Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович

— Хорошо. Вижу, работы подготовили все. Я непременно с ними ознакомлюсь и выставлю каждому из вас заслуженную оценку — не ниже «хорошо», уверяю вас, поскольку любой труд должен быть вознагражден. Три «отлично» и я добавляю балл на экзамене. Три «идеально» и вы получаете зачет автоматом. Как видите, я либерал, — комиссар усмехнулся в усы. — Я не треплю только одного: разгильдяйства и принципиального нежелания думать своей головой… Да, кстати, хочу вам напомнить: не получив зачета по моему предмету вы не будете допущены к квалификационному экзамену.

Он выдохнул облако дыма, потер переносицу и продолжил:

— В нашей Академии политология — старый предмет. Его сделал обязательным еще Второй Квадриптих и мы, хе-хе, чтим традиции. Но мне часто задают один вопрос: а зачем вообще нужна политология, особенно в том виде, в котором она преподается у нас? Я имею в виду, конечно, традиционный углубленный курс, включающий в себя психологию и социологию. На это я могу ответить так: если предмет почтенного господина Целесты учит задавать правильные вопросы, то мой предмет учит не задавать вопросов глупых.

Он улыбнулся.

— Это и ответ, и назидание всем вопрошающим. А пока вернемся к вашим работам. Госпожа Шанталье, не могли бы вы сказать аудитории, какую именно вы выбрали тему для доклада? И почему?

— Ну, — девушка встала, смущенно водя пальцем по столешнице, — в качестве темы доклада я выбрала так называемый «Уральский эксперимент» Первого Квадриптиха. Я взяла его, главным образом, потому что это самый массовый психосоциальный эксперимент в истории, а еще потому, что он имеет прямое отношение к системе государственного управления, которая действует и по сей день.

— Так, хорошо. — Пфуй кивнул. — Продолжайте, пожалуйста. Расскажите нам вкратце о сути «Уральского эксперимента». Не нужно избыточной терминологии; давайте своими словами.

— Попробую… На семидесятый год своего правления Первый Квадриптих приказал построить в Уральских горах несколько подземных лабораторий и огромный тюремный комплекс… сегодня его, возможно, назвали бы «концентрационным лагерем». Туда доставили невероятное множество заключенных — по некоторым данным, более десяти тысяч. Их разбивали на группы по двадцать-тридцать человек, опускали в старые угольные шахты и закупоривали там, предварительно проведя писионическую обработку. Подопытным внушали, что Земля пережила столкновение с огромной кометой и что теперь жизнь на поверхности невозможна, а данная конкретная группа — последние выжившие… Можно сделать личное замечание?

— Разумеется. — Комиссар чуть склонил голову. — И не надо так нервничать.

— М-м-м… Постараюсь… Так вот, лично мне кажется, что Квадриптих действовал по готовым выкладкам. Это не очень-то похоже на эксперимент, больше смахивает на какой-то тест… Квадриптих — это, опять-таки, мое личное мнение — четко знал, что ищет.

«Умная девочка», — психический шепот Артура в голове Фигаро был едва слышен. — «Очень умная».

— Возможно, — Пфуй кивнул. — Во всяком случае, такая теория существует. Продолжайте.

— Как правило, среди подопытных преобладали панические настроения. Истерики, самоубийства, депрессии… Кое-кто ударялся в религию — были даже случаи основания локальных культов самой различной направленности — кто-то пробовал выбраться наружу, другие начинали борьбу за пищу и воду, убивая слабых… Но иногда — редко — находились такие, кто пытался взять ситуацию под контроль. Силой, хитростью убеждением — по-разному — эти люди организовывали подопытных. Усмиряли буйных, устраняли провокаторов, занимались распределением имеющихся ресурсов — воды и пищи. Так сказать, восстанавливали порядок среди хаоса. Группы, в которых оказывались такие… хм… организаторы, как правило, переживали эксперимент почти без потерь.

Шэн нервно потеребила манжет робы, дернула себя за прядь, упавшую на глаза и продолжила:

— Когда таких… м-м-м… «управленцев» набралось семеро — из тысяч, прошу заметить! — их при помощи блиц-коридоров отправили в Белую Башню, для того, чтобы… Я прошу прощения, но я не вполне поняла техническую сторону того, что происходило дальше…

— Ничего страшного, — Пфуй махнул рукой, — до сих пор никто не понимает. Если коротко, то у этих людей взяли крошечные кусочки плоти, а потом каким-то образом из них создали первого представителя Великой королевской династии… Не пытайтесь понять как — лучшие умы Академии и Коллегии ничего не понимают. Это колдовство за гранью нашего разумения. Вы, наверное, слышали, что в подвалах Белой Башни есть огромные древние машины?.. Конечно, слышали, о чем это я… Вот при помощи этих машин и собирали первого Великого короля, а затем и первую Великую королеву, положив начало Линии крови Квадриптиха. Как это работает? Что это за колдовство? Никто не знает до сих пор. Думаю, это и к лучшему… Первый Квадриптих был окружен множеством тайн, и большинство из этих тайн — темные… Но факт остается фактом: Квадриптиху удалось создать идеальную королевскую династию. Наши короли не болеют, живут о-о-очень долго, весьма умны и правят мудро.

— Но ведь были же попытки отказаться от навязанной Квадриптихом Линии крови?

— Ага, — комиссар хохотнул, — были. — Вот, например, последняя попытка: Их Королевские Величества Мурзик с Фантиком. Чем все закончилось, думаю, напоминать не надо, хе-хе… Веселый конец века, надо признать.

— А я — за демократию, — подал голос толстый рыжий парень за первой партой. — Плохой правитель — надо убирать голосованием. И точка.

— Так у нас же, чисто технически, демократия. — Пфуя, казалось, забавляет этот разговор. — Все местные советы — выборные. И они же выбирают своего представителя в Коллегии.

— Да, но как лоббировать законы? — не сдавался рыжий. — Годовой лимит на общее количество изменений в законодательство — это же просто безумие! Пять законов в год!

— А вы хотели бы, чтобы законы можно было клепать как оладьи? По сто штук в день? И потом: смотря какие законы. Местные власти имеют достаточно полномочий, дабы решать мелкие проблемы самостоятельно.

— Ну, — рыжий почесал затылок, — по сто штук это, конечно, перебор. Но когда прения по одному законопроекту длятся месяц…

— … с привлечением специалистов! — вмешалась Шэн. — И голосование всегда открытое, с публикацией списков проголосовавших в правительственной газете. Вот не поддержал, скажем, господин Фрюк закон о профсоюзах алхимиков, а его на следующий день кто-то растворил в кислоте. Его коллега, господин Брюк, уже двадцать раз подумает…

— Шантаж! — взвился рыжий. — Под дулом пулемета кто угодно проголосует как надо! И вот уже готов закон об ограничении прав профсоюзных организаций…

— …а Тузик с Фунтиком его — бац! — и ветировали!

— И какая же это, к дьяволу, демократия?!

— Да-да, — Таккер, с ухмылкой, сунул в рот автоматическое перо и принялся жевать колпачок. — Я тут вспомнил цитату одного умнейшего человека… не помню, кто сказал, но смысл такой: король, чисто случайно, может оказаться нормальным парнем, в то время как чиновник — никогда. Потому что чиновник — часть бюрократического аппарата. И если сам аппарат плох и насквозь прогнил…

— Господин Андреа! — Конрад помахал поднятой рукой, — я этот спор слышу по десять раз на дню. И в Академии и в «подвеске» и на кухне и даже в бане. Скажите, пожалуйста, как он решается?

— Он не решается никак, — вздохнул комиссар. — Поэтому Квадриптих много лет назад просто плюнул и создал Линию крови. Дал нам королей как из сказки: умных, смелых и справедливых. Правителей с большой буквы, правителей, в каждой клеточке тела которых записан приказ работать на благо государства. Это была своего рода пробка, которой Квадриптих заткнул течь в днище молодого Королевства. И именно за это — можете меня цитировать хоть в редуте Инквизиции — мы должны по гроб жизни быть благодарны этим маньякам… Да, госпожа Шанталье?

— У меня вопрос по архивным документам. Я работала с материалами Корнэ и Фитца. Так вот мне хотелось бы узнать: можно ли считать аутентичными… (далее начался спор о каких-то технических деталях).