда не была в ресторане. Конечно, если не считать Макдональдс. Огромное спасибо, Свят, за ужин.
– Брось, пустое.
Зал ресторана теперь был полон. На небольшую сцену посередине поднялся саксофонист и затянул легкую мелодию. Свет чуть приглушили. Запоздало подплыл официант, и начал собирать пустую посуду.
– Скажите, терраса открыта?
– Пока еще да, но погода испортилась, и мы не приглашаем туда гостей.
Святослав хитро улыбнулся и предложил девушке встать.
– Идем.
– Куда?
Он протянул ее до скрытого ширмой коридора с лестницей в конце. Поднявшись наверх, Свят взял со стоящего у стены стеллажа плед и накинул на плечи девушки. Пока та не успела толком сообразить, открыл дверь и вывел ее на крышу здания, служившую террасой ресторана. В жаркую пору пространство занимали столики, которые теперь сдвинули под навес, сделав место пустынным и мрачным. Темноту осенней ночи разгонял лишь свет из коридора. Здесь ветер дул вдесятеро сильнее, а сырость пробирала до костей. В одном пиджаке быстро стало неуютно. Аня тоже укуталась в плед по самый нос.
– Ничего себе! – сказала она, подходя к стеклянному ограждению выше человеческого роста.
– Когда вокруг стены, крыша, и ветер не бьет в лицо, высота ощущается как картинка. А здесь все по-настоящему.
– Точно. Большое видится на расстоянии, отсюда понимаешь, насколько огромен этот мир. И невольно задумаешься о том, как мало мы знаем, как беспечно ко всему относимся и …
– И об одиночестве. – тихо закончил Святослав. Аня перевела на него долгий пронзительный взгляд.
Холодный сентябрьский ветер растрепал прическу девушки. Она посильнее закуталась в плед и повернулась лицом к ночному городу.
– Все как на ладони, – произнесла она.
Резкий порыв набросил светлую прядь ей на глаза. Она попыталась сдуть ее, но упрямый ветер не позволил. Не пожелав достать руки из тепла, она дернула головой, но и это не сработало.
– Разреши мне, – сказал он.
Потянулся и аккуратно сдвинул волосы. Пальцы на мгновение коснулись ее лица. Фарфоровая кожа подсвеченная неоном была столь же холодна. Но глаза горели ярче звёзд.
– Ты замерзла, – прошептал он, и потянулся к губам Ани. Он почувствовал влажную сладость помады, которой она недавно воспользовалась. И лёгкое вздрагивание от неожиданного прикосновения. Губы девушки, мягкие и податливые, стали крепче, а его движения порывистыми. Он придвинулся ближе, она подалась навстречу. Ритм сердца сплелся с тактом мелодии, глухо звучащей из открытой двери. Но вдруг она встрепенулась и отпрянула. Аня прижала ладонь ко рту и смотрела оленьими глазами, а он не знал, что сказать.
Прошел миг равный вечности, когда она наконец произнесла, опустив голову:
– Здесь действительно очень холодно.
– Пора домой, – единственное, что Святослав сумел сказать.
Горячий душ жег кожу, но он не смывал жар в сердце и сумбур в голове. После неловкого возвращения домой, состоящего из молчания и скомканных фраз, Святу нужно было прийти в себя. Едва они вошли в квартиру, Аня поторопилась скрыться в комнате, пожелав спокойной ночи. Ему ничего не оставалось как уйти в свою. Бедная девочка была столь напугана, что не могла даже посмотреть на него. Святослав понимал, ему следовало немедля принести извинения, сказать, что погорячился, повел себя не по-джентельменски и ему жаль, успокоить ее, ведь ситуация выходила скверная. Но это было бы ложью. Он сделал именно то, чего захотел в тот момент. Иной вопрос – почему он не сдержался и поддался порыву, у которого будут последствия? Подобная горячность не была ему свойственна.
“Чертов Хосе, со своими комментариями! Чертов Никита, кем бы ты ни был!” – в своем возмущении он искал первопричины, но неизменно упирался в одну, осознав которую, удалось найти точку успокоения.
Святослав вышел из ванной и улегся в холодную постель. Пускай назойливая тревожность никуда не ушла, но уснуть ему помогло родившееся в глубине души удовлетворение.
*Pincho – закуска в виде маленького бутерброда.
** Este
