Как завести дракона (СИ) - Вознесенская Дарья

Моя «грубость», как ее трактовали местные яры, и способность ляпнуть что невпопад, вперед того, чтобы подумать, проистекали, скорее, от живости и избалованности любимого ребенка, который вырос в достатке в современной Москве, вел бложик и с удовольствием упражнялся в остроумии со своими друзьями.

Я не хотела себя терять… такую.

Может потому и продолжала выводить из себя даже тех окружающих, кого не стоило.

Но это не значило, что я не могу выглядеть прилично с точки зрения местного общества, не запомню, что придерживать шляпку нужно левой рукой, а подавать правую, чтобы тебе помогли. Что спину необходимо держать прямо, смотреть на актеров «поближе» из крохотного бинокля, который болтатается на поясной цепочке, говорить что-то во время спектакля, прикрываясь веером, и ни в коем случае ничего не есть во время антракта. Уместным будет разве что бокал сладкой и почти безалкогольной газировки, что была здесь заместо шампанского.

— Идеально, — улыбнулась мне мира Уотсон и показала финальный результат в зеркале в полный рост.

Добрая женщина оказалась управительницей Управления — ну если так можно назвать эту должность. Я определила ее обязанности чем-то средним между экономкой, поварихой для коммандера и ее любимчиков, заведующей костюмерной и ключницей. Хранительница…. ну или серый кардинал.

А еще человек, разбирающийся в местной моде.

Я бы так точно не оделась — на вешалках даже отдельные элементы наряда выглядели громоздко и вычурно, а уж вместе… А вот вместе, да еще и на мне, смотрелись они потрясающе.

— Мне казалось, что мода здесь чуть менее театральная… — прошептала я, зачарованно глядя в зеркало на розовый шелк, сатин, обилие искусственных цветов, километры кружева нижних юбок, видных из под «чехла» — они были такими невесомыми, что даже не давали ощущения громоздкости наряда и фигуры — и шляпку с перьями на искусно сбитых волосах.

— Не в случае, если вам надо быть заметным, — улыбнулась мара Уотсон.

— … и что в театры не принято ходить с головными уборами или высокими прическами.

— Оставьте эти правила для партера, — ехидно наморщила она носик, — Если яра приходит в шляпе, сразу понятно — в индивидуальную ложу, в которой никто не будет сидеть не перед ней, ни позади.

— Но я не яра…

— А кто об этом знает? По вашему внешнему виду не скажешь, — она одобрительно кивнула.

В целом, наш план был прост и сложен одновременно. Не план даже, провокация…

Меня никто не знал, зато, как выразился коммандер, «приключения знакомы с вами очень хорошо, а значит обязательно случаться». Я надеялась, что стала частью трио еще и потому, что нужны были дополнительные мозги, глаза и уши, но и такая причина была не худшим вариантом.

Яр Томас не часто появлялся в обществе, и то от него почти отвыкло. Он с удовольствием отбрыкивался от приглашений, мотивируя это загруженностью по работе, и участвовал лишь в самых обязательных балах.

К яру Кингсману «серебрянные», похоже, привыкнуть и не успели… Хотя жаждали удушить в своих объятиях. Нелюдимый дракон игнорировал даже «обязательные» приглашение, но это, как сообщил тихонько Эльвин, не сделало из него изгоя — хоть могло бы. Напротив, придало флер романтичной опасности и усилило желание и мужчин, и женщин заполучить в свои гостиные и на приемы.

Так что появление этих двоих, один из которых — детектив, а второй — потенциальный носитель проклятия, да еще и с «дальней родственницей Томасов», на одном из самых популярных театральных представлений должно было произвести фурор. И привлечь «нужное и ненужное» внимание.

Оставшиеся до выхода часы мара была неумолима.

Я, затянутая в корсет, садилась, вставала, приседала, обмахивалась веером, «изящно склоняла голову» и протягивала руку — на случай, если кто рискнет со мной познакомиться, следила за тем, чтобы не вымазать ни в чем перчатки, не пролить на себя из бокала, который из-за скользкости этих перчаток так и норовил опрокинуться, и не свалиться раньше времени, поскольку вечерний наряд при всей его красоте оказался кошмарно неудобным.

Спасибо хоть мне разрешили оставить мои собственные, почти новые ботинки на шнуровке — обуви моего размера не нашлось, а местные «железные» лапти на несколько размеров больше, которые по ошибке были названы вечерними туфельками, я обуть не смогла.

Наказали только ни в коем случае не приподнимать юбку, чтобы никто не заметил, что я в удобной обуви. «Женская юбка скроет любые недостатки», — согласилась со мной мара Уотсон, и я предположила, что это вполне может быть пословицей.

Я спустилась к боковому выходу по узкой лестнице, ни разу не оступившись, и выплыла — надеюсь — к ожидавшему меня автомобилю. Из него вышел яр Кингсман в строгом фраке, оттененном белоснежным кружевом рубашки, и вежливо открыл мне дверь.

Божечки, я все-таки прокачусь на этом красавчике!

Я про автомобиль, если что…

Присела в легком реверансе и степенно шагнул к пассажирскому сидению.

— А вы не безнадежны, — задумчиво протянул последнее-слово-всегда-за мной — Декстер.

С-с-с-с-с… спокойно, Ира.

Держи себя в руках.

Ты же не хочешь, чтобы тебя пришибли в самом начале вечера?

Первый акт драмы

В театр мы заходили с надменными лицами.

Точнее, два драконища — с надменными мордами, а я старалась хотя бы по сторонам не глазеть с открытым от удивления ртом.

Здание было грандиозным.

Но пугающим.

Но грандиозным.

Исполинские колонны с искусно вырезанными драконами подпирали огромный балкон — вот зачем он там? — и обрамляли огромный проем, в который драконы вполне могли пройти в своем «истинном» виде. К резным его дверям из незнакомого мне материала — наверное, что-то металлическое — мы поднимались по широченной каменной лестнице, натертой так, будто над ней трудились все поломойки столицы. Причем поднимались медленно, давая возможность всем хорошенько нас рассмотреть и обсудить. И даже временами здоровались — точнее, здоровались те из нас, которые с надменными мордами.

У меня была задача потяжелее — не упасть со всеми своими кружевами-корсетами — юбками. И не выглядеть человеком, который не только в приличном обществе, но и в приличных местах прежде не бывал.

— Это ж надо так любить театр… — пробормотала я тихонько, подразумевая какое-то дикое количество позолоты, размеры, росписи и гнетуще-потрясающее впечатление.

Драконы поняли.

Хмыкнули.

Но не прокомментировали — мы как раз зашли в огромный круглый холл, и я вцепилась в руку Эльвина, элементарно боясь потеряться в этом жужжащем и блестящем рое.

В такой толкучке я не могла толком разглядеть ни людей, ни интерьер, взгляд выхватывал отдельные лишь детали: огромные драгоценные камни, лежащие на пышной груди одной из яр, лепнину, хрустальные люстры с нормальным, таким родным электричеством, мраморную витую лестницу — теперь уже внутри.

Мои спутники же не только ориентировались в этом хаосе, в котором лишь ненадолго могли смешаться простой люд и самые сливки общества, но и искусно лавировали в сторону той самой лестницы, постоянно кивая в знак приветствия знакомым.

— Рад вас приветствовать яр Тэриссон. Действительно, приятная встреча, — я даже вздрогнула, когда услышала громкий холодный голос рядом со мной. И это был не Кингсман! Эльвин тоже превратился в драконистого дракона, как и предупреждал. Кажется, последняя нормальная эмоция у него была, когда он сел в машину по пути и издал восторженное «Вау!», увидев меня.

— Ты бесподобна!

«Вот так», — хотелось показать мне яру Кингсману язык, — «Бесподобна. Не «не безнадежна»

Мы сумели таки добраться в боковую ложу, полученную в последний момент благодаря, как я понимаю, родственным связям одного из яров, и я наконец позволила себе восторженно пропищать при виде резного столика с фруктами и желоном, роскошных стульев, покрытых ручной вышивкой и стен, оббитыми мягким плюшем.