Как завести дракона (СИ) - Вознесенская Дарья

Да и вообще, вне разряженной толпы я чувствовала себя свободней.

Можно было осматриваться и улыбаться, не перегибаясь через крайу, якобы подкручивая бинокль — на будущее-, изучать многочисленную публику, и даже радоваться всему происходящему не просто как заданию, а как настоящему приключению и возможности увидеть хоть что-то новенькое.

Такому инфоеду, как я, это было приятно.

С первым звонком, как и положено, мы расселись на стульях — я посередине — и занялись тем же, что и прочие — сплетнями. Эльвин постоянно наклонялся ко мне, чуть не утыкаясь в ухо, и рассказывал о наших соседях — не сказать, что я запоминала, но старалась по возможности проникнуться.

В этом обществе, как меня предупредили, многие умели читать по губам.

Потому такое общение — когда мужчины наклоняются к собеседнице, а те отвечают, прикрываясь веером — имело смысл. К тому же… показывало определенные отношения в паре. Ничего неприличного… но выводы по нашему поводу окружающие должны были сделать.

Яр Кингсман в разговоре участия не принимал. Более того, мне показалось, что и прежде не слишком веселое его настроение упало до нуля, а его короткими взглядами в нашу с Эльвином сторону можно было заморозить.

Чтобы не исключать яра окончательно из беседы, обратилась к нему — как и положено, под прикрытием:

— Полагаю, мы и правда обеспечили себе всё возможное внимание.

— Вот именно, — непонятно ответил хмурый брюнет.

И в этот момент занавес раздвинулся и на сцену вышел конферансье.

Структура спектаклей всегда была одинаковой — об этом мне также рассказала словоохотливая мара Уотсон. Сначала шла короткая зарисовка «государственной тематики»: что-то среднее между мифами и легендами королевства и полит агитацией. Дальше, собственно, спектакль, который сопровождался пением и танцами.

Антракт — где яры играли собственные пьесы в отдельном от простолюдинов зале.

И вторая часть…

Свет потух, а я впилась взглядом в сцену.

С попаданием я лишилась привычных визуальных развлечений и сериалов, а в Гроуридже кроме нескольких ярмарочных представлений и посещения выставок картин ничего и не видела. Потому мне было очень интересно, пусть я и знала представленную легенду — на наших попаданских курсах по выживанию всему, что связано с драконами, придавали особое значение. Но одно дело слушать нудноватых лекторов, совсем другое — смотреть на разворачивающееся на сцене действо, которое благодаря мастерству декораторов и магии оказалось, определенно, впечатляющим.

Там рассказывали про древних «покорителей воздуха», что жили в чистом эфире, но однажды заинтересовались земной твердью. Они смотрели сквозь облака на жизнь других существ. И в какой-то момент троих из них обуяло любопытство — золотого, серебряного и огненного. Тогда они решили проникнуть сквозь «сияние», окутывающее мир, но в момент прохождения этого порога не смогли удержать свою целостность, вспыхнули, и рассеялись по континентам малыми и большими осколками.

В наш материк врезались серебряные разломы. Там, где серебра было много, стали добывать руду, а серебряные капли, попавшие на людей, сделали из них драконов. Именно потому серебряный род и его разновидности — к ним принадлежал и королевский — считались самыми благородными, а в королевстве и в самом деле серебряные рудники занимали немалые площади.

Золотые капли оказались на другом материке.

А огненные — погрузились в море, вызвав сильное волнение.

В который раз мне подумалось, что уж очень все это похоже исключительно на падением метеоритов… но странно было бы об этом рассуждать в мире, где и правда люди превращаются в драконов и есть магия.

А сегодня меня так и вовсе пронзила совсем другая мысль.

— Так если вы золотой дракон, значит, наравне с самыми благородными ярами, из самых древних? И… ваши предки могли прибыть с другого материка? — обратилась я к яру Кингсману, раскрыв веер.

— В приличном обществе считается неприличным обсуждать подобные вещи, — заявил менторским тоном детектив.

Насупилась.

— Я ведь ничего такого не имела в виду, просто у меня возникает ощущение, что мне единственной не известно то, что понятно большинству.

Покосился на меня, будто проверяя, не пытаюсь ли я снова подколоть его или съязвить, но потом все-таки сообщил неохотно:

— Согласно преданиям нашего рода, все произошло немного не так. Золотые драконы прилетели с солнца, а серебрянные с луны.

— Но ведь быть золотым это…

Хотела сказать «круче», но вдруг поняла, что это попахивает государственной изменой.

Потому лишь кивнула и сосредоточилась на основном представлении.

На самом деле пьеса, которую начали показывать ничего интересного собой не представляла — то ли нам не повезло, то ли местным драматургам было далеко до Шекспира или хотя бы сценаристов бразильских сериалов. Потому я скучала, а когда был объявлен антракт, с радостью подскочила, принимая протянутую Эльвином руку.

Вот зря.

Знала бы — вообще не выходила из ложи.

Второй акт драмы

Антракт был тем временем, ради которого, собственно, в театр и приходили.

Чуть ли не таким же длинным, как первый акт — и уж точно более шумным и полезным.

Местные правила позволяли вести себя в театре более вольно, чем на тех же балах и приемах, а потому антракт использовали для знакомств, флирта, общения любовников, совершения сделок, и — как мрачно пошутил яр Декстер — для убийств.

Или он не пошутил?

Эльвин, как и положено по этикету, не отступал ни на шаг. В суете и кучности меня, фактически, прилепило к его боку, а губы свело от любезной улыбки, которую я была обязана держать на губах на протяжении всего времени.

Поздороваться. Книксен — если он пожимал мою руку, сигнализируя, что это очень-очень крутой яр.

Протянутая для поцелуя рука — если яр был не очень крут.

Широкая улыбка и взаимное приседание, когда мы подходили к женщинам.

И снова по кругу. Много-много раз

Я бы повесилась, честно, тем более, что свежего воздуха и прохладительных напитков, кроме липкой шипучки, не предполагалось, но Эльвин оказался удачным спутником — окружающим он говорил, что положено, мне же, на ухо, всякие анекдоты и смешные истории, порой действительно связанные с окружающими.

Так что я постоянно хихикала — и из-за этого и выглядела легкомысленной дурочкой, то есть вполне вписывалась в представление о молодой и провинциальной яре.

У детектива, как мне показалось, была вполне полезная роль — одним своим видом он отпугивает от нас оборотней и людей, и благодаря его присутствию мне хоть не так часть приходилось приседать.

Я еще успела подумать, что очень рада тому факту, что мне пришлось притворяться «близкой знакомой» именно Эльвина, когда тот, извинившись, сказал, что вынужден отойти — он заметил несколько коллег и начальство и не мог не поздороваться.

— Не бледнейте так от того, что вас оставили на мое попечение. Яре не допустимо быть одной даже в ложе, а уж в зале — это полный скандал, — неприязненно заявил мне Декстер Кингсман.

— Я бледная, скорее, от того, что мне воздуха не хватает, — ответила ему примерно тем же тоном, — он так сдавил мою…

— Молчите, — рыкнул тот сдавленно.

Засопела чуть обиженно — вот он? — но тут же махнула на противное драконище рукой. А потом замерла.

Потому что всего в нескольких метрах от себя обнаружила знакомое лицо.

Черт!

Я о нем ведь совсем не подумала!

И шансов никаких: мы слишком близко и он меня заметит и узнает — что-то, а мое лицо молодой дракон хорошо изучил, пока я слегка избивала его за насмешку и сожженную одежду. А там и до разоблачения недалеко — чего совсем не хотелось, хотя бы не в первый вечер.

Упустила как-то этот момент и теперь…

Обиженный мной дракон, стоявший в компании таких же, начал медленно разворачиваться в нашу сторону…

— Ай! — вскрикнула я как человек, которому только что отдавил ногу по меньшей мере трактор «Беларусь». Вскрикнула, резко наклонилась, хватаясь за эту самую ногу, как раз в тот момент, когда дракон окончательно уперся взглядом в то место, где я только что стояла.